Глава девятая. Новая встреча с доном Санчусом
Донью Инес все-таки отправят в Испанию, но это не поможет принцессе. Та будет чахнуть на глазах. Напрасно графиня Альвару, просиживая у ее постели дни и ночи, станет давать лекарства, развлекая ее высочество приятной беседой. В марте принцесса Констанса умрет в родах, подарив Португалии долгожданного наследника престола.
Принцессу похоронят в королевской усыпальнице, а на следующий день состоятся торжественные крестины. Младенца нарекут Фернанду
[5]. Лекари и кормилица в один голос заявят, что это здоровенький и вполне сильный жизнеспособный ребенок.
Сразу же после похорон жены дон Педру отпишет в Испанию, прося Инес незамедлительно сесть на приготовленный корабль и возвратиться в Португалию. Так что донья де Кастро и двух лет не промучится вдали от своего возлюбленного.
А пока я думала о себе, о своем ребенке, к которому меня не допускали, о возможностях выйти замуж и зажить своим домом, как можно дальше от Альвару.
Тот в отместку за то, что из-за меня ему пришлось врать принцу и, в особенности, назвать меня дамой сердца, так избил меня на следующий день, что у меня случился выкидыш. Из-за этого я не смогла пойти попрощаться с Инес, задыхаясь в мокрых от крови и пота простынях и проклиная подлого Альвару. Разумеется, принцу было доложено, что я захворала от одной только мысли о неизбежной разлуке с госпожой де Кастро.
Сколько же тревожных дней и ночей за эти два года разлуки с подругой и госпожой я молила Бога о том, чтобы он забрал меня к себе! Но Господь не внял моим мольбам. Вместо этого я снова должна была служить ненавистному Альвару, принимая его ласки и слушая попреки.
За неделю до возвращения в Португалию корабля с доньей Инес, Альвару вновь избил меня, да так, что даже под самой непрозрачной мантильей я не смогла бы предстать перед обществом.
Поэтому, проснувшись на следующее утро и поглядев на мое распухшее, посиневшее от побоев лицо, граф велел мне спешно облачаться в мужское. Мужчине не столь зазорно ходить с разбитой губой или синяками под глазами, тем более такому простолюдину, как я. Всегда есть надежда, что прохожие посчитают это боевыми отметинами, а не следами хозяйской выволочки.
После этого граф отослал меня в дом своего дяди, не удосужившись снабдить даже охраной, несмотря на то, что я готова была упасть в обморок, и не говоря о том, что на меня могли напасть дорожные грабители, которых день ото дня становилось все больше и больше. Правда, должно быть, ощущая вину за мой побитый облик, зная к тому же о моей новой беременности, граф предоставил мне своего личного коня и широкую теплую накидку, завернувшись в которую можно было спать.
После свадьбы дон Санчус переехал в новый роскошный дом с огромной конюшней, большими светлыми залами и балконом на втором этаже. Поравнявшись с воротами его дома, я медленно сползла с коня или, точнее, позволила вышедшим мне навстречу слугам помочь мне спешиться.
Никто ни о чем не спрашивал, и, завернувшись в плащ, я прошла в дом, где мне уже приготовили комнату. О моем приезде здесь были оповещены прибывшим ещё накануне гонцом. Должно быть, парень летел во весь опор, нигде не останавливаясь в пути. Лучше бы он не лошадей гнал, а охранял меня дорогой. Вдвоем не так страшно, да я бы не поскупилась и угостить его в дорожной таверне.
Узнав, что дон Санчус на данный момент отсутствует, я велела принести мне воды и прилегла на приготовленное ложе. Было немного странно находиться здесь в качестве гостя, а не слуги и помощника, но в моем состоянии я уже могла ничему не удивляться.
Через некоторое время меня разбудили шаги, и я вовремя успела прикрыть лицо. На пороге с кувшином вина стояла моя давнишняя приятельница, Катарина. В отсутствие мужа она занималась домом, а значит, и гостями. С трудом ворочая языком, я что-то говорила ей, стараясь сделать все возможное, чтобы донья Санчус не смогла разглядеть меня. Краем глаза я увидела, что карлице повезло скоро стать матерью, и порадовалась за нее.
На самом деле я не испытывала обиды за то, что умная золотошвейка увела у меня дона Санчуса. В конце концов, он был уверен в том, что я мужчина. А на мужчинах, как известно, не женятся. Хотелось, как в старые добрые времена, расспросить обо всем милую Катарину, но я не имела права разглашать тайны.
Дон Санчус появился только к вечеру. Ссылаясь на усталость и недомогание после «полученных в бою ран», я целый день провалялась в своей комнате, избегая с кем-либо общаться. Тем не менее я не могла отказать себе в радости увидеть своего бывшего сеньора.
Прихрамывая, он вошел ко мне, тихо прикрывая за собой дверь.
– Не думал я, что наша новая встреча будет при столь печальных обстоятельствах, – с порога завел он.
К приезду хозяина я была полностью одета, лежала закрытая одеялом, и теперь, облокотившись на стену, посмотрела одним глазом на вошедшего. Другой глаз безнадежно заплыл. Все тело болело.
– Рад видеть вас, благородный сеньор, – я сделала попытку подняться, но добрейший Санчус опередил меня, жестом приказывая оставаться на месте.
– Мой племянник сообщил письмом, что на вас напали разбойники, когда вы возвращались домой, – сказал он, дотошно вглядываясь в мое лицо.
– Ага. Злющие, – я вспомнила лицо Альвару, и, как обычно во время беременности, в голове помутилось, к горлу подступил рвотный ком.
– Я бы хотел осмотреть вас, – дон Санчус подвинулся ко мне, но я натянула одеяло до самого горла. – Хотя бы покажите мне руки, – очевидно, мое поведение смутило, если не обидело дона Санчуса.
Я протянула обе руки, зажимая теперь край одеяла подбородком.
– Так, так… – дон Санчус с удивлением поднял на меня глаза. – Ваш господин сообщил мне, что вы дрались, но ваши руки говорят об обратном. Поглядите сами. Если бы вы били кого-то, у вас оказались бы разбиты костяшки пальцев, в то время как они целы и невредимы. Зато повреждены тыльные стороны обеих ладоней. Значит, без сомнения, вы пытались защитить себя.
– Так и было. Они свалили меня с ног и били куда попадет. Я ничего не успел сделать.
– Не успел или не посмел? – глаза дона Санчуса смотрели, казалось, мне в самую душу. – Вас ведь избил мой племянник? Я это сразу же понял. Он всегда избивал своих слуг и особенно пажей. Не понимаю, зачем вообще кого-то лупить? Не нравится – мог, в конце концов, отдать мне. Хорошие слуги на дороге не валяются.
Дон Санчус велел мне наклонить голову, после чего внимательно осмотрел макушку и шею, раздвигая волосы и прощупывая кожу прохладными пальцами.
– Вы пользуетесь яичными белками для укладки волос? – спросил он.
Я замерла, решив поначалу, что он догадался о моей тайне, но после сообразила, что многие господа действительно завивают волосы, пользуясь этим средством, и кивнула в знак согласия.
