Он постоял минуту-другую, насупив брови, как будто ему пришлось столкнуться с новой проблемой.
— Ночь очень беспокойная, и вам лучше остаться здесь, — решил он. — Бомон позаботится о вас. Я велю, чтобы ворота были отворены сразу же без единой стрелы, пущенной в какую-либо сторону. В конце концов, Ланкастер — ваш преданный родственник.
Изабелла едва слышала его. Смысл его слов больно ранил ее.
— О, Бога ради, Эдуард, вы действительно собираетесь оставить меня здесь?! — воскликнула она дрожащим от страха голосом.
— Здесь вам будет лучше, вместе с вашими камеристками. Я же говорю вам, начинается буря.
Она подбежала к нему и схватила за руки.
— Но, Эдуард, откуда нам знать, что приближаются именно войска Ланкастера? Ведь это могут быть и Уоррен или Уорик, а мы все знаем, как солдаты Черного Пса обращаются с женщинами.
Погруженный в свои переживания Эдуард оттолкнул ее руку с несвойственной ему грубостью.
— Этот человек сказал, что это армия Ланкастера. И потом, с какой скоростью будем двигаться мы с Пьером, если с нами будут еще женщины со всем их багажом?
Изабелла гневно посмотрела на него.
— Вы хотите сказать, что для вас безопасность вашего друга важнее безопасности жены, — упрекнула она его.
— Ваша безопасность, и впрямь, будет под угрозой, если вы окажетесь в утлом суденышке в бурю. — И Эдуард начал сердито отчитывать ее. — Разве бароны собираются сделать вам что-нибудь плохое? Разве они не подняли против меня всю страну, чтобы защитить ваши интересы? Разве вы не любимица Ланкастера?
— Но я же говорю, что мы точно не знаем, кто приближается к замку. И вы сами признаете, что это место не приспособлено для отражения штурма, здесь мало людей. Если бы мой папа узнал, что вы…
— Я уже достаточно подчинялся вашему отцу. А теперь вы подчинитесь мне — я приказываю вам остаться здесь.
Он говорил как король — жестко и сухо. Теперь это был не мягкий и старающийся ей угодить супруг. Ее охватило отчаяние. Она опустилась перед ним на колени и, схватив его за руку, прижала ее к своей залитой слезами щеке.
— Умоляю вас, Эдуард, не оставляйте меня одну. Вы не можете меня сейчас оставить! Я уже на третьем месяце беременности.
Его рука больше не отталкивала ее. Она почувствовала, как он замер, пораженный ее словами.
— Изабелла! — воскликнул он, и в возгласе его прозвучали и жалость, и удивление, и недоверие.
— Доктор Бромтофт… Бинетт — любой из моих людей подтвердит вам это.
— Так почему же я ничего не знаю?
— Я запретила им говорить вам. Я боялась, что вы заставите меня остаться в Лондоне с Маргаритой.
— Ну, разумеется, видит Бог, я бы так и сделал!
— И мы не испытали бы того счастья? — тихо спросила она, прижимая его руку к своим губам. — Я прикажу Бинетт и Жислен поторопиться и уложить мои вещи как можно скорее. Скажите, пока я была с вами во время всех переездов, я хоть раз мешала вам своим нытьем, хоть раз была для вас обузой?
— У вас больше мужества и воли, чем у меня, — признал он.
— Тогда не оставляйте меня здесь одну. — Видя, что он собирается возразить, она последний раз обратилась к нему, но уже в другом тоне: — Всю свою жизнь вы будете презирать себя. Все последующие годы вас будет преследовать позор за ваше решение бросить жену и нерожденного сына в осажденном замке, чтобы спасти вашего драгоценного друга.
— Изабелла, вы можете поклясться, что все это правда — о ребенке?
— Всеми клятвами, которые я давала в тот чудесный день, когда выходила за вас замуж.
Он опять стал решительным и добрым, как будто неожиданно принял решение.
— Тогда скорее идите и велите им уложить ваши вещи. У вас еще есть добрых полчаса. А затем спускайтесь и ждите нас здесь, во дворе вы промокнете.
Изабелла поцеловала его руку и подчинилась. Она не стала тратить лишних слов и быстро поднялась к себе в башню. Ее ноги еще дрожали, лицо было бледным, со следами слез, но все же ее муж не бросил ее. Она быстро и коротко рассказала обеим женщинам, что произошло и что они должны делать.
— Вы хотите сказать, что король собирался оставить вас здесь? — воскликнула Бинетт.
— И с ребенком во чреве? — закричала Жислен.
— Он ничего не знал. Но сейчас он меня не покидает, — сказала Изабелла, стараясь забыть о недавно происшедшем разговоре. Она всегда лучше всего действовала в самых сложных ситуациях.
— Подайте мой дорожный плащ. А вы, Бинетт, принесите мои самые теплые меха — ведь у вас так болят суставы. Мы поплывем по устью реки в открытой лодке. Жислен, принеси мою шкатулку с драгоценностями. У тебя еще есть достаточно времени, чтобы уложить платье из розового Дамаска и золотой парчи, которое так любит король, и, пожалуйста, сложи поаккуратнее.
— Вы вся дрожите, мадам. Там, у кровати на тумбочке, стоит вино с пряностями, — осмелилась посоветовать ей девушка, принимаясь за порученную ей работу.
— Мы не должны задерживать Его Величество, — подгоняла их Изабелла, поглядывая на песочные часы.
— Ну-ка, выпейте это, пока мы еще здесь, — приказала ей Бинетт на правах старой няньки.
И по привычке, а также из-за неприятного холодка где-то внутри Изабелла послушалась.
С кубком в руке она подошла к окну, чтобы выпить теплое вино, пока бедные запыхавшиеся камеристки увязывали ее вещи в неуклюжий и уж никак не королевского вида узел. Несмотря на сильный дождь, она отворила окно и выглянула наружу. О стены замка бился набухший и разлившийся Тайн, время от времени освещаемый едва прорывающейся сквозь тучи луной. В устье реки виднелись огни нескольких судов, а за отмелью белые барашки мчались в сторону моря.
Двигающийся внизу фонарь привлек ее внимание к человеку, спускавшемуся по ступеням вниз. Должно быть, это Дракон, который готовит для них лодку? «Господи, помоги нам, до чего же она маленькая, неужели в ней поместятся шесть человек?» — подумала Изабелла. Она увидела, как Дракон укладывает на корме какой-то узел, а две фигуры спускаются к лодке. Изабелле, которая смотрела на них сверху, они показались знакомыми, хотя и искаженными непривычным ракурсом.
— Скорее! Скорее! — крикнула она, обернувшись. — Король и милорд Гавестон уже спустились к лодке!
Однако эти двое без малейшего колебания ступили в качающуюся лодку. В воде плеснул брошенный канат, и Дракон, стоявший на коленях на носу, оттолкнул лодку. Быстро и молча король и Гавестон вставили весла в уключины и начали грести в сторону ближайшего освещенного корабля.
— Бинетт! Жислен! — закричала Изабелла, чуть не обезумев от ужаса. Ее обе камеристки с охапками вещей и платьев, волочащихся по полу, подошли к окну и выглянули через ее плечо, не в состоянии от удивления и возмущения произнести ни слова.
