ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Мне в мониторе прекрасно были видны позы моих бойцов. Одна нога согнута и подобрана, как пружина, готова к резкому толчку, вторая пока вытянута. Бойцы готовы были к атаке, как я их и учил. И я в напряжении наблюдал все это, как ни странно, совсем не как строгий экзаменатор, не как командир, а как яростный спортивный болельщик, который заранее знает результат, но все же опасается какой-то нелепой случайности. Я даже волновался, хотя никогда не волновался за себя. К сожалению, младший сержант Красников уже приказал, видимо, своей группе выключить внутреннюю связь, желая подать голосом только одну команду. В этом я убедился, включив связь, но не увидев на светодиодном индикаторе ни одной мигающей лампочки. Связь была выключена у всего взвода.
Но тут же она включилась, только не внутренняя, а внешняя, дальняя. Меня вызывал узел связи сводного отряда спецназа ГРУ. Ответить я все же успел. Всего несколькими короткими и злыми словами, и даже не дожидаясь, когда дежурный по узлу связи сообщит мне, кто домогается общения со мной:
– Веду бой. Не могу разговаривать.
– Понял, – ответил дежурный, но я выключил связь еще до того, как он договорил единственное слово.
Пусть я лично не вел бой, и даже советом в него вмешаться возможности не имел, тем не менее, касался он меня и безопасности всего взвода напрямую. Значит, я не сильно обманывал, если обманывал вообще. Армейская формулировка «Я», когда произносится командиром подразделения, по традиции означает не только личность самого командира этого подразделения, но и все подразделение в целом. Так, например, когда докладывается: «Я вышел на выполнение задачи», вовсе не подразумевается, что командир вышел в единственном числе. Это значит, что все подразделение или активная, задействованная часть его вышла. То же самое было и здесь. Но отвечал я автоматически, не вдумываясь в двойственный смысл произносимых слов.
В монитор я посмотрел как раз вовремя. Группа Красникова услышала, видимо, какую-то громкую команду. Пружина распрямилась, как выстрелила – у всех бойцов одновременно разогнулись согнутые до того ноги, и последовал стремительный бросок на пару – тройку метров вперед. При этом бандиты тоже находились не в стоячем положении, потому необходимости вставать на ноги у моих бойцов не было. А бандиты просто встать не успели. Их было восемь человек, а спецназовцев вместе с младшим сержантом – одиннадцать. Значит, троим досталось по два удара – с одной и с другой стороны. А я, как командир, оценил выдержку своих бойцов. Они не шевелились в кустах, и подпустили противника не предельно короткую дистанцию. Отработали отлично. Сказалась выучка и привычка к хладнокровному поведению в самых критических ситуациях. С бандитами было покончено в одно единое мгновение. Лопатки, как топоры, обрушились на их головы. Такие удары обычно не оставляют раненых.
Беспилотник висел низко и, в целях безопасности, слегка в стороне, что давало возможность камере показывать сцену под углом. Подполковник Коломиец сам смотрел в монитор, и делал так, чтобы видно было хорошо. С дроном он справлялся легко, сказывался опыт пилота. И потому со своей позиции я увидел, как младший сержант Красников повернул голову в сторону, шагнул к убитому бандиту, не им убитому, наклонился, и вытащил что-то из кармана. После чего поискал глазами «беспилотник», нашел его, и показал что-то на раскрытой ладони. Расстояние все же не позволяло мне как следует рассмотреть этот предмет, но мне показалось, что это была трубка, в которой светился монитор, как бывает при входящем звонке. А младший сержант заметным жестом показал на микрофон своего шлема, после чего протянул руку к выключателю коммуникатора. Мой коммуникатор подал сигнал вызова. Я сразу включил внутреннюю связь.
– Товарищ старший лейтенант, у бандита в кармане трубка «виброзвонком» жужжит. Что делать? Ответить?
– Вытащи sim-карту. Пусть думают, что в горах помехи.
Я тут же переключился на камеры первого «беспилотника», и увидел, что один из бандитов, стоящий рядом с человеком, которого я принял за эмира Арсамакова, держит руку у головы. Резонным было предположить, что он звонит другому, чтобы узнать обстановку.
– Товарищ старший лейтенант, sim-карту вытащил.
Я увидел, что бандит на перевале опустил руку с трубкой. Видимо, сотовый робот сообщил, что абонент находится вне зоны досягаемости связи, как обычно бывает в таких случаях. Положение для горных условий нормальное, и не должно вызвать подозрения.
Три эмира на перевале снова совещались. Я так понял, что двое из них – эмиры подошедших банд, третий – Арсамаков, с которым они, видимо, были хорошо знакомы. Все трое посматривали на часы, прикидывая время, когда восемь их соратников должны выйти на позицию.
Эмиры посовещались, и разошлись. Сразу поднимать свои банды не стали. Видимо, дали дополнительное время восьмерым бандитам, не зная, что тех уже нет в живых, и дополнительное время им не требуется. Потом один из эмиров поговорил с бандитом, грустно сидящим в одиночестве на камне в стороне. Тот послушно вытащил трубку, и набрал номер. Я снова переключил камеру на второй «беспилотник». Младший сержант Красников, получив приказ один раз, в повторении не нуждался, он вытащил трубку за кармана другого бандита, и снова занялся над трубкой манипуляциями, которые мне были не видны из-за расстояния, но понятны по необходимости.
– Снял sim-карту? – спросил я.
– Так точно, товарищ старший лейтенант.
Я вовремя переключился на камеру первого беспилотника. Бандит свою трубку как раз убирал в карман, и что-то сообщал эмиру. Тот удовлетворенно кивнул. Видимо, подозрений в гибели группы в головах эмиров не возникло. Выстрелов они не слышали, и не знают, как умеет бесшумно действовать спецназ ГРУ.
В марш бандиты пока не поднимались, и я решил ответить на пропущенный вызов по дальней связи. Переключил коммуникатор, и сразу услышал:
– Дежурный по узлу связи.
– Корреспондент «Семьсот сорок один». Кто меня вызывал?
– Корреспондент «Сто пятнадцать». Будете говорить?
– Соединяйте.
Через полторы минуты в наушниках послышался густой бас. Это явно был не майор Ларионов. Но Ларионов предупреждал меня, что его отзывают по семейным обстоятельствам. При этом, помня слова командующего, я понимал, что семейные обстоятельства могут быть разными, и вообще эта фразу может быть обтекаемым предлогом. Сменить его должен был майор Медведь из нашей бригады. Но это был и не его голос, хотя я с новым начальником штаба сводного отряда майором Медведем знаком был предельно мало, только здоровались, и все.
– Власаныч, как дела обстоят?
– С кем я говорю? – пришлось спросить.
– Командир роты сводного отряда капитан Бутерко. Я временно замещаю начальника штаба. Майор Медведь еще не прилетел. Там какие-то обстоятельства, я не в курсе тонкостей. Ларионов просил за твоим взводом проследить, и обеспечить помощью, если потребуется.
