– Командующий на этот случай сказал, что, если вы, товарищ майор, будете настаивать, я должен сообщить ему, и он отстранит вас от должности. Очень ему не понравились ваши действия с моим отснятым материалом.
– У тебя что, прямая связь с командующим?
– Так точно, товарищ майор. Он приказал установить.
– Но в штабе антитеррористического комитета ждут эту запись. Иначе. Иначе получится полный провал!
– Вот потому, товарищ майор, мне кажется, командующий и запретил отправлять вам копию, – ответил я. – Извините, я не могу нарушить приказ командующего. В ГРУ и в ФСБ не хотят, чтобы американские телеканалы показывали сюжет о событиях на нашей земле, пусть она уже и называется Земля Отчуждения, раньше, чем эта запись будет проконтролирована в соответствующих службах. Если найдут необходимым, передадут на наше телевидение, а оно уже само продаст. С первыми записями уже вышли неприятные для России комментарии американских журналистов. Я думаю, вас по этому поводу тоже ждут определенные неприятности. Будьте к этому готовы.
– Это уже перебор, старлей. Ты забываешься, и начинаешь учить старшего офицера.
– Никак нет, товарищ майор. Я только выполняю приказ старшего из своих командиров.
Майор Ларионов еще что-то невнятное пробурчал, и отключился от связи, не попрощавшись.
И даже не поинтересовался, как у нас обстоят дела. А ведь он знал, что мы отправляемся искать летчиков.
Подполковник Коломиец тем временем поговорил о чем-то со старшим сержантом Камнеломовым, и подошел ближе ко мне, так старательно показывая, что не прислушивается к моему разговору, что его настоящие действия угадать было не трудно. Но он мало что мог понять по моим словам, а слова майора Ларионова до него не доносились. Наушники в шлеме были направлены только в одну сторону – в мои собственные уши, и прилегали к ним плотно. Тем не менее, подполковник задал вопрос:
– Командование домогается?
– Среднее звено командования, – спокойно объяснил я. – Желает собственные меркантильные интересы удовлетворить.
– А высшее звено против?
– Высшее звено против, – согласился я.
Коломиец, видимо, надеялся услышать какую-то расшифровку сказанного, но я предпочел промолчать. Я вообще не люблю сор из избы выносить. Даже дома, когда с женой по какому-то серьезному поводу поругаюсь, никто об этом не знает, хотя в душе я все это ношу, и переживаю. А тут – тем более. Служба – это даже не дом, не семья.
Подполковник походил передо мной взад и вперед, заложив руки за спину, потом снял летную куртку, в которой ему было откровенно жарко, подошел к солдатам, которых старший сержант Камнеломов по просьбе Коломийца послал копать могилу, как я понял, для старшего лейтенанта Брюханова. Там заглянул в яму, что-то сказал, и снова ко мне вернулся. Спросил уже устало:
– Ну, что, старлей, каковы наши действия на дальнейшее?
– Жду, когда командующий вызовет на связь. Тогда что-то прояснится. До этого – сидим.
– Когда связи ждешь?
– Надеюсь, скоро. Просмотрят мою видеозапись пару раз, покажут специалистам, потом выработают для меня рекомендации, и свяжутся.
– Видеозапись длинная? По времени.
– Чуть больше часа. Я сильно ее урезал. Превратил в стандартный армейский рапорт.
– Значит, еще пару часов, как минимум, будем ждать.
– Думаю, даже больше, товарищ подполковник.
– Тогда и поужинать можно.
– Скорее всего, нужно.
– У нас «сухой паек» только аварийный, но все же летный, калорийный.
– У нас спецназовский. Тоже калорийный. Вы, товарищ подполковник, обмен предлагаете?
– Нет. Это я так, к слову.
* * *
Полковник Мочилов вышел на связь через три часа, когда мы уже давно поужинали, и приготовили дрова для костра на ночь, на случай, если придется здесь ночевать. Дрова готовили, естественно, солдаты, а не летчики. К моменту вызова связи в ущелье уже стремительно сгущались сумерки, и я только-только собрался сходить посмотреть, как обустроились мои бойцы на постах. Пришлось послать вместо себя старшего сержанта Камнеломова. А сам ответил командующему:
– Корреспондент «Семьсот сорок один». Слушаю.
– Как настроение, старлей Троица?
– Скверное, товарищ полковник. Но жду вот, что вы обрадуете. Надеюсь, как всегда, на лучшее. Этим и живем.
– Слишком уж ты быстр, Троица. – полковник с каким-то удовольствием произносил мою фамилию.
– Служба такому учит.
– Это хорошо. На то мы с тобой и спецназ! Но вот различные международные организации этой быстроты, к сожалению, не имеют. Им только чтобы собраться вместе – несколько дней нужно. А потом еще несколько дней будут друг друга уговаривать что-то решить или что-то предпринять. Всегда так, насколько я помню. Я уж и сам такой медлительностью возмущен. А если бы война с этими пришельцами случилась? Если бы они попытались землю атаковать? Тоже так же тянули бы? Ну, да ладно. Я с тобой связался не для того, чтобы на жизнь пожаловаться.
– Слушаю вас, товарищ командующий.
– Короче говоря, дело обстоит так. Пока вы там считаетесь застрявшими. На неопределенное время. Первое. Вопрос с международным карантином пока еще не решен. Возможно, решение будет завтра после обеда. Но это не точно. Ученый люд любит долго думать, и не способен понимать, что кто-то внутри вашего искусственного территориального образования воспринимает объявление Земли Отчуждения с естественной позиции клаустрофобии. И имеет на это полное право. Второй вопрос. Летчиков ты поддерживаешь. Можешь даже включить их в состав своего отряда. Но среди них есть офицеры, которые старше тебя по званию. В подчинение им ты не поступаешь. Как, впрочем, и они тебе. Я разговаривал с их командиром полка. Передал ему сведения о потерях. Командир полка очень просит сберечь оставшихся. Говорит, экипаж подполковника Коломийца – лучший в полку. Подстрахуй их по возможности, но не в ущерб взводу. Чтобы не совались, куда не следует.
– Экипажа подполковника Коломийца уже не существует, товарищ командующий. Его штурман погиб. Умер от осколочных ранений, когда взорвались две шахидки. Его только вот недавно похоронили прямо на месте гибели. Момент похорон я снимать не стал. Но место могилы нанес на свою карту, подполковник Коломиец – на свою. На всякий случай я на свою карту перенес и место захоронения майора Труханова.
– Тем не менее. Подстрахуй. Пилот экипажа – это, говорят, семьдесят процентов экипажа. А штурмана на тридцать процентов ему подберут.
– Я понял, товарищ командующий. Подстрахую. Без стеснения перед звездами на погонах.
– Теперь третье. Я тебе на карту местности приказал отправить точку. Если еще не получил, то вот-вот получишь. Но связисты должны были отправить. Выходи к утру, ориентировочно, к шести ноль-ноль, на точку. Это в Полосе отчуждения. Стрелять в тебя никто не будет. О твоем визите знают. Там тебя будет ждать контейнер. Туда переложишь свои пробы. В дополнение к тем, что собрал, возьми пробу почвы, пробу воды, и пробу травы и пару веток деревьев. Экспедиционная группа Академии наук заберет контейнер час – полтора спустя. Одновременно с контейнером для ученых там будет выставлен контейнер для твоего взвода. Что тебе в настоящий момент потребно? Может, какое-то оружие, патроны. Пока подготовили только легкий перевозной генератор с запасом солярки. Чтобы аккумуляторы подзарядить. Что еще? Может, продукты питания?
