Всю эту теплую летнюю ночь она словно жила жизнью мужчины, которого полюбила. Сладкий аромат от цветочных клумб был таким сильным, что она чуть не упала в обморок. Каждый шаг караульного на стене, каждое шуршание листа или сонный голосок птицы казались ей громкими, как удар грома.
Вечером был виден свет из глубоко утопленных окон в нижнем этаже Фонарной башни и от качающихся фонарей. Она слышала, как в башню входили и выходили люди. Потом она различила мужские голоса и громкий хохот. Но уже давно оттуда не доносилось ни звука, и свет постепенно погас. Насколько она могла судить, никто из фонарной башни не выходил. «Он успел убежать, — думала она, — или уже мертв». Она вся дрожала, даже под теплым плащом, несмотря на жару. «Придется дождаться утра, чтобы узнать, что же произошло?»
Легкий прохладный бриз задул от реки вместе с приливом. Со стороны лондонского моста небо слегка пожелтело, близился рассвет. Ей уже не стоило больше оставаться в саду. Она повернулась и с радостью увидела огонек свечи в окне своих покоев. Оттого что она ни на миг не присела, у нее болели ноги. Изабелла с трудом шла по тропинке к дому.
Бинетт все еще сидела в кресле, но уже давно мирно спала. Изабелла не стала будить ее и лежала без сна на своей кровати с задернутым пологом. Когда наконец наступило утро, было заметно, что в Тауэре началось какое-то оживленное движение. Она села в постели и прислушалась, с сильно бьющимся сердцем. Кругом бегали солдаты. Привели лошадей, они ржали и били копытами в арке башни Байворд. Тревожно звонил колокол.
Как только ее одели, к ней пришел коннетабль. Он был небрит, плохо выглядел и ужасно трусил.
— Мадам, сбежал мой самый важный узник, сэр Роджер Мортимер! — выпалил он, неожиданно снабдив ее самыми главными для нее новостями.
Он все говорил и говорил: про вино, к которому было что-то подмешано; про то, что задержали слугу Мортимера и допрашивают его и что необходимо допросить даже ее слуг.
— Это всего лишь простая формальность, — успокаивал он ее, — чтобы никто не мог утаить что-нибудь, если что-то видел или слышал.
Но Изабелла почти не слышала слов, ее охватил восторг. Она понимала, что коннетабль в ужасе, не зная, как сможет все объяснить королю. «Или, что еще хуже, — подумала она, — он боится холодной ярости Деспенсера. Дракон, верно, находится в каком-нибудь страшном подвале и его пытают…» Однако она была уверена, что король освободит его, ведь Дракона так любил Гавестон. Но для нее ничто не имело в этот момент никакого значения, потому что Мортимер совершил невозможное. И теперь она, королева, принадлежала ему.
Она была единственным лицом в крепости, кого расстроенный коннетабль не посмел допросить. Она пожаловалась на шум, велела Бинетт запереть дверь и уставшая от того, что всю ночь караулила Мортимера, и от жуткого напряжения из-за страха за его жизнь, она, не раздеваясь, бросилась на постель и проспала почти целый день.
Когда она проснулась, облегчение снова сменилось беспокойством, и она начала нервничать.
— Бинетт, — позвала она, когда слуга зажег свечи и удалился. — С лордом Мортимером все еще может случиться что-нибудь непредвиденное. Вы же слышали, как шумели эти солдаты у подъемного моста, и у него было так мало времени, чтобы опередить их. Они почти сразу же бросились следом за ним в погоню.
Верная Бинетт принесла ей успокоительное питье.
— Мужчина, который смог убежать из Тауэра, способен на все. Для него не будет сложным вернуться к себе домой.
— Но он едет во Францию.
— Тем более, — заявила старая дама, совершенно не выказывая ни малейшего волнения. — Все эти сумасшедшие вооруженные солдаты будут искать его в Уэльсе. Выпейте питье, моя хорошая, и позови Жислен и всех остальных, пусть они помогут вам одеться в прохладное шелковое платье. Если вы будете веселы и хорошо пообедаете, все будут думать, что вам безразличен этот побег их важного узника.
Милая Бинетт была, как всегда, права. И через несколько дней Изабелла упрекала себя, что так мало верила ему. Это был настоящий мужчина! Один из лондонских купцов передал ей весточку, что он обожает ее. Тейлуз, ее портной, делал примерку рубиново-красного платья и рассказал ей, что купил этот великолепный утрехтский бархат у купца по имени Ральф Боттон. Его судно только что прибыло с континента. В бархате лежало письмо от Мортимера.
Как и все его послания, оно было коротким и спокойным. Вместо двух лошадей, которых он надеялся найти в конюшне, его ждали там семь его слуг. Этих людей привез епископ Херфорда. Они пошли бы за него на смерть. Все они тотчас отправились в путь и достигли побережья в Хэмпшире. В маленьком порту Лаймингтона они наняли лодку на случай, если за ними будет погоня. Люди Мортимера сказали, что они поплывут к острову Уайт. Но вместо этого они обогнули остров, оказались на его западной оконечности, и там, в крохотном заливе, Мортимер и двое его слуг сели на торговое судно Ральфа Боттона. А остальные на следующий день возвратили лодку владельцу. Ветер дул в сторону Франции. Боттон высадил Мортимера на побережье Нормандии, и он надеется вскоре спокойно прибыть в Париж.
«Если бы я была с ним!» — подумала Изабелла.
Это было первое послание Мортимера к ней, и ей так хотелось сохранить его! Ведь Жислен всегда носила за корсажем письмо от Роберта ле Мессаджера. Увы, слишком рискованно жертвовать безопасностью Мортимера ради женской сентиментальной прихоти, и Изабелла порвала письмо на мелкие клочки.
Больше незачем было оставаться в Тауэре. Изабелла надеялась, что никогда в жизни не попадет в крепость, и возвратилась в Виндзор. Здесь, в Лондоне, все только и толковали о побеге Мортимера. Казалось невозможным, чтобы человек, посаженный в Тауэр и проведенный через Ворота Предателей, мог выбраться оттуда, кроме как по милости короля. Эдуард, оставаясь в Ланкастере, немедленно назначил огромное вознаграждение за голову беглеца. Его подстрекал Хьюго Деспенсер, и король поднял всю страну на его поиски. Сэра Стивена Сигрейва арестовали за плохое исполнение обязанностей. Поймали лорда Бадлесмера и казнили за участие в восстании герцога Ланкастерского.
— Половина армии ищет Мортимера, — с удовольствием сообщил Изабелле Хьюго Деспенсер, когда они вернулись в Вестминстер и он без приглашения вошел вслед за королем в ее покои.
— И где же они его ищут? — спросила Изабелла, внимательно рассматривая материю, которую она заказала себе для костюма на Михайлов день.
— В Уэльсе, где же еще? — нетерпеливо ответил ей Эдуард. Он теперь часто так разговаривал с ней в присутствии своего нового дружка.
— Действительно, где же еще? — вежливо согласилась Изабелла. Она наклоняла хорошенькую головку то в одну, то в другую сторону, чтобы полюбоваться красивой материей.
Но, как всегда, последнее слово оставалось за Хьюго Деспенсером. Он совершенно бесцеремонно приблизился и стал разглядывать ее костюм, в котором она собиралась изображать Святую Катерину.
— Должен заметить, никто, кроме Вашего Величества, не умеет так сочетать краски, — снисходительно обронил он. Как будто это не она с Пьером Гавестоном создавала забавные маски и костюмы в Лондоне еще в те прежние времена, когда все было тихо и люди могли наслаждаться жизнью.
