– У вас с Марком Стэкеблом что-нибудь было? – продолжала Тэлли. – Когда я уходила, вы уже успели спеться. – Поспешно оглянувшись на балки перекрытий и огромный дубовый стол, она постучала по дереву. – Наверное, я не должна так говорить. Но когда начались игры, вы с ним уже сидели в обнимку и орали во всю глотку.
– Ты лучше расскажи про себя и Сола Дьюсбери, – слабо нанесла ответный удар Джейн. – Он ведь отвез тебя домой, да?
Похоже, ей стало капельку лучше. До сих пор в ее чугунной голове не было места мыслям о том, что произошло после того, как Тэлли взяла у нее ключи от ее квартиры и исчезла в сопровождении мрачного возлюбленного Шампань.
– Ну, не могла же я ждать тебя всю ночь, – сказала Тэлли. – Сол проводил меня до дверей дома. Вот и все, – решительно добавила она.
Не могло даже возникнуть вопроса, лжет ли она. Тэлли всегда говорила только правду.
– Что ж, и у нас с Марком Стэкеблом тоже ничего не было, – пробормотала Джейн, прижимая горячие ладони к гудящей голове. – По крайней мере, ничего такого, о чем ты подумала.
– Но ты ведь не вернулась домой, – настаивала Тэлли. – Я оставила окно открытым, как ты и сказала.
Джейн почувствовала, как ее слюноотделительные железы снова начинают работать на полную мощность. Неужели ее опять стошнит? И есть ли какой-нибудь пристойный способ поведать строгой, сдержанной Тэлли жуткую правду? Состоящую в том, что Марк Стэкебл не просто привез ее к себе домой, но привел в квартиру, затащил в спальню и…
– Нет-нет, не надо!
Джейн прижала руки к вискам, в буквальном смысле пытаясь выжать воспоминания о том, что случилось дальше. Однако на кроваво-красной пелене перед глазами безжалостно мелькали смутные образы. Больше того, они словно редактировали сами себя, выбирая только самые отвратительные кусочки. Те, в которых Марк уложил Джейн на кровать и начал медленно ее раздевать. Те, когда он осторожно раздвинул ей ноги. И вот наконец самый драматический момент, когда произошло то, чего не должно было произойти. Спасения от этих воспоминаний не было. Они настойчиво преследовали ее.
Джейн передернуло от отвращения. Она буквально взорвалась. Сначала ее вырвало прямо на Марка. Потом на очень элегантное одеяло. Затем на шелковый матрац, который, Джейн знала по собственному опыту, очень трудно отчистить даже от пыли, не говоря уж о непереваренных артишоках.
– У нас ничего не было, – простонала Джейн. – Я облевала ему всю квартиру, а потом отрубилась.
Придя в себя, я выскользнула из квартиры, пока Марк еще спал, и вернулась домой. Так целомудренно я не смогла бы провести ночь и с папой римским.
И это была правда. Тарелка артишоков Аманды оказалась наиболее действенным средством обеспечить безопасный секс. Джейн с горечью подумала, что надо будет взять на него патент.
– О господи, – сочувственно произнесла Тэлли, украдкой бросая взгляд в дальнюю часть кухни.
Действительно ли оттуда послышался слабый стук? Тэлли мысленно помолилась, чтобы это была не миссис Ормондройд, разбивающая очередной севрский фарфор. И тут же вспомнила, что этого, к счастью, не может быть. Миссис Ормондройд уехала на несколько дней в гости к своей заболевшей сестре. На мгновение Тэлли попыталась представить себе, что должен испытывать больной, которого навещает миссис Ормондройд.
– Какой ужас! – с чувством добавила она. Джейн кивнула. Стоя над раковиной, она только сейчас начинала осознавать в полной степени весь кошмар случившегося. Она постояла перед воротами, ведущими в ночь безумной страсти, в объятиях красивого, обаятельного мужчины и сама захлопнула их перед своим носом. В том состоянии, в котором она тогда находилась, нечего было и думать об утехах любви. А другого случая не будет, поскольку теперь она умрет, но не встретится с Марком Стэкеблом. Застонав от отвращения к самой себе, Джейн бессильно уронила голову. Полоса неудач в отношениях с мужчинами, начавшаяся со знакомства с Ником и достигшая самого низкого уровня после встречи с Томом, похоже, и не думала заканчиваться. Вероятно, ей суждено на веки вечные оставаться самой несчастной одинокой девушкой на свете.
Слабый стук из глубины кухни продолжался.
– О! – Спохватившись, воскликнула Тэлли. – Должно быть, это управляющий директор компании, выпускающей сандвичи для гурманов. Он пришел осмотреть дом. Пойду его впущу.
Джейн откликнулась на это известие неприятным бурлением в горле и новыми позывами к тошноте со стороны желудка. Оставалось только надеяться, что посетитель не захватил с собой образцы своей продукции.
Несколько часов спустя капитан сандвичевой промышленности, сунув нос в каждую комнату и каждый шкаф, сообщил Тэлли, что «Маллионз» чересчур мал для того, чтобы разместить в нем центр выработки глобальных идей, задуманный им.
– С другой стороны, – продолжал он, – «Маллионз» – потрясающее название для одного из наших новых продуктов. Он станет флагманским сандвичем серии «Новое наследство». Я уже мысленно вижу его: свинина с хрустящей корочкой, фаршированная яблоками, сушеные баклажаны со стручковым перцем и чуть-чуть песто пеккорино.
[27] Настоящий вкус старой Англии.
– По-моему, он не тот, кто нам нужен, – заявила Тэлли после ухода царя сандвичей.
– С другой стороны, денег у него в избытке, – заметила Джейн.
– А что такое пеккорино? – спросила Тэлли. – Я сначала подумала, это какой-то не очень известный итальянский живописец.
– Кто, ты говорила, следующий? – спросила Джейн, увидев машину, проехавшую по гравийной дорожке и свернувшую к дому. Тэлли сверилась со списком, составленным агентством недвижимости.
– Мм, некие мистер и миссис Гилдон Кранкенхауз, – сказала она и, помолчав, добавила: – Американцы.
– Их еще не хватало, – нахмурилась Джейн.
Выскочив на улицу через черный ход, подруги поспешили к парадному подъезду.
Стоявший у крыльца сверкающий агрегат для транспортировки людей, созданный по последнему слову техники, выгружал свое содержимое. У мужчины с широченными плечами, в спортивной куртке голова сверкала влажной и розовой лысиной, похожей на ветчину; по крайней мере, треть роста женщины с тощим лицом в мехах, сопровождающей его, составляли уложенные в высокую прическу волосы. Джейн пришла к выводу, что это уже не прическа, а настоящий небоскреб. Золотисто-каштановые волосы, тонкие и легкие, были похожи на объемную сахарную вату.
Когда американцы подошли ближе, стало очевидно, что миссис Кранкенхауз перенесла на лице больше пластических операций, чем Майкл Джексон.
– Ей сделали столько подтяжек, что, наверное, сейчас ее ягодицы находятся где-то на уровне затылка, – шепнула Джейн.
Кожа миссис Кранкенхауз была натянута на лицевые кости, словно мембрана барабана; казалось, стоит американке чуть улыбнуться, и кожа лопнет. С другой стороны, судя по неподвижно застывшему после хирургического вмешательства выражению лица, этого можно было не бояться. В дряблых, отвисших мочках ушей болтались огромные золотые серьги, размером с перепелиные яйца, а глаза двумя стеклянными шарами таращились из-под удивленно приподнятых полуокружностей, аккуратно подведенных оранжевым карандашом.
