— Ах ты дурак неблагодарный, — прошептала она, борясь с новым приступом рыданий.
День тянулся долго, выматывая нервы и ослабляя уверенность Джессики в благополучном для брата исходе. Она то сидела около него, то переходила в детское отделение.
К трем часам Джессика была уже на пределе и с благодарностью встретила бригаду медиков, сменивших ее у постели Тэда, чтобы провести новую серию тестов.
Ей было необходимо вдохнуть свежего воздуха, пусть даже жаркого летнего марева, чего угодно, только чтобы не пахло больницей. Она купила внизу в кафетерии пару сандвичей, бутылку кока-колы и вышла в сад. Солнце весело светило, наполняя все вокруг надеждой и радостью бытия.
Лимонные и апельсиновые деревья с желтоватыми плодами благоухали лучше самых дорогих духов. Джессика выбрала скамейку в тенистой беседке рядом с розарием и постаралась выкинуть из головы все безрадостные, пораженческие мысли.
Найджел разыскал ее минут через пятнадцать. Джессика собрала блестящие черные волосы в свободный пучок и закрепила его на затылке, обнажив стройную шею. Что-то в ее облике глубоко тронуло его, какая-то неожиданная беззащитность. Он поморщился, поняв, что воспринимает ее беззащитность не как хрупкость и беспомощность, а как зрелый плод, готовый к тому, чтобы его сорвали и отведали. Хотелось бы ему смотреть на нее спокойно и беспристрастно, а не глазами недавнего любовника.
Увы, инстинкты толкнули его на глупейшую, непростительную ошибку, и теперь ему предстоит иметь дело с ее последствиями. Сегодня ночью он словно с ума сошел, полностью потерял самоконтроль. Три года назад Джессика ушла из его жизни, прихватив с собой и мужественность. А этой ночью вернула. Так что ему следовало бы радоваться. Ощущать триумф победы и возмездия. Испытывать уверенность в себе и способность пойти дальше своим путем.
Но все, что он ощущал сейчас, называлось потребностью, жаждой… Впрочем, у этого чувства было много разных имен, но все они выражали одно. А ему хотелось большего, и никакое самое жестокое презрение к собственной слабости не могло изменить этого.
Возможно, ему надо найти себе женщину.
Среди знакомых окажется немало желающих разделить с ним постель. Может быть, теперь, когда Джессика освободила его из проклятой тюрьмы сексуального бессилия, ему удалось бы сделать счастливыми и себя, и другую женщину, снова проявить себя настоящим мачо.
Но другую не хотелось. Ему необходима была именно эта. Высокая, длинноногая, темнокожая и черноглазая ведьма-предательница, искусно играющая на его теле, как величайший музыкант на скрипке Страдивари.
Найджел криво улыбнулся и продолжил путь. Заметил, как напряглись плечи Джессики, когда она ощутила его приближение, и его улыбка изменилась. Любят ли они друг друга, ненавидят ли, но и по сей день безошибочно чуют присутствие другого, как две дикие кошки, вынюхивающие территориальные границы.
Он обошел скамью и остановился, чтобы внимательно разглядеть молодую женщину. Волосы ее и правда сверкали на солнце, но лицо посерело от усталости и переживаний, глаза потускнели, уголки рта печально опустились…
Найджел вздохнул, вспомнив, почему необходимо было разыскать ее. Он расстегнул пуговицу легкого пиджака, опустился рядом с Джессикой и снова вздохнул, еще тяжелее.
— Извини, что тебе пришлось быть здесь одной, — тихо начал он. — Сегодняшнее утро выдалось тяжелым… для всех, к сожалению…
Джессика повернулась и сдержанно-настороженно всмотрелась в его лицо. Найджел выглядел изможденным, сознавал это и даже не пытался скрывать.
— Мне казалось, что самое тяжкое мы пережили семь лет назад с отцом, но… — Он замолчал, сжал губы, словно отказываясь произнести слова, которые должен был произнести. — Мама сломалась, потеряла сознание, пришлось дать ей транквилизаторов. Роберт постоянно плачет, никак не может смириться с мыслью, что Кэт… Джулия ухаживает за обоими, но ей трудно справляться одной. Стэнли предложил приехать побыть с тобой, но, боюсь, они оба должны оставаться с мамой и братом.
— Я понимаю, не беспокойся, — еле слышно отозвалась она.
— Да? — Найджелу хотелось бы самому понимать. Казалось, что в катастрофе побывали все члены семьи, включая его и Джессику. Он наклонился вперед и уперся локтями в колени.
Адамово яблоко двигалось вверх и вниз по его шее, словно он безуспешно пытался проглотить стоящий в горле ком. — Окружающие меня люди ломаются один за другим. Необходимо заниматься всеми этими формальностями. Фирма требует постоянного внимания, не считаясь с моими желаниями, вернее нежеланиями. Непрерывно трезвонят телефоны. Нас буквально накрыло цунами всеобщего сострадания, без которого, честно говоря, лично я вполне мог бы обойтись. — Голос его внезапно охрип, Найджел сам слышал это.
Интересно, как она поведет себя, если он добавит, что больше всего ему хочется, нет, просто необходимо отправиться с ней в ближайший отель и провести там час-другой? Наверное, завизжит и станет осыпать оскорблениями.
— Дело в том, Джессика, что я вынужден просить тебя об одолжении…
Она напряглась. Найджел и сам скорчил гримасу, связав только что сказанные слова с предыдущими своими мыслями. Но Джессика, естественно, не могла их знать.
— Мне, понимаешь ли, необходимо быть уверенным, что с тобой все в полном порядке, продолжил он. — И мысль, что ты сидишь одна в безликом номере отеля, вернувшись после сидения возле больничной койки, слишком тяжела.
Найджел взглянул на сидящую рядом с ним женщину. Солнце прилагало все усилия, чтобы оживить ее изможденное лицо, но безуспешно.
А опущенные уголки рта придавали ему выражение беспомощности и обреченности.
— Поэтому я хочу забрать назад обещание устроить тебя в отеле и попросить пожить еще какое-то время в моем доме. Если хочешь, я сам переберусь к Джулии, — предложил он, внимательно наблюдая за ее реакцией, но не видя решительно никакой. — Хотя, признаюсь, предпочел бы остаться. Таким образом, я буду знать, что ты не одна, если…
— Не говори этого.
— Не буду, — согласился Найджел, глядя на свои сцепленные на коленях руки.
Джессика смотрела на его склоненную голову, позолоченную щедрым калифорнийским солнцем. Он хотел сказать: «Если худшее произойдет ночью». А сегодняшний день, еще не окончившийся, который она провела, разрываясь между братом и малышами, убедил ее в том, что худшее может оказаться значительно ближе, чем показалось сначала. В то время как ее племянники набирались сил, их отец быстро угасал.
— По поводу вчерашнего… — внезапно произнес Найджел.
Джессика резко втянула в себя воздух. Он распрямил пальцы, пошевелил ими, снова сцепил. Ей было видно, как на его виске запульсировала жилка.
— Я, наверное, временно потерял рассудок, — признался он. — Мне безумно стыдно, что я выместил на тебе свои чувства.
— Мы оба потеряли разум, — натянуто ответила Джессика.
