– Привет, Калеб. Я и не знала, что ты здесь. Ты не возражаешь, если сегодня мы порепетируем у меня в номере? Что-то сегодня мне не хочется торчать под камерами.
Калеб посмотрел в сторону лифтов и успел поймать хмурый взгляд Пейдж. Потом двери закрылись.
– Слушай, я оставил в репетиционной комнате свою гитару.
– Ничего страшного. Гитары у меня найдутся. Входи.
В номере Джордин царил творческий беспорядок. Повсюду висели сценические костюмы и остальная одежда. Каждый квадратный дюйм верхней части комода был уставлен косметикой. Небольшой письменный стол занимали несколько ноутбуков, между которыми лежали мобильники. Лианами свисали провода питания и соединительные кабели. К столику примыкал небольшой синтезатор. Рядом, в специальных стойках, стояли две акустические гитары и одна электрическая.
Взяв акустическую гитару, Джордин протянула ее Калебу.
– Здесь негде сесть, – посетовал Калеб.
– Сейчас найдем место.
Джордин взяла свою гитару и села на кровать. Потом побросала лежавшую рядом одежду, освобождая место для Калеба.
– Ты же не будешь играть стоя. Садись.
Калеб устроился рядом с ней. Мягкий гостиничный матрас прогнулся, и они с Джордин оказались сидящими впритык. Она наклонилась к Калебу и засмеялась. Калеб не представлял, как они будут играть, – их гитары ударятся грифами. Тогда он перевернул гитару, чтобы перебирать струны левой рукой.
– Ты никак вырос в бедной семье? – спросила Джордин.
– Странный вопрос ты задаешь. И нетактичный.
– Возможно. Но кто так играет на гитаре?
– Что тебя напрягает? Я левша. Я могу играть обеими руками.
– Но кто тебя учил играть шиворот-навыворот?
– Сам научился.
– По слуху, на гитаре, предназначенной для игры правой рукой?
– Представь себе.
– Вау! – искренне удивилась Джордин. – У меня есть леворукие друзья, но родители покупали им специальные гитары для левшей.
– А может, все гитары делаются для левшей, – сказал Калеб. – Тебе не приходило в голову, что это ты играешь шиворот-навыворот?
– Знаешь, Калеб, ты заставил меня улыбнуться, – признала Джордин, касаясь его руки.
Джордин несколько секунд выдерживала его взгляд. Калебу показалось, что ей хочется в чем-то признаться. Он видел это по ее глазам. Но потом она слегка покачала головой, убрала руку и заиграла. Калеб тоже начал играть. Они попеременно пропевали строчки, попеременно играли. Джордин закрыла глаза и, как ему показалось, растворилась в песне. Когда же Калеб не присоединился к ней в припеве, она прекратила играть и открыла глаза:
– Почему ты не вступил?
– Я не чувствую эту песню.
– Не чувствуешь?
– Извини, но любовная баллада – неподходящая песня для нашего дуэта. Я хочу исполнить другую песню. Ту, что написал недавно. Я тебе ее показывал.
– Калеб, мы показывали продюсерам обе песни. Они выбрали эту. И Америка тоже хочет услышать ее.
– Мне неинтересно исполнять то, что хочет услышать Америка. Я хочу сам выбирать, какие песни мне петь. Мне эта песня кажется… ненастоящей.
– А почему бы тебе немного не попритворяться? Глядишь, и песня станет настоящей.
– Как это прикажешь понимать?
– Попробуй изображать то, чего не чувствуешь. Возможно, потом чувства появятся сами собой.
– Я не хочу изображать то, чего не чувствую. – Калеб встал, положил гитару на кровать и собрался идти.
Джордин догнала его возле двери.
– Пожалуйста, не уходи, – попросила она, кладя руки ему на плечи.
Калеб стоял, не поворачиваясь к ней. Чувство вины, появившееся у него, не было бурным. Оно скорее напоминало глоток холодной воды. Калеб сомневался в необходимости остаться здесь. Разум подбрасывал ему возможные сценарии дальнейшего развития событий, ни один из которых ему не нравился.
– Калеб, не надо упрямиться. Для нас с тобой это судьбоносная неделя.
Калеб повернулся, и рука Джордин, лежавшая на плече, теперь оказалась у него на груди. Джордин смотрела на него, хлопая своими черными ресницами. Ее глаза умоляли его остаться.
– Прошу тебя, не уходи. Я так не хочу сейчас оставаться одна.
Они стояли, глядя друг на друга.
Сквозь шторы пробивались солнечные лучи, странным образом подсвечивая кончики волос Джордин и создавая подобие нимба. Сейчас она казалась юным ангелом, влетевшим сюда через окно. Ангел умолял Калеба вернуться на небеса. Калеб собирал все свое мужество, чтобы разорвать эти чары. Нужно всего лишь повернуться и уйти, но он почему-то стоял…
Его выручил включенный ноутбук. Оттуда донесся мелодичный сигнал. На экране появилось мужское лицо.
– Как раз вовремя. Это мой продюсер звонит по скайпу. Я хочу тебя с ним познакомить.
К тому времени, когда Джордин ответила на вызов, Калеба в номере уже не было.
Выйдя, он еще несколько секунд держался за ручку двери, затем решительно направился к лифту, чтобы вернуться в репетиционную комнату. Там он будет играть не на чужой, а на своей гитаре, подаренной ему Джейн.
Глава 17
Наступил долгожданный день прямой трансляции. Калеб и представить себе не мог, какой суматохой и паникой сопровождается подготовка к шоу в прямом эфире. Повсюду сновали рабочие, что-то подправляя и передвигая. Ассистенты носились, в который раз напоминая, кто за кем выступает и куда нужно выходить после выступления. Визажисты походили на санитаров на поле боя. Подбежав к исполнителю, они наносили на щеки очередную порцию пудры, на губы – еще один слой помады и мчались дальше. Свою лепту вносил и продюсер, требуя от всех поторапливаться, как будто все сидели и ковыряли в носу.
И только Джордин была островком спокойствия в этом море хаоса. Она стояла перед зеркалом, позволяя стилистке поправлять на ней платье. В руках она держала гитару, принимая разные позы и ища наиболее выгодные для камеры.
– Смотрю, ты даже наслаждаешься этой суматохой, – сказал Калеб, подходя к зеркалу.
– Привычка, – пожала плечами Джордин. – Я с детства участвовала в спектаклях. Видел бы ты, что там творилось за кулисами.
– Это было до или после подготовительного отделения Джульярда?
– Я поделилась с тобой. И не собираюсь рассказывать об этом всем подряд, – проворчала Джордин, косясь на стилистку.
Женщина даже не подняла головы.
– Не волнуйся, куколка, – сказала она, вынув изо рта булавку. – Мы ничего не слышим. На нас вообще внимания не обращают. Вот и ты не обращай.
– А ты глупо выглядишь в своем костюмчике, – заявила Джордин, глядя на отражение Калеба в зеркале.
