Мануэль ждал ответа.
– Думаю, пока рано говорить. Время покажет. Но я двадцать лет своей взрослой, осознанной жизни помогала людям защищать их здоровье… финансово, если так можно выразиться. Я видела тех, кто беспечно относился к страхованию своего здоровья, а потом… потом они пожинали горькие плоды их беспечности. Поэтому я поддержу любые меры, которые помогут людям сохранять здоровье и не ударят по их кошелькам.
– Даже если из-за этого вы лишились работы?
– Да, – ответила Джейн. – Но, как я уже говорила, надо дождаться результатов.
– Замечательный ответ, – сказал Мануэль. – Теперь мне понятно, почему так высоко оценили ваши навыки общения.
– Все напрямую связано с людьми, – улыбнулась Джейн.
– Да. – Мануэль тоже улыбнулся. – Все напрямую связано с людьми. И не только с жителями Остина. Вы, наверное, читали, что у нас есть новая скоростная трасса. Осенью мы во второй раз будем принимать в Остине гонки «Формулы-1». Мы ожидаем большой наплыв гостей. Добавьте к этому наши музыкальные и кинофестивали. Они становятся все популярнее. Чем больше людей, тем больше машин, а это, в свою очередь, заставляет нас пересматривать и делать более эффективными существующие законы о парковках. Кстати, вы хорошо знаете центральную часть города.
– Успела изучить, пока искала работу. А то, что не успела, я быстро наверстаю.
– Ваше водительское удостоверение в порядке?
– Да, сэр. Вчера только получила новенькое. Техасское.
– Если понадобится, вы сможете вести машину с механической коробкой передач?
– Я уже как-то отвыкла от этой старины. Но если понадобится, вспомню.
– У вас не устают ноги? Вам ведь придется немало времени проводить на ногах.
– Обожаю ходить. Я уже столько хожу по здешним улицам.
– А вы не станете жаловаться на работу в вечернее и ночное время? Это может быть в выходные.
– Это даже предпочтительнее. Я не особо люблю рано вставать.
– Так кому же в этом году достанется Суперкубок?
– Конечно же, «Сиэтл сихокс».
Мануэль откинулся на спинку стула. Он довольно улыбался:
– Отлично. Ваша стажировка начнется в среду.
* * *
Джейн находилась в такой эйфории, что, вернувшись домой, даже не услышала тявканья соседкиной собачонки. Она вбежала в квартиру, скинула туфли и прыгнула на кровать. Зеркала у них в спальне не было. Держа мобильник в вытянутой руке, Джейн прыгала на кровати, стараясь запечатлеть позу поэффектней… Кончилось тем, что кровать рухнула, и она оказалась на полу, накрытая матрасом.
– А, черт!
Джейн встала на опрокинутый матрас, согнула ноги в коленях и широко раскинула руки. Поза вполне сгодилась бы для какого-нибудь сериала из студенческой жизни. Естественно, соседка уже вовсю колотила в стену, а ее псина заливисто лаяла.
На снимке получились лишь ее ноги и сломанный остов кровати. Однако довольная Джейн все равно решила послать этот снимок Калебу. Распластавшись на матрасе, она быстро набрала сопровождающий текст.
Привет, малыш! После твоего отъезда я усиленно заедала тоску по тебе шоколадом и набрала столько фунтов, что сломала нашу кровать. Но есть и хорошие новости… подожди… сядь, если стоишь… МЕНЯ ВЗЯЛИ НА РАБОТУ! Представляешь? Знаю, ты чертовски занят, но позвони, когда сможешь. Ты вовек не догадаешься, чем я буду заниматься. Я люблю тебя.
Глава 8
Калеб сидел в уголке за кулисами и настраивал гитару. Там его наконец и разыскала визажистка. Встав перед ним, женщина уперла руки в боки и недовольно покачала головой:
– Я тебя обыскалась. Ты что, сообщения не слышал?
– Неужели это так необходимо? Я же не девчонка, чтобы прихорашиваться.
– Но припудрить лицо тебе не помешает, если не хочешь, чтобы в камере оно блестело, как кастрюля.
– Пусть блестит. Мне все равно.
– Тебе все равно, а продюсеру – нет. Так что вставай и пошли со мной.
Калеб последовал за визажисткой, сел в кресло, хмуро поглядывая на свое отражение в зеркале. Он так и не привык к высветленным прядкам. Да и к зеркалам с лампочками по бокам он не привык, не говоря уже о пудре. Лишнее все это.
Визажистка поднесла к его лицу кисть:
– А теперь, пупсик, закрой глазки и не шевелись.
Калеб вздохнул и покорился. Снова открыв глаза, он увидел перед собой улыбающегося Шона.
– Привет, сосед. Надеюсь, ты не станешь подводить глаза? Могу одолжить тебе свой сценический образ.
– Нет, Шон, спасибо, – засмеялся Калеб. – На здешнем шоу хватит одного вампира в стиле Аврил Лавин
[12]. На твой сценический образ я не претендую.
– При чем тут Аврил Лавин? Она крутейшая певица.
– Ты прав, – согласился Калеб. – Никто не давал мне права оскорблять ее. И вампиров тоже.
Калеб посчитал, что можно встать, однако визажистка снова толкнула его в кресло и принялась за его волосы, разделяя их на пряди и закрепляя спреем.
– Шон, а почему ты торчишь здесь? Мне и без твоего пристального разглядывания сидеть в этом кресле не сахар.
– А если я пытаюсь проникнуть в твои мысли? Чтобы отпихнуть тебя в состязании?
– Шон, не говори глупости. Мы ведь в разных группах. Состязаться мы можем лишь в том случае, если оба дойдем до финала. Я очень сомневаюсь, что мы туда доберемся. Как бы ты ни старался внешностью и голосом подражать Аврил Лавин.
– Я не пою в стиле Аврил Лавин.
– Кажется, ты называл ее крутейшей певицей.
– Вы своей болтовней мешаете мне работать, – одернула их визажистка. – Неужели так трудно посидеть спокойно?
Но Шон не ушел. Наклонившись к уху Калеба, он шепотом спросил:
– Как делишки в твоей группе?
– Прекрасно, Шон. Все лезут из кожи вон, пытаясь пробиться на следующий раунд.
– А есть кто-то, кто тебя особенно достает?
– Таких нет. У нас была всего одна групповая репетиция. И вообще, я стараюсь думать о своем выступлении.
– Намек понятен. А как начет Джордин? Ты говорил с ней?
По блеску глаз Шона Калеб понял, почему сосед донимает его вопросами. Калеб решил продолжить свою игру:
– Ты про какую Джордин?
– Как про какую? Про Джордин из Нью-Йорка. Как она?
– Ты про Джордин-через-игрек?
– Хватит прикалываться, Калеб! Здесь что, целый табун Джордин?
