– Миша! Домой! Куда ты? – окликнула его хозяйка, но тот крутился возле ног Мышкина и в руки не давался.
Людмила наклонилась, чтобы его поймать, Мышкин наклонился, чтобы помочь и… и их лбы встретились. Да так крепко!
– Ой, мамочка, – неожиданно тоненько вскрикнула Людмила.
– Я… я разбил вам лоб? – испуганно заморгал Лев Венедиктович и полез смотреть, что он натворил.
Его лицо было так близко… Хм… надо же, какие у него красивые глаза, и как это она раньше не замечала? У него голубые глаза, густые черные ресницы. И такой пронзительный взгляд…
Он заметил ее пристальное внимание и невозможно смутился.
– Там… там ничего нет, – покраснев, сообщил он. – Даже никакого синяка не будет…
– Чудесно, – выдохнула она. – Я так волновалась… из-за синяка… А где же Мишка?
Плут сидел рядом, вилял хвостом и улыбался во всю пасть.
– Изумительная какая у вас собачка, – нежно улыбнулся Мышкин. – Я ему в следующий раз… завтра… еще мяса принесу.
Людмила только счастливо кивнула.
Поздно вечером она сидела возле компьютера и комментировала фотографии, которые уже успела выставить в Интернет.
«Людочка, а что ж не написала, что он такой рыжий?» – спрашивала Даша.
«Он не рыжий, – поясняла Людмила. – У него вообще волос нет… или есть, но они произрастают где-то по краям. Но он такой красивый, правда же?»
«Да, Людмила, он очень интересный мужчина, – отвечала Вика. – Он на артиста похож, а на какого, не могу вспомнить. Люд, а он тебе в любви уже признавался? А предложение руки и сердца делал? У него своя жилплощадь, да? Вероятно, вы будете жить у него?»
«А мне так, например, очень собачка понравилась, – писала Даша. – Уж ты, Людочка, извини, но твой вот этот мужчина, он мне доверия не внушает. У меня был такой».
«Какой это, интересно, такой у тебя был?» – поддела Вика.
«А вот точно такой же – лысый и круглый, – торопливо отвечала Даша. – Сначала я в него влюбилась по самые уши, даже хотела всех детей на него переписать, а он потом взял и бессовестно меня кинул. И, между прочим, даже не обратил внимания на то, что я многодетная мать!»
«Ха! Даш, так он как раз на это и обратил свое внимание! – отписывалась Вика. – А чего ж ты ему не сказала, что у тебя все дети взрослые? Сказала бы, глядишь, и не сбежал бы твой красавец».
«Чего-то я не подумала, – написала Дарья. – Но твой, Люд, тоже сбежит. Вот посмотришь!»
Людмиле были неприятны эдакие прогнозы, но Вика утешала, как могла:
«Людмила, никого не слушай! Мне вот мама всю жизнь на уши шептала, чтобы я не вздумала доверять мужчинам. Еще постоянно твердила, чтобы я честь берегла как зеницу ока! Помню, ко мне пришел врач! Девочки, это был обычный врач! Только дядька. Так я к нему спиной стояла, он мне легкие слушал, и вошла мама. Вы бы слышали, что там началось. Она его чуть за домогательства не посадила!»
«Не ври, Вика, тогда такой статьи не было», – написала Даша.
«Поэтому и не посадила. И чего? Сижу я теперь с маменькой, а она мне и говорит, какой же я была дурочкой, когда ее слушалась!»
«Люд, а вы с ним хоть целовались? – спрашивала Дарья – Он говорил, что любит? Что жить не может? Говорил?»
«Людмила, ты, главное, скажи – он тебе в загс пойти обещает? – допытывалась Вика. – И где жить-то будете?»
Людмила отвечала быстро и с радостью. Она писала, что в любви ей еще не признавались. Да и с чего бы? Это было только так… деловая встреча. И руку и сердце не предлагал… Но время еще есть. А жить… Людмила, например, никуда не собирается переезжать из своей квартиры. Пусть сам к ней едет.
Перед сном она еще раз просмотрела фотографии. Странно, отчего это девчонки не выразили бурного восторга. Ведь очевидно же, что мужчина – несомненный красавец. Ну да, немного полноват, но мужчина должен иметь вес. Лысоват? Ничего, вон сколько артистов вообще без волос, и живут ведь как-то… Даже и не как-то, а хорошо живут. Ростиком невелик. Наполеон! Зато он добрый. И к Людмиле у него такое уважение…
Маменька к Мышкину заявилась прямо на работу:
– Сын мой! У нас большая беда, – горестно закатила она глаза, потом схватила его за руку и поволокла из здания на улицу.
– Что стряслось, мама? – взволновался Лев Венедиктович. – Мам, отпусти мою руку, я и без того спотыкаюсь! Куда мы идем? Что за горе?
Мария Лукинична плюхнулась на лавочку возле центрального входа и лишь тогда выпустила руку сына.
– Садись, Лев… И постарайся все принять без паники.
После таких слов паника сама собой начала овладевать Мышкиным.
– Мама! Что с папой? С Юркой все в порядке? А Таня? С ней ничего не случилось?
– Случилось с тобой, – выдохнула мать. – Ты… Все нормально, Левушка, ты болен. Страшно. Я пришла показать тебя нашему профессору. Я уже договорилась, все будет хорошо, и ты… ты станешь здоровым.
Мышкин нервно сглотнул.
– А… а что у меня болит? – осторожно поинтересовался он.
– Да сущие пустяки, – махнула рукой маменька и тут же выдохнула. – Все! У тебя, Левушка, как-то враз отказали все органы. Ты потерял зрение, нюх, память и… и разум. Вероятно, птичий грипп.
Мышкин повращал глазами, подергал носом – все работало нормально.
– А откуда у тебя такая информация? – недоумевал он. – Я совершенно замечательно вижу. И нюх, мам, я ж не собака, чтобы терять нюх! Да и с разумом…
– Мне рассказала Танюша, что ты привел к себе ужасную женщину, Лева! – перебила его мать. – И про какой разум может идти речь?
Мышкин горько усмехнулся.
– Вот оно в чем дело… И что же сделает твой профессор?
– Он… Он возьмет у тебя анализы! – с жалостью проговорила мать. – Вдруг тебя чем-нибудь опоили? Всыпали яд, снотворное, приворотное зелье…
Мышкин взял мать за руку и с улыбкой произнес:
– И пусть, мама. Пусть мне всыпали этот яд, влили это зелье… Ты понимаешь, я вдруг понял, что могу быть счастлив!
– А со мной, что же, ты не был счастлив? – растерялась женщина. – Разве мы не любим тебя всей нашей семьей? И я, и папа, и Танюшка, и даже Юра с его Валентиной? Чего тебе еще надо?
– Вы меня любите. Но у тебя есть муж, у Танюшки тоже, папе вон… где-то сокровище откопала, Юрка с Валентиной счастлив, а я… я тоже нашел своего человека. Любимого…
Мать резко поднялась и поправила на шее платок.
– Я непременно должна посмотреть на этого твоего… любимого человека! Я еще посмотрю, достойна ли она твоей любви! Приведи ее, я посмотрю, что она из себя представляет, эта…
– Э-э, нет, мама, так не пойдет, – улыбнулся Мышкин. – Ты ж так и напугать можешь.
