Ей нужно было любым способом добиться от него правды.
Он, сводный брат Эдуарда, возможно, не хочет говорить ей правду, но она супруга Эдуарда! И если ей придется жить с ним, она должна знать правду.
— Отвечайте! — приказала она, ее глаза сузились и превратились веточки яркого огня.
— Сэр Жиль приказал мне проводить милорда короля в замок Стерлинга. Но сам он возвратился обратно.
— Почему?
— Как только мы избежали опасности, он умолял короля, чтобы тот отпустил его обратно. Он сказал, что не в его обычаях бежать от опасности.
— Он сказал это королю?
— Да, мадам! Он сказал, что в его семье мужчины остаются и продолжают сражение! Потом он дал шпоры коню и галопом помчался на поле битвы. Пока мы ехали к Стерлингу, я все слышал его громкий боевой клич: «Де Аргентина! Де Аргентина!..» И потом вдруг я перестал его слышать, и не раздавался больше стук копыт лошади. Видимо, он был убит в то мгновение!
Юбки Изабеллы шуршали, как злобные змеи, когда она поднялась на несколько ступенек к окну. Она стояла спиной к Зале, прикрыв лицо руками. Со времен Ричарда Львиное Сердце храбрость Плантагенетов воспевалась в легендах. Она так гордилась тем, что вышла замуж за Плантагенета, но в этот момент Эдуард Плантагенет для нее перестал существовать. Страдая, она вспомнила о Роджере Мортимере, лорде, который так храбро оборонял границы. Он стал для нее идеалом мужчины.
Она почти забыла об ожидавшем ее слов родственнике. Он продолжал рассказывать, как они с королем ехали в Данбер. Они даже боялись остановиться, чтобы принять пищу, потому что Дуглас следовал за ними по пятам. Он воскликнул:
— Какое счастье, что Эдуард такой великолепный всадник!
Изабелла подумала, что он туп и даже не понимает, что лишь подчеркивает постыдность их бегства с поля брани.
— И что было дальше? — устало спросила она.
— Патрик, граф Северных Маршей, отыскал для нас лодку. К нам присоединились еще беглецы, в основном это были старые люди. Поэтому я попросил для себя свежую лошадь и ехал через Бервик верхом.
И еще раз Томас неудачно попытался успокоить ее:
— Когда они садились на корабль, была такая тихая, спокойная ночь. Я считаю, что король успешно доберется до какого-нибудь английского порта.
— Успешно, безопасно! — повторила Изабелла. Она жестом отпустила его. Когда он ушел, она долго стояла у окна, глядя в наступающие сумерки. Дождь все еще продолжал монотонно стучать во дворе замка. Всю жизнь она станет ненавидеть мерный стук капель сильного дождя…
ГЛАВА 15
Армия отправилась домой, как и предсказывал глочестерский сквайр. И маленькое суденышко Эдуарда спокойно добралось до английского порта. На холмах не разжигали костры, и на улицах Лондона не было никакого ликования.
— Двадцати тысячам воинов противостояли всего лишь шесть тысяч! — повторяли люди, они никак не могли поверить. И когда выплатили жалованье уцелевшим, в казначействе совсем не осталось денег.
В стране становилось все хуже с продовольствием, и люди страдали от голода и обиды.
— Пища теперь есть только для богатых! — говорили отцы семейств, но даже на королевском столе не было никаких изысканных яств. Следуя совету Пемброка, король старался ввести фиксированные цены на обычные продукты питания и тем самым помочь самым бедным. Но даже если у лавочников были деньги, они напрасно ждали, когда прибудут повозки с провизией.
На скотобойнях не забивали скот, и у подмастерьев не было работы. Не хватало сена для скота, молока недоставало сельским детям. Свиноводы старательно трясли дубы, но на них не осталось желудей, чтобы накормить свиней. С Нового года шотландцы совершали набеги на приграничные города и деревни и жестоко грабили их. Они вытоптали все посевы на севере. Казалось, нет иного выхода, как только собрать еще одну армию и снова маршировать на север, чтобы дать им отпор.
— Но как собрать армию, не имея денег? — вздыхал Эдуард.
— Почему мы такие бедные? — спрашивала Изабелла. Ей никогда ни в чем не приходилось себе отказывать до той поры, как она приехала в Англию.
— Из-за постоянных войн моего отца, — сказал он ей правду.
— Или же из-за твоих непомерных трат? Твоих и Гавестона?
Увидев, каким злым стало ее лицо и как побледнел Эдуард, Эймер де Валенс, как всегда, поспешил вмешаться, чтобы не произошла очередная ссора.
— Если бы только ваш отец, сир, не изгнал отсюда всех евреев!
Изабелла бросила быстрый взгляд на него. Темная маленькая бородка, умное бледное лицо… Она вспомнила, как Гавестон всегда дразнил его, называя «евреем»! Она подумала, не течет ли в его жилах еврейская кровь?
— Он, что, преследовал их? — спросила она, сразу отвлекаясь от предмета ссоры, как того хотелось ему.
Эймер улыбнулся Изабелле, как бы прочитав ее мысли.
— Нет. Эдуард Длинноногий всегда был справедлив. Когда он приказал евреям покинуть страну, он дал для сборов достаточно времени и не разрешал своим чиновникам обижать их. Но все равно это было большой ошибкой короля.
— Почему? — спросила Изабелла.
Ответ был совсем простым:
— Потому что теперь не у кого занимать деньги. Столетия назад, когда евреев согнали с их пастбищ, они начали заниматься финансами. Теперь у нас нет ростовщиков, и мы не можем добывать деньги, кроме как с помощью фальшивой экономии на сниженной ценности денег.
Проведя Рождество в Вестминстере, Эдуард снова отправился на север. Изабелла была рада остаться в Элтеме, чтобы немного отдохнуть от него. Уже не вставал вопрос, чтобы она отправилась вместе с ним, так как она только недавно родила ему второго сына. Он был счастлив, услышав такую приятную весть, и, как было в его обычае, подарил гонцу сотню фунтов. «Научится ли он когда-нибудь считать деньги?» — подумала Изабелла. Она еще лежала в постели, но уже начала размышлять о тихих крестинах.
Она пригласила только своего дядю Ланкастера и епископа Норвичского в качестве крестных. Мальчика назвали обычным английским именем — Джон. Она знала, что ее супруг и народ Англии будут довольны!
Роды были легкими, но когда окончился весь шум, связанный с крестинами, ей стало так приятно просто сидеть и болтать с Маргаритой, хотя это и не соответствовало ее энергичной натуре. Было так хорошо погреться в лучах теплого сентябрьского солнышка. В саду замка в Кенте были чудесные маленькие клумбы, возле которых проложены дорожки, вымощенные булыжниками. Она сидела в тени шелковицы и могла видеть своего четырехлетнего сына Неда, играющего с деревянной лошадкой, которую с такой любовью вырезал для него отец. Мальчик назвал лошадку Дорогой Друг.
Где-то поодаль Томлайн тихонько пел под аккомпанемент лютни. Томас Ланкастер пришел осведомиться о ее здоровье. Он принес подарки ей и ее новорожденному сыну.
