– Что ж, я сделаю все, что в моих силах, – граф Альвару постепенно собирался с мыслями, было похоже, что мои слова сшибли его с лошади и теперь он ползал в песке, пытаясь собрать свое оружие. – Но ты снова будешь служить мне верой и правдой! – наконец нашелся он.
– Аллилуйя, – закончила я.
Глава девятнадцатая. О том, как паж родил сына и стал матерью
Мы договорились, что дон Альвару займется поисками подходящего монастыря для меня, а пока я поживу еще некоторое время у дона Санчуса.
Вернувшись домой, я поднялась к себе и плакала, уткнувши лицо в подушку. Было тяжело думать, что больше никогда не увидеть мне бездельника Андреса и влюбленную в меня дуреху Клариссию, дона Санчуса и даже старого Карнелиуса, к которым я успела привязаться.
Я наплела хозяину, будто бы мне необходимо уехать в Коимбру, по делам моего отца, от которого я ждала вестей со дня на день, а через неделю за мной был прислан слуга графа. Так что все прошло без сучка и задоринки.
На прощание Клариссия подарила мне вышитый платок, а Андрес пояс, который мы купили на общие деньги.
Попросив разрешения пройтись последний раз по дому, я обошла все комнатки и уголки, потрогала новые тарелки и кастрюли и хотела уже уходить, когда кто-то положил мне руку на плечо. Я повернула голову, передо мной стоял Карнелиус. Повинуясь порыву, я обняла его. Было слышно, как где-то в доме пел сверчок, а на улице шумно пили воду кони.
– Прощай, дочка, храни тебя и твоего ребеночка Господь! – прошептал мне на ухо старый хитрюга, утирая слезы и прижимая палец к губам, как бы прося не разглашать его тайну.
Никогда больше я не видела этого непостижимого человека, разгадавшего мои тайны, в то время как сам великий дон Санчус не смог даже приблизиться к ним.
Я рожала в монастыре Святой Марии Магдалины, что в дне пути от Ковильяна.
По словам святых сестер, все прошло на редкость удачно и быстро. Я так не считала, потому что не была подготовлена к подобным испытаниям и не представляла, чего ждать и как к этому событию готовиться.
Ребенка мне не дали, сказав, что я, мол, уже сделала свое дело и теперь о нем позаботятся другие. Мою грудь туго перевязали шалью, после чего дозволили отдыхать и бездельничать сколько душе заблагорассудится.
Впрочем, через неделю явился присланный за мной слуга графа. Облачившись в мужскую одежду, – слуга не получил распоряжения относительно того, что мне понадобится платье, – я тронулась в путь.
Мне снова пришлось сделаться молодым человеком, сыном купца из Коимбры, который после ранения был вынужден отлеживаться в монастыре под присмотром милосердных монахинь. Эта история сложилась в голове сама собой, едва только я поняла, что судьба снова втиснула мне шпоры в бока, приказывая пошевеливаться.
Глава двадцатая. О том, как дочь купца стала виконтессой
Еще одна неприятность – мой сладчайший любовник, по всей видимости, забыл, по поводу чего я прохлаждалась в любезном моему сердцу монастыре, и прислал мне оседланную на мужской манер лошадь, а не карету. Ссылаясь на ту же мнимую рану, я была вынуждена ехать боком или идти пешком.
Проехав с полпути, мой провожатый вдруг свернул с дороги, так что я было заподозрила измену, вытащив из ножен короткий меч, который привыкла носить с собой еще в бытность путешествий вместе с доном Санчусом, но тут мы подъехали к небольшой церквушке. У дверей нас ждал сам граф.
Сняв с седла и поцеловав в губы, он отвел меня в просторный белый шатер, расположенный за церковью, так что я сразу и не приметила его. Там на подушках лежали женские вещи.
Повинуясь приказу, я умылась и переоделась, закрыв лицо мантильей, после чего граф отвел меня в церквушку, где у алтаря нас уже ждал священник, рядом с которым суетился тощий маленький человечек с лицом мелкого жулика и проныры.
– Для того чтобы попасть в свиту к моей жене, дорогая Франка, тебе необходимо прямо сейчас выйти замуж и стать дворянкой, – пояснил происходящее Альвару. – Еще несколько мгновений, и ты сделаешься всеми уважаемой женой господина Алвиту. – Он подтолкнул меня к моему будущему мужу, делая знаки, чтобы я не спорила и приняла происходящее как должное.
Но тут не выдержал уже жених.
– Позвольте, дон Альвару, так же дела не делаются! – заверещал он, дергаясь и приплясывая вокруг нас в попытке разглядеть мое лицо под плотной вуалью. – Когда мы договаривались, вы не говорили, что невеста так хороша. Если она красавица, я хочу вдвое, нет, вчетверо против того, что вы мне обещали! Или право переспать с ней в вашем шатре прямо после венчания! Я дворянин, черт возьми, и право первой ночи – вопрос принципа.
– Да уймитесь вы, дон Алвиту. Уговор есть уговор. И решись я сейчас сесть на коня, доскакать до Ковиньяна и бросить клич, сразу же соберутся кортесы бесштанных и благороднейших донов, каких только когда-нибудь видел свет божий! Соглашайтесь на свои сто реалов или убирайтесь куда подальше.
– За сто реалов женитесь сами! – дон Алвиту в сердцах бросил на пол шляпу, скрестив худосочные ручки на груди. – А я, как благородный человек, как дворянин Алвиту виконт Фару, не женюсь менее чем за триста.
– Возьмите свои триста, – с нескрываемой злобой Альвару сунул Алвиту кошелек.
Тот принял его воистину королевским жестом, взвесив на руке и определив таким образом, что его не обманывают, после чего подал мне руку.
– А ваша дама часом не является парнем, уж больно она высока да широка в плечах? – как бы между прочим осведомился он, поворачиваясь к Альвару и продолжая вести меня к алтарю. – За парня я, пожалуй, продешевил. Учтите, дон Альвару, если вы принуждаете меня против ясной воли моего Господа жениться на юноше, то я хотел бы получить за это как минимум пятьсот.
– Даю вам слово, что она женщина, – Альвару с трудом скрывал отвращение, которое вызывал в нем мой жених.
В самых недобрых предчувствиях я подошла к святому отцу, опустившись вместе с доном Алвиту на колени. Священник торопился, путая слова и портя торжественность обряда. За моей спиной Альвару требовал, чтобы венчание проходило еще быстрее. Наконец мы произнесли традиционные «да», и нас отпустили. Мой жених раскраснелся, его лоб покрылся испариной, и редкие светлые волосики прилипли к лицу.
После венчания граф, даже не поклонившись Алвиту, грубо взял меня под локоть и на глазах у новоявленного мужа увел в свой шатер. Там, все еще ругаясь из-за непомерных расходов и проклиная дона Алвиту, он овладел мной, смеясь и радуясь как ребенок, что отныне будет спать с виконтессой Фару, доньей Алвиту. Мне было не до смеху, так как любое движение Альвару отзывалось во мне острой болью, но слава богу он скоро натешился.
– Алвиту когда-то были одним из славнейших родов королевства, но его слава и капитал утонули в дешевом вине, – пояснил он, завязывая штаны. – Теперь последний представитель некогда благороднейшего рода не более чем ярмарочный шут.
