— Нет, не стала бы, — согласился он. — Ты права, ты бы не стала. Но как? Когда?
— В тот раз, — сказала она. — Ты помнишь.
— Во время грозы?
— Да. — Мелани была уверена, что он помнил, конечно, помнил. Даже если на той же неделе Питер сто раз занимался сексом с Фрэнсис Диджитт, он все равно помнил. Мелани была в саду, обрезала лилии. Она забежала в дом, потому что начался дождь. Она сняла с себя мокрую одежду и заявила Питеру, что с искусственным оплодотворением покончено. Она сказала ему, что разочарование ее убивает. Она хотела жить дальше. Лицо Мелани было мокрым от дождя и от слез. Питер тоже немного всплакнул — она подозревала, что главным образом от облегчения, — и они занялись любовью, прямо там, в грязной комнате, возле фарфоровой ванночки для полива цветов. На улице дождь лил все сильней и сильней, затем раздался грохот, похожий на звук переломившейся гигантской кости. Питер и Мелани занимались любовью так, как не занимались уже много лет, — она с жадностью, он с благодарностью, — пока с тычинок лилий в раковину стекала оранжевая вода.
После Питер сказал: «Мы никогда бы не смогли этого сделать, если бы у нас были дети».
Оранжевые потеки остались в раковине, как напоминание об их совокуплении, что вызывало у Мелани задумчивую улыбку, пока она не узнала о Фрэнсис Диджитт, и горечь и раздражение потом. Теперь она могла забыть об этих потеках, потому что у нее появилось кое-что более постоянное. Сердцебиение. Малыш.
— Ты уверена, Мел?
— Я была у врача, — сказала она. — У меня десятая неделя. Я слышала его сердцебиение.
— Правда?
— Да.
— Господи, — прошептал Питер и снова замолчал. О чем он думал? Мелани приятно было обнаружить, что ей, собственно говоря, было все равно.
— Ну, — сказала Мелани, — я просто подумала, что ты должен об этом знать.
— Знать? Конечно, я должен знать. Я ведь отец. — Его тон был близок к обвинительному, но Мелани невозможно было запугать. Питер потерял права на те секреты, которые хранило ее тело, когда переспал с Фрэнсис Диджитт. Мелани закрывала глаза и представляла, как Фрэнсис Диджитт делает круг по полю для софтбола, выбрасывая в воздух кулак.
— Я хотела сначала сходить к врачу, а потом рассказать тебе. Я хотела убедиться в том, что все в порядке.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Питер.
— Мне было довольно плохо, — призналась Мелани. — И еще я очень устала, но, несмотря на это, чувствую себя прекрасно.
— Судя по голосу, у тебя все великолепно, — сказал Питер. — Судя по голосу, у тебя все действительно великолепно. — Он сделал паузу, откашлялся. Мелани прислушивалась, пытаясь расслышать звук пальцев, стучащих по клавиатуре. Это было так похоже на Питера — проверять состояние дел на рынке или играть в «Снуд» и одновременно разговаривать с ней по телефону. Но Мелани услышала лишь тишину; казалось, он даже не дышал. — Господи, я не могу в это поверить. Ты можешь? После всего, через что мы прошли?
— Я знаю, — сказала она. — Ирония судьбы.
— Судя по твоему голосу, у тебя все просто прекрасно, Мел.
— Спасибо, — сказала она. — Ладно, я говорю по платному телефону, и мне, наверное, пора заканчивать. Увидимся…
— Когда? — спросил Питер. — Я имею в виду, когда ты приедешь домой?
Мелани засмеялась.
— О Господи, — сказала она. — Не имею ни малейшего представления.
Она чувствовала себя прекрасно, произнося эти слова. Она владела собой на все сто процентов. Вернувшись домой, Мелани поцелует Вики и еще раз поблагодарит ее за приглашение в Нантакет. А еще сегодня вечером Мелани поцелует Джоша. А потом еще когда-нибудь.
— Я буду на связи, Питер, — сказала Мелани.
— Хм, ладно, я…
Мелани повесила трубку.
* * *
Каждое утро, входя в дом номер одиннадцать на Шелл-стрит, Джош задавал себе один и тот же вопрос: «Что я делаю? Что я, черт подери, делаю?» А ответ был таким: он спал с Мелани Пэтчен, замужней и беременной женщиной. У него был с ней роман, и он держал это в секрете не только от Вики, Бренды и своего отца, но и от Блейна с Портером. Наибольшую вину Джош чувствовал, когда смотрел на детей, потому что он хотел быть для них хорошим примером. Они будут копировать его во всех отношениях, и это ничего, если бы он только не спал с лучшей подругой их матери. Каждое утро, когда за завтраком Джош видел круглые лица мальчиков с широко открытыми глазами, он испытывал угрызения совести. Но к десяти вечера — в это время Джош встречался с Мелани на городском пляже — он успокаивался настолько, что мог продолжать свое вероломное поведение.
Сколько еще времени пройдет, прежде чем их поймают? Джош спрашивал себя об этом сто раз на день, но никогда не задавал этот вопрос Мелани, потому что у нее и без того была масса поводов для беспокойства. И они были очень, очень осторожны. Мелани даже стала вылезать в окно, вместо того чтобы выходить через дверь; она дошла до того, что стала перелезать через забор, чтобы не пользоваться калиткой (хотя от этих мер предосторожности придется отказаться, когда она поправится). Мелани складывала на кровати человеческую фигуру из подушек, а на улице шла по траве вдоль заборов, чтобы не идти по ракушечнику, который хрустел под ногами. Мелани добиралась до парковки городского пляжа где-то между десятью и половиной одиннадцатого; она забиралась к Джошу в джип, и он увозил ее в какое-нибудь безлюдное место, где они занимались любовью или в его машине (что тоже станет невозможным, когда у нее увеличится живот), или, если у них было достаточно храбрости, на пляже. У Джоша дважды возникало ощущение, что за ними следят. Один раз он свернул на грязную дорогу, которая завела их в торфяник, а другой раз заехал на пустынную подъездную аллею. Эти случаи заставляли Мелани визжать от нервного возбуждения, и Джош должен был признать, что и у него в крови подскакивал адреналин, что приносило ему определенную долю удовольствия. Они жили, словно по сценарию фильма, — тайна, запретные отношения, сопровождаемые драматическими побегами, и — следом за ними — неистовый секс.
Секс, собственно говоря, был просто ошеломительным. Джош понял, что заниматься любовью с молоденькой девочкой — это одно, а с женщиной — совсем другое. Джош думал, что беременность Мелани сделает их секс странным или будет вызывать какой-то дискомфорт, но все было совершенно наоборот. Мелани находилась в полной гармонии со своим телом, ее переполняли гормоны, она была всегда готова для Джоша, она направляла его. Мелани делала ему комплименты, побуждала его к экспериментам. Да, секс был просто фантастическим, и Джош не мог этого отрицать, но, если бы их с Мелани отношения ограничивались только сексом, Джош уже устал бы от них. Проблема была в том, что их отношения быстро переросли во что-то большее, чем секс. Мелани разговаривала с Джошем, она рассказывала ему настоящие, взрослые секреты; она посвящала его в детали. Это было совсем не похоже на ту чушь, которую он обычно выслушивал от девчонок. Когда Джош думал о той ерунде, которую ему обычно рассказывали девочки («От такой влажности у меня появляются кудряшки… О мой Бог, посмотри, сколько тут граммов жира!.. А кто там будет? Эта сучка?.. Я ее бесплатно скачала на…»), он поражался, как еще не сошел с ума. Сначала Джош думал, что рассказы о разбитом браке Мелани или о ее попытках завести ребенка будут не лучше. Но он ошибался. Эта история полностью поглотила его.
