И от разрисованных фломастерами обоев в прихожей. И от разбросанных и «спрятавшихся» под диванами и шкафами детских игрушек. И, самое главное, от множества мелких детских вещичек – ложечек, чашек, тарелок и других предметов, которые сейчас продаются на каждом шагу и доступны даже самым небогатым покупателям.
Трудно удержаться от того, чтобы не купить своему малышу хорошенькую кружечку в форме уточки! Или полотенце с котятами. Но ничего подобного в доме у Оксаны не наблюдалось. Из чего Мариша сделала вывод, что женщина бездетна.
Оксана оторвалась от своего борща. И Мариша спросила у нее:
– Скажи, а как ты сама считаешь, кто виноват в смерти твоего брата?
– Как кто? – искренне удивилась Оксана. – Сам брат и виноват.
– Он?
– Конечно! Зачем он позарился на хозяйскую подстилку? Он виноват, а еще эта Людка виновата! Она ведь тоже отлично знала, чем грозит Славке любовь с нею. И все равно! Все равно лезла к нему!
– Значит, их роман тянулся долго?
– Насчет того, чтобы тянулся, не знаю. Но брат, едва устроившись к Жгуту охранником, начал рассказывать про Людку разные странные вещи.
– Какие вещи?
– Ну, что она и бедная, и несчастная. И что живет она с уродливым стариком, мучаясь каждый день. И что Жгут ее бьет нещадно. И ужасно ревнует, причем без всякого повода. Вернее, повод у него имеется всего один: пересчитать Людке в очередной раз ребра.
– Так Люда взяла бы и ушла от этого Жгута! И дело с концом!
– Нет, – покачала головой Оксана. – Боюсь, ты не понимаешь. От Жгута нельзя было уйти просто так! Даже если… Люда ему самому и надоела бы, он отдал бы ее кому-нибудь из своих братков. А когда и тот ею насытился бы, отдал бы другим своим дружкам. А те, натешившись, сплавили бы девку в общак.
– Что?! – Мариша не поверила своим ушам. До каких же пределов низости дошел этот Жгут! И правильно, что его взорвали к чертовой бабушке! – Как это – в общак?
– Ну, отдали бы ее в общее пользование. У Жгута было несколько борделей, где он держал своих бывших пассий. И точно тебе говорю, там девчонки долго не жили.
– Удирали?
– Ага. На тот свет!
Мариша и прежде не питала к этому Жгуту никаких симпатий. А теперь она и вовсе прочно утвердилась в мысли, что этот тип не заслуживал никакого сочувствия. И правильно, что его убили. Совсем у человека совести не было! Ну, отслужила тебе девушка, так дай ей свободу! Уж не говоря про приданое и прочие приятные для всякой брошенной любовницы вещи. Наверняка и те подарки, которые Жгут дарил каждой своей новой фаворитке, переходили к той «по наследству» от прежних жертв Жгута. Конечно – Людка ведь от него тоже голой и босой убежала. Обо всем своем золотишке и бриллиантах забыла, только и думала, как бы жизнь свою спасти!
– Выходит, Людиному образу жизни нельзя было позавидовать?
– Ни в коем разе!
– И всегда так было? С самого начала?
– Ага, – кивнула головой Оксана. – Влипла девка, как муха в паутину. Не вырваться ей было. Из объятий Жгута при любом раскладе путь у нее был только один – на тот свет.
– Что? Он убивал своих любовниц?!
– Бывало и такое, – туманно отозвалась Оксана. – Псих он был, этот Жгут. Его все боялись. Даже его собственные братки опасались ему слово поперек сказать. Психопат! А уж с теми девками, которые к нему в лапы попадали, и вовсе он пощады не знал! Издевался над ними, пока душа в теле у них держалась. А после либо где-то закапывал их, либо – в бордель.
– Да, ты про бордель уже говорила… Скажи, а могла Люда использовать твоего брата, чтобы спастись?
– Если и так, то она выбрала не того человека, – хмыкнула Оксана. – Ей бы сделать ставку на кого-нибудь из ближайшего окружения Жгута, если она хотела его свергнуть и остаться при наваре. А так… Что она выиграла? Из города ей пришлось уехать. Спешно и без бабла. Хорошо еще, что жизнь свою сохранила.
– В отличие от твоего брата.
– Да. Но он был взрослый человек и понимал, на что идет, связываясь с Людой. Нельзя было идти Жгуту поперек воли. Все знали, какой он опасный человек!
Похоже, Оксана особо-то и не упрекала Людмилу, считая, что, во-первых, та и так достаточно натерпелась от своего извращенца-любовника. Ведь за каждое золотое колечко Люда расплачивалась синяками и сломанными ребрами. А во-вторых, Оксана считала, что ее родной брат должен был думать сам. Но – как знать? Мариша с сомнением покосилась на Оксану. Так ли она думает на самом деле? Возможно, это всего лишь маска, чтобы отвести подозрения от себя? И на самом деле Оксана винила во всем именно Люду? Винила и… и что? Винила – и отомстила Людмиле? Спустя столько лет нашла ее и убила?
– Чушь какая-то! – пробормотала Мариша самой себе под нос.
Запах борща и ровные морковные и капустные грядки за окном совершенно не вязались с образом кровавой мстительницы. Да и поросята в хлеву и курочки в курятнике не позволяли думать о том, что Оксана на досуге вдруг взяла и занялась киллерством. Скотина ведь ухода требует. Каждодневного и неусыпного. Чуть недосмотришь, чуть отвернешься, у поросят уже какая-нибудь хворь вылезла. А кролики и вовсе передохли. Да и курочки не могут долго обходиться без корма и питья. Значит, уехать надолго Оксана из своего дома никуда не могла. Разве что…
– Скажи, а ты замужем?
– Какое там, – махнула рукой Оксана и тяжело вздохнула. – Одна, бобылкой живу. Да и за кого мне идти? Всех нормальных парней моего года рождения либо в Афгане перебили, либо потом уже, в городе, они сами друг друга перестреляли. Те, что остались, пьют безбожно. Был у меня жених, да спился совершенно. Сама его прогнала, еще лет пять тому назад. С тех пор одна живу.
– И детей у тебя нету?
– Нет. А у тебя?
– И у меня нет.
Оксана снова вздохнула. И словно бы еще больше расположилась в пользу Мариши. Общее горе – оно объединяет. И Оксана даже поделилась с Маришей сокровенным:
– Вот думаю сироту в детском доме взять, чтобы не так одиноко на старости лет было. Или лучше искусственное осеменение попробовать. А? Ты как думаешь?
Мариша от такого вопроса даже слегка растерялась. И что тут можно сказать Оксане? А та явно ждала от Мариши совета.
– Не знаю. С одной стороны, в народе говорят, что сироту пригреешь, так бог тебе самой родного ребенка даст. Да и сирот в нашей стране полно. К чему еще детей плодить, если и тех, кто уже родился, воспитывать, защищать и любить некому? А с другой… Не знаю. Были у моей мамы соседи, они тоже сироту из детского дома усыновили. И взяли его совсем маленьким, ему еще и года не исполнилось. И потом от всех скрывали, что он им чужой. И от него самого тоже скрывали. Возились с ним просто немыслимо как! Другие люди со своими родными детишками так не возятся, как эти – с приемышем. Учителя к парню только так и шастали. Одна учительница на пианино его учила играть. Вторая английскому языку его учила. Одним словом, вкладывались приемные родители в своего мальчишку по полной программе. И деньгами, и душой, и сердцем. И что получилось?
