– Это говорите вы? – воскликнул он. – Вы престолонаследник, вы должны думать о своем предназначении, о своем жребии!
Александр смотрел на него, но Вово чувствовал, что он его не видит и не слышит. Расхожее выражение «как об стенку горох» припомнилось ему. Да перед ним – наглядный пример!
– На такой безрассудный поступок можно отважиться только ради великой любви, – проговорил Вово. – Но любовь эта должна быть взаимной. Моя же кузина не способна никого любить. Она думает лишь о себе. Мелочная, эгоистичная, порочная, она играет вами. До чего же, должно быть, это льстит ее самолюбию – возможность как угодно терзать наследника престола!
– Мария Элимовна на это не способна! – возразил Александр.
– Она вас не любит! Она всего лишь женщина, которая сама устраивает свою жизнь. Но вы – мужчина, вы должны отвечать за последствия своих поступков. Вообразите, что вас ждет в случае морганатического брака. Позор не только для вас, но и для ваших родителей, для всей страны… Страшный, публичный позор. И вскоре вы осознаете, что несчастны, любви нет, вы попусту сломали свою жизнь, а главное, что назад уже ничего не вернуть…
– Я понимаю, – процедил Александр. – Вы клоните к тому, чтобы я женился на Дагмар. Но разве не может случиться так, что я пойму, что несчастен, попусту сломал свою жизнь, назад уже ничего не вернуть?
– Даже если подобное произойдет, вас будет утешать мысль, что вы принесли себя в жертву ради своей страны, ради народа, который верит, что царь – помазанник Божий и не может променять свой жребий на бабью юбку, – грубо сказал Вово.
Лицо Александра стало страшным:
– Да вы что, князь?!
– Можете меня хоть в шпицрутены, хоть в кандалы, а я уверен: только с принцессой Дагмар вы обретете счастье. И не забудьте, что она завещана вам вашим братом!
Александр хотел что-то сказать, но не смог. Метнул на Вово убийственный взгляд и вышел с балкона, сжав в кулаке недокуренную, непотушенную папиросу.
«Хотел бы я прочитать, какими словами он будет меня костерить нынче на страницах мною же подаренного дневника», – усмехнувшись, подумал Вово.
Но ничего особенного он не узнал бы, Александр его не бранил. Слова Мещерского отскочили от него, как от стенки горох, задев лишь на мгновение. И в мыслях его была одна любовь, любовь к Марии Элимовне!
Император сразу понял по выражению лица Мещерского, что князь не добился успеха. Александр был все такой же, словно не в себе, о Дагмар не упоминал, а если разговор начинали отец или мать, отмалчивался или бормотал какую-то дичь вроде – пусть все будет, как Бог даст. А между тем от короля Кристиана пришло письмо, он недвусмысленно спрашивал, что означает парижская статья, перепечатанная датскими газетами, правда ли это и не должна ли Дагмар считать себя свободной и перестать отказывать претендентам на ее руку?
В таком замешательстве император Александр Николаевич не пребывал уже давно. Несуразные сердечные дела сына отвлекали его не только от государственных забот. Они мешали ему предаваться мыслям, которые с недавних пор оставляли его первую отраду. В Вербное воскресенье, заменяя приболевшую императрицу, он посетил Смольный институт, где начальница Леонтьева представила ему среди других семнадцатилетнюю Екатерину Долгорукую. Император вспомнил, как десять лет назад был в имении ее отца и видел маленькую девочку. Теперь она стала взрослой… Он влюбился с первого взгляда и начал искать встреч.
Необходимость постоянного притворства перед больной, измученной страданиями женой давно стала его второй натурой, но никогда ему не было так трудно. И глупые бредни, обуревавшие сына, порой доводили его до исступления. А главное, он ничего не мог сделать с этой княжной, потому что сын не простил бы его. Сейчас с бедным Макой, который вдруг спятил, надлежало обращаться бережно, будто со стеклянным. Потом он сам поймет, сколько глупостей готов был нагородить – Александр Николаевич в этом не сомневался, но сейчас сын – с его-то безумным упрямством! – на многое способен! Прозрение рано или поздно произойдет, вопрос в том, поздно или рано. Как ускорить его приход?
Александр Николаевич дорого дал бы за то, чтобы заглянуть в дневник сына. Но это было невозможно – вот так прийти и потребовать. Нелепость какая! Это унизило бы Сашу. Это поссорило бы их! А самому унизиться до того, чтобы попросить кого-то из воспитателей или слуг, он тоже не мог.
В общем, это было даже хорошо, потому что наследник престола страницу за страницей заполнял страстными воспоминаниями:
Я бы умер за один поцелуй от нее! Но нельзя, потому что другие находились там, хотя и не видели, но слышали, что мы делали. Когда мы христосовались, то эта минута была для меня каким-то сном, когда я прикасался губами к ее губам, почти к самым губам.
Наступил май. Брат Алексей, который больше всего любил женщин и море (морскую карьеру начал с десяти лет, проходил практику на разных кораблях под руководством своего воспитателя, адмирала Посьета, а с пятнадцати начал карьеру соблазнителя), завершил строительство небольшой яхты. Строительством он сам руководил и дотошно вникал во все детали. Яхту назвал «Dagmar» и пригласил Александра прибыть на церемонию освящения. Алексей не знал, что его любовница, Сашенька Жуковская, помогала своей подруге Мари Мещерской интриговать против Дагмар, и, выбирая это название, надеялся подтолкнуть старшего брата к окончательному решению. Но вместо этого лишь испортил дело.
Александр уже доехал до Адмиралтейской верфи, но повернул назад, потому что и намек брата понял, и других намеков на свой счет боялся. Это был тяжелый день в его жизни. Он не поехал к этой «Dagmar», не поедет и к настоящей!
Необходимо поговорить с отцом. Однако отец был в отъезде, и Александр решил подготовиться к разговору с ним.
В дневнике он написал слова, которые скажет императору при встрече.
Я только и думаю теперь о том, чтобы отказаться от моего тяжелого положения и, если будет возможность, жениться на милой М.Э. Я хочу отказаться от свадьбы с Дагмар, которую я не могу любить и не хочу. Ах, если бы все, о чем я теперь так много думаю, могло бы осуществиться! Я не смею надеяться на Бога в этом деле, но, может, и удастся. Может, будет лучше, если я откажусь от престола. Я чувствую себя неспособным находиться на этом месте, я слишком мало ценю людей, мне страшно надоедает все, что относится к моему положению. Я не хочу другой жены, кроме М.Э. Это будет страшный переворот в моей жизни, но если Бог поможет, то я буду счастлив с ней и буду иметь детей. Вот мысли, которые теперь меня все больше занимают, и все, что я желаю. Несносно, что поездка в Данию на носу и преследует меня, как кошмар!
Он вскочил из-за стола и принялся быстро ходить из угла в угол. Комнаты никогда не казались так малы и тесны. Но где же папá? В глубине души Александр боялся, что решимость его иссякнет, и подогревал ее снова и снова. Твердил, что надо набраться терпения.
