«Нет», – подумала Джейн. У нее не хватит сил похоронить второго ребенка и продолжать жить. Она не может и не хочет рисковать.
– А как все это происходит? – спросила она. – В смысле, аборт.
– Мы дадим вам щадящее снотворное, чтобы успокоить ваши нервы. Затем вы примете антибиотики и болеутоляющее. Затем через шейку матки мы проникнем в матку и высосем оттуда плод.
– Мне и это должны показать… по техасским законам? – спросила Джейн.
Врач покачал головой и выключил монитор:
– Этого вы не увидите.
Джейн уперлась затылком в холодную поверхность стола. Она смотрела на потолок и люминесцентные трубки. Ей казалось, что комната кружится. Вместе с комнатой кружился и ее разум. Но это была ее жизнь и ее выбор.
* * *
Джейн вышла из автобуса в трех кварталах от штрафстоянки и остаток пути прошла пешком. Человек в стеклянной будке подал ей штраф почти на двести долларов, хотя отсюда до ресторана было меньше мили, и с момента эвакуации прошли считаные часы. Джейн оплатила штраф кредитной карточкой, подписала бумаги и наконец снова оказалась за рулем своей машины.
К дому она подъезжала уже в темноте. Окна квартиры Мардж светились. Обрадовавшись, Джейн постучала ей в дверь. Мардж была в своем обычном халате. Необычной была ее улыбка до ушей.
– Привет, Джейн. А я смотрю, машины на стоянке нет. Ну, думаю, ты вернулась. Про угон думать не хотелось. Входи, не стой на пороге.
Джейн вошла. Лютик радостно прыгал вокруг нее. Когда она села в кресло, пес немедленно вскочил ей на колени.
– Чая хочешь? – предложила Мардж.
– Нет, спасибо. Я выпила две чашки кофе, пока ждала автобус.
– Какой автобус? Ты же на машине приехала.
– Долго рассказывать.
Мардж села напротив нее:
– Ты меня прости, подруга. Загубила я твои цветочки.
Мардж попыталась изобразить раскаяние, но у нее не получилось. Она продолжала улыбаться, словно влюбленная старшеклассница.
– Ничего страшного, – успокоила ее Джейн. – Эти растения не приспособлены к техасскому солнцу. Ты лучше расскажи свои новости. А они у тебя точно есть. Ты вся светишься.
– Мы с Лютиком гостили у нового друга.
– У друга?
– Точнее, у двоих друзей. У него есть бостонский терьер. Зовут Геркулесом. Так они с Лютиком с первой минуты – как близнецы после долгой разлуки.
– Мардж, как я за тебя рада. Где ты познакомилась со своим другом?
– Это я тебе должна сказать спасибо. Я кисла здесь годами, никуда носа не высовывала. Ты вытащила меня на то собрание. Потом я еще раз сходила, две недели назад. Он тоже вдовец. Я понимаю: в таких делах нельзя торопиться. Как-никак, совместная жизнь. Но ты согласишься, что никто из нас моложе не становится.
– Я очень хорошо тебя понимаю, – улыбнулась Джейн.
– Что это я все про себя? – спохватилась Мардж. – А у тебя, подруга, явно что-то случилось. Надеюсь, ты не из-за кустиков своих расстроилась? Давай выкладывай.
– Конечно не из-за кустиков, – ответила Джейн, глядя на дремлющего Лютика. – Мардж, я прошу тебя помочь мне в одном деле. Но, кроме нас с тобой, об этом никто не должен знать. Особенно Калеб.
– Хорошо. Никто не узнает.
– Отвези меня завтра в клинику.
– В клинику? Боже мой, Джейн. Ты никак сама заболела?
Джейн медленно покачала головой:
– Я записалась на аборт.
Похоже, этого Мардж никак не ожидала услышать. Слова Джейн застали ее врасплох. Губы Мардж подрагивали, будто она хотела что-то сказать, но не могла. Когда соседка наконец заговорила, она произнесла совсем не те слова, которые Джейн ожидала услышать:
– Но… но… Джейн, я католичка. Я не могу.
– Католичка? На моей памяти, ты ни разу не ходила в церковь.
– До ближайшей церкви надо ехать, а я ленива трястись в автобусе. Но я крещеная.
– И потому ты меня осуждаешь?
– Я не осуждаю тебя. Я просто не могу быть соучастницей этого.
– Слушай, мы же не в девятнадцатом веке живем. И потом, Мардж, аборт будут делать не тебе, а мне.
– Я уже сказала. Соучастницей в таком деле не буду. И не проси.
Лютик почувствовал перемену в тоне хозяйки. Он напрягся, потом соскочил с колен Джейн и перебрался на колени Мардж. Джейн встала. Она ждала, что Мардж вот-вот передумает и согласится. Потом повернулась и пошла к двери… Что-то заставило ее остановиться.
– Мардж, как тебе вообще пришло в голову, что ты можешь меня судить? Возможно, ты святее папы, но мне на это наплевать. Ты ходишь на собрания. Ты знаешь, сколько бед приносит людям зависимость от алкоголя и наркотиков. Я удивляюсь, как я сама не сгинула в этой трясине. Наверное, насмотрелась на родных. Отец, мать, брат. Наконец, моя чудесная малышка. Ей было всего двадцать. Да, Мардж, менее года назад я похоронила свою дочь. Я первой бросила горсть земли в ее могилу. Ты годами пряталась от мира лишь потому, что потеряла мужа. Я видела тебя в ту ночь, когда ты едва не потеряла своего драгоценного пса. Но все это несопоставимо с потерей ребенка. Ты можешь хотя бы на минуту представить, что ты похоронила взрослую дочь? Наверное, не можешь. Такое не представишь. Мое состояние поймет лишь тот, кто сам хоронил своего ребенка. И если ты и сейчас продолжаешь считать меня грешницей… иди ты ко всем чертям со своим благочестием!
К концу этого монолога по щекам Джейн текли слезы. Мардж и Лютик во все глаза смотрели на нее. Джейн вышла, закрыв дверь. Постояла в коридоре. Мелькнула мысль пойти и извиниться. Нет, не сейчас. Завтра… Когда-нибудь… Она вошла к себе, не раздеваясь, села на кровать и дала волю слезам.
Прошло больше часа. Кажется, в дверь стучали. Джейн прошла в ванную и мокрой салфеткой смыла с лица разводы туши для ресниц. Стук продолжался. Тогда она открыла дверь. На пороге стояла Мардж, держа на руках Лютика. Лицо у соседки было виноватым.
– К какому времени тебе надо там быть?
Глава 22
Калеб вбежал в репетиционную комнату, держа в руке три экземпляра слов своей песни. Он сам набрал их на компьютере в деловом центре гостиницы и там же отпечатал. Один экземпляр он подал музыкальному редактору, второй – Джордин.
– Это что? – не понял музыкальный редактор.
– Слова песни, которую мы исполняем завтра.
– Но Гарт называл…
– Меня не волнует, что вам называл Гарт, – перебил его Калеб. – Или мы поем эту песню, или наш дуэт сворачивается.
– Здесь всего лишь слова и аккорды.
– Потому я и принес вам экземпляр. Мы с Джордин можем исполнить ее только под гитарный аккомпанемент. Или, если хотите, напишите ноты для оркестра.
