Я задумалась. Судя по тому, что сообщила мне донья Инес, проклятый сенешаль решил устроить засаду прямо в ее комнате либо где-нибудь поблизости, чтобы прошедший на женскую половину рыцарь уже не смог отвертеться. Какую цель преследовал сенешаль? Либо убийство рыцаря, либо скандал.
Не стоило большого труда понять, что донья Инес встречалась с женатым рыцарем, иначе их беду мог бы решить любой священник, соединив любовников узами тайного брака. А если так, стало быть, надоумить сенешаля устроить охоту могла жена рыцаря или ее родственники. Кто же она – женщина, способная науськать на след самого сенешаля королевского замка? Принцесса, герцогиня или особа по меньшей мере королевской крови. А значит, готовятся переворот или, во всяком случае, грандиознейшие неприятности. Все знают, что от крохотной искорки может вспыхнуть целый стог соломы, а из случайно выплывшей интрижки при королевском дворе…
Я посмотрела на молча наблюдавшую за мной донью Инес и предложила помощь. Сначала та отказывалась, говоря, что у меня все равно ничего не получится, так как коварный сенешаль не пускает во флигель ни одну женщину. На что я возразила, что намерена переодеться мужчиной: уж кому-кому, а мне такая метаморфоза не в новинку, и я надеялась, что и на этот раз не дам маху. Наконец она сдалась и доверила мне алую накидку, которую следовало повесить на решетку окна в ее комнате или рядом в комнате ее служанки.
Пообещав сделать все, что будет от меня зависеть, я побежала к себе и быстро переоделась в мужское платье. Но это ещё не все. Притаившиеся возле комнаты госпожи де Кастро воины ждали появления рыцаря. Но вот знали ли они конкретно, кого ждут, или должны были схватить первого попавшегося, я понятия не имела. Поэтому следовало действовать особенно аккуратно.
Вернувшись к донье Инес, я попросила немедленно отправить в ее комнату какого-нибудь слугу. Сидя в галерее, мы проследили за тем, как тот вошел во флигель и откуда его вскоре вытолкали взашей. Теперь я знала наверняка, что люди сенешаля ждут конкретного человека.
Прямо под нами находилась оружейная. Спустившись туда, мы подобрали мне доспехи вроде тех, что носили копейщики замка. При помощи доньи Инес я застегнула непроницаемый шлем и закрепила броню, которую обычно надевали на посту. Взяв в руки турнирное копье и нацепив на себя длинный безобразный, точно шкура ящура, тяжелый плащ, я попросила донью Инес обмотать тряпицей мое колено.
После того как она завернула болты и застегнула ремни на моих доспехах, я почти не могла согнуться.
– Для чего нужна повязка и зачем вам этот грязный, страшный плащ, который точно вырыт из могилы? – поинтересовалась госпожа де Кастро, стоя передо мной на коленях и пытаясь нести непосильное бремя оруженосца. – И зачем вам тупое турнирное копье? Какой дурак поверит, что вы копейщик, если вместо обычного копья у вас будет эта дубина?
– В том-то все дело! – Я подняла было забрало, но оно тут же вернулось на свое место, больно щелкнув меня по нижней челюсти. – Я одета так же, как и все остальные, но при этом такого воина тут никто не видел, а значит, я должна чем-то отвлечь внимание. Пусть это будет грязный плащ и турнирное копье вместо обычного. Потом все скажут, что видели дурака в старом плаще, который спьяну взял не то копье. Что же касается повязки, то никто не обратит внимания на то, что она надета поверх доспехов, зато все станут утверждать, что воин был ранен в ногу. Кроме того, перевязанная нога позволит мне изменить походку, так что… – я не успела закончить свою мысль.
В это время кто-то проходил по коридору мимо оружейной, звеня доспехами и стуча по полу копьем. Вместе с доньей Инес мы притаились ни живы ни мертвы. Когда шаги затихли, она сама подтолкнула меня к двери, перекрестив на удачу.
Опираясь на тяжеленное копье и похрамывая, я кое-как спустилась вниз по лестнице. Алая шаль свисала у меня с плеча, на манер шарфа, – еще один отвлекающий момент. Каждый, кто видит воина с женским шарфом или перчаткой на шлеме, понимает, что тот, скорее всего, только что виделся со своей дамой и получил подарок из ее нежных ручек. А когда люди начинают домысливать то, чего и в помине не было, они перестают видеть реальные вещи.
Всем этим премудростям я научилась у дона Санчуса, когда служила у него. Он не переставал настаивать, чтобы я больше наблюдала и примечала за другими, стараясь не спешить с выводами.
Спокойно я пересекла двор, продолжая опираться на неудобное копье и выставляя на всеобщее обозрение алую тряпку. Несмотря на то что сквозь щель забрала нереально было рассмотреть мое лицо, я все же не стремилась стать разоблаченной.
Проходя мимо крыльца, на котором за колоннами в тенечке мирно играли в кости два стражника, я вытащила несколько монет и, неловко поскользнувшись на ступеньках, рассыпала их по полу. Эффект последовал такой, какого я и ожидала. Стражники принялись собирать деньги, оттесняя меня и чуть ли не заталкивая в охраняемую ими же дверь флигеля.
Оказавшись в коридоре, я ускорила шаг и добралась до лестницы, где пришлось немного притормозить. Чертовы наколенники, по всей видимости, давно уже не смазывались, так что каждое движение в буквальном смысле слова давалось мне со скрипом. Тем не менее я поднялась на второй этаж, обливаясь потом и продолжая упрямо волочить за собой копье.
Возле комнаты доньи Инес я остановилась и прислушалась. Все было спокойно. Прочитав краткую молитву, я открыла дверь и, войдя в крошечную комнату, быстро повязала шаль на решетку, только после этого позволив себе вздохнуть с облегчением. Теперь мне следовало вернуться в галерею.
Стараясь меньше скрипеть при ходьбе и обещая себе при возможности нажаловаться на коменданта, отвечающего за сохранность доспехов, я вышла в коридор, как вдруг расслышала торопливые шаги на лестнице. Одним прыжком я отскочила от комнаты доньи Инес и успела сделать несколько шагов, когда меня окружила стража. Проснулись все-таки, лентяи!
– Кто ты, черт возьми, такой и что делаешь на охраняемой территории? – спросил один из стражников. Из-под раскрытого забрала торчали здоровенные усищи, которые он непременно прищемил бы, окажись на нем мой ржавый шлем.
– А чего ради ее охраняют? – вопросом на вопрос ответила я. Под шлемом мой голос сделался гулким, точно звучал из гробницы.
– Ваша милость, я собственными глазами видел, как этот деревенщина прошел сюда с красной тряпкой, а теперь ее нет! – вмешался в разговор толстяк, который собирал монеты на крыльце.
– Где чертова тряпка? – офицер впился взглядом в прорезь забрала.
– Ваша милость, благородный сеньор, – я развела руками, оттесняя стражников своим неуместным копьем, – вот если бы я что-нибудь взял, тогда другое дело… – я рассмеялась под шлемом.
– Сними с головы кастрюлю, хочу поглядеть в твои бесстыжие глазки, – приказал офицер.
Тут же я почувствовала, как чьи-то руки попытались поднять забрало, но ничего не получилось.
– Заело, – виновато пояснила я. – Проржавело, проклятое. Думал, у знакомой девки, что служит здесь поломойкой, разжиться каким ни на есть маслом да смазать шлем, а то, чувствую, ваша милость, помру я в нем. Как есть помру. Но может, вы расщедритесь и дадите мне малость маслица? А?
