– Папа! Я взрослая и вполне самостоятельная женщина, – возмутилась я. – Да! Он мне нравится, и я этого не скрываю от тебя!
– Да ради бога! Я что-то против говорю? Мне он тоже нравится, умный, работящий, хорошая зарплата, – папа помолчал. – Только я тебе, дочка, следующее скажу: если ты собираешься просто пудрить ему мозги – брось, не хочу терять профессионала высокого уровня! Такого ещё в Европе поискать! Не надо с ним играть! Или серьёзные отношения, или никаких, поняла?
– А что, и замуж за него можно пойти, если позовёт? – спокойно спросила я.
– Да, и замуж! Хороший зять получится, пока Ванька на ноги встанет.
– Папа, я тебе говорила, не зови моего сына Ванькой! Что он тебе – Ванька-встанька? Да? – я рассердилась на папку и даже повысила голос.
– Ну! Разошлась опять, – примирительно сказал он. – В общем, ты меня поняла?
– Поняла!
– Зря ты его сегодня не пригласила!
– Ну ладно, в следующий раз приглашу.
– Вот на следующей неделе и пригласи!
– Хорошо, папа, договорились, – я встала. – Ну, я готова!
– Пойдём к гостям. Наверно, уже все приехали.
– Да я никого и не звала, кроме Натальи с мужем.
– А Веронику?
– Нет. Она сегодня у богемы тусуется.
Мы спустились вниз. Наталья с мужем уже приехали и рассматривали вместе с Люсей картины Дока в холле. Николай повесил там три картины. Мы поцеловались с Люсей и Натой, познакомились с Юрием – мужем переводчицы.
– Чья это живопись? – спросил Юрий.
– Наш управляющий пишет, – ответила я.
– Прилично, прилично! – сказал Юрий.
– Он у меня ещё критиком живописным подрабатывает, – прокомментировала Ната. И добавила, подмигнув мне: – Талантливый человек талантлив во всём!
– Мне тоже нравится, – вставила Люся. – Столько чувств, экспрессии!
– А я и не знал, что Максим Андреевич кистью балуется! – это уже вступил в разговор папа.
И тут я проболталась!
– У него дома, оказывается, столько картин! – я осеклась.
– Так, – папа откашлялся. – Пошли к столу.
Ната хихикнула незаметно для окружающих, Юрий, видимо, был не в курсе наших женских секретов, а Люся удивлённо подняла брови и уже открыла рот. Ната, спасительница моя, опередила Люсю и спросила её:
– А вы не пишете стихи?
– Нет, а что? – ответила вопросом Люся, сбитая с толку.
– У вас такой загадочный вид! Как у поэтессы, – Наташа увела Люсину мысль в сторону от опасного продолжения.
– Когда-то давно баловалась, – мечтательно сообщила Люся.
– А вы снова попробуйте! – не унималась Ната.
– А что? Попробую!
Мы сели за стол. Папа с Люсей, напротив них Наташа с мужем, я села между Натой и папой. Кроме салатов и жареного мяса под соусом, мы с Леной приготовили индюшку, которой чрезвычайно обрадовался папа. Пили, ели, болтали. Хорошо налегали на папину наливочку. Борис Павлович, конечно, был в центре внимания со своими неожиданными комментариями ко всевозможным событиям как в стране, так и за рубежом. Они с Юрием жарко обо всем дискутировали, изредка своё слово вставляла и Люся. Мы же в основном болтали с Натальей.
– Ты мне обещала телефон офицера, – тихо спросила я Нату.
– Да, привезла. Пойдём, в сумочке, я тебе дам.
Мы встали из-за стола и пошли в гардероб. Ната достала свою сумку и вынула листок бумаги. Протянула мне.
– Это его сотовый, звони в любое время, договаривайся о встрече. Парень нормальный, наш ровесник.
– «Владимир Фёдорович, подполковник, горвоенкомат», – прочитала я. – Спасибо, дорогая. Завтра же ему позвоню.
– Давай, подруга, дерзай! Хотя, повторюсь, я тебя не понимаю.
– Оставим это, Наташенька! Сердце разрывается, поверь!
– Ладно, делай, как хочешь. Бог тебе судья!
Мы вернулись к столу. Застолье продолжалось до девяти часов. Казалось, мы обсудили все проблемы, существующие на свете. Лена пригласила в холл на чай и кофе, сладкое. Пошли только женщины, мужчины остались за столом.
– Ну вот, сегодня поведу машину я, – сказала Ната. – Мой уже готов. Как чувствовала, не пила.
– Хорошо, что у нас шофёр, – немного заплетающимся языком произнесла Люся.
– А мне и вовсе никуда не надо, – засмеялась я.
Потом мы пили кофе, Люся пошла забирать папу, а Ната – своего мужа. Я осталась в холле, ела пирожные.
Да, надо было пригласить Дока. Все бы разъехались, я показала бы ему дом, потом пошли бы в мою комнату… Нет, я правильно сделала! Рано ещё афишировать наши близкие отношения, и так сегодня уже прокололась. Сейчас папа, если не забудет, всем родственникам расскажет. Не хочу! Как-то не по-нашему, не принято так у нас в деревне. Скажут ведь: вот распутница, только муж погиб, а она…
Никогда не стыдилась своего прошлого, своей деревенской жизни. То, что мы стали богатыми, – папина заслуга, трудовая. И не хочу поэтому, чтобы меня позорили родственники!
Все гости одновременно ввалились в холл. Папа выпил изрядно, но был весел, долго жал руку Юрию, которого Ната тянула к машине. Люся тянула папу в другую сторону. Я засмеялась над своими подвыпившими гостями.
– Ну всё, дорогой, поехали! – увещевала Ната мужа.
– Всё, пора ехать, папочка! – ныла коза Люся.
Наконец все расцеловались и вышли из дома. Я накинула шубку и проводила гостей до их автомобилей. Все разъехались, и я вернулась в дом.
Спать не хотелось. Переодевшись, я спустилась на кухню и стала помогать Лене убираться. Девушка уже не сопротивлялась и с удовольствием приняла мою помощь. Вместе мы управились быстро, пожелали друг дружке спокойной ночи и разошлись по своим комнатам.
Я приняла душ, забралась в постель и позвонила Доку.
– Привет, не спишь? – нежно спросила я.
– Привет, милая моя! – обрадовался он. – Конечно, не сплю, жду, когда позвонишь.
– Врёшь! Ты сидел и читал, да?
– Не угадала!
– А что?
– Начал писать новую картину.
– Какую? – спросила я. – Кстати, твои картины понравились (чуть не проболталась!) одному родственнику, который в живописи разбирается.
– Спасибо. А писать начал тебя! – почти торжественно сказал он.
– По памяти, что ли?
– Это ещё только наброски. Мне надо, чтобы ты немного позировала. Тогда получится здорово.
– Как интересно! Никогда не позировала художникам.
– Может, в понедельник после работы?
