— Это копия послания, которое получил Гурни. Мистер Глаунвилль видел его и сделал копию, чтобы потом не винили ни его, ни остальных людей, служивших в Беркли.
Изабелла провела дрожащей рукой по глазам и лишь тогда смогла прочитать. Она поняла, до какой степени был хитрым и наглым епископ Орлетон. Там была написана всего одна строчка простых слов на латыни. Она уже ее видела. Он только переставил одну-единственную запятую. И весь смысл послания дьявольски переменился.
«Не бойтесь убить Эдуарда, это доброе дело», — прочитала Изабелла. Даже при ее плохом знании латыни она поняла, как хитроумно ее обманули. Одна-единственная переставленная запятая придала посланию обратный смысл.
«Не бойтесь убить Эдуарда, это доброе дело», — еще раз прочитала Изабелла.
«Конечно, Роджер Мортимер знал обо всем и одобрил замену…»
— Почему Глаунвилль послал вас, чтобы вы мучили меня?! — закричала она.
— Он этого не делал. Он только довез меня до Йорка, и я показала послание королю и рассказала ему то, что я поведала вам, чтобы обелить нашего любимого лорда Беркли, — упрямо повторила женщина. — И не вас мучат, мадам… Я-то знаю, потому что прибирала тело бедного короля.
Изабелла смотрела на нее с ужасом.
— Значит, мой сын знает?!
Она хотела крикнуть, но из ее уст вырвался лишь зловещий шепот. Она поняла, что пришел конец всему, — и сыновней любви к ней, и ее безопасности, и безопасности ее любовника.
— Меня к Вашему Высочеству отослал сам молодой король.
Изабелла никак не могла собраться с мыслями.
— Но он знает, что меня обманули… — снова и снова бормотала она.
И когда ее ужас немного рассеялся, за занавесями начинал заниматься бледный рассвет, и женщина исчезла.
ГЛАВА 31
— Он знает, что ты сделал, — сказала Изабелла, все еще измученная и бледная, когда Роджер Мортимер присоединился к ней в Вестминстере.
— Что я сделал?
— Иначе он не прислал бы ко мне ту женщину, которая бальзамировала тело короля.
— Ты что, спятила? Почему ты ее отпустила?
Мортимер редко показывал, как он встревожен, но сейчас он без устали ходил взад и вперед по опочивальне королевы между постелью и камином.
— Я, наверно, упала в обморок…
Он смотрел на нее, грыз ногти — он всегда так делал в минуты нерешительности и тревоги.
— Ты ведь не думаешь, что я нарочно подстроил все эти ужасы? Всем занимался Гурни. Мое указание сводилось лишь к одному: пленник должен умереть так, чтобы все думали, будто он умер естественной смертью.
— Естественной?!
Она приложила руки к ушам, словно пыталась заглушить страшные крики Эдуарда.
— Значит, вы решили убить его? Ты и Орлетон? Записка на латыни была дешевым трюком, чтобы получить мое согласие?!
Мортимеру было не обязательно отрицать или признавать ее обвинение. Дело сделано, и надо думать об ином.
— Ты полагаешь, та женщина начнет болтать? Что в Беркли уже все знают?
Изабелла неуверенно пожала плечами.
— В любом случае, там были солдаты. Наверно, им хорошо заплатили, чтобы они не распускали языки.
— И они боятся, что с них могут спустить шкуру, — добавил он со вздохом облегчения.
— Все равно поползут слухи, ты сам знаешь.
Он согласно кивнул.
— Уже появились слухи, что Эдуард жив и находится в Корфе. Так часто бывает…
— Ты хочешь сказать, люди верят подобным слухам спустя три месяца после того, как аббат Токи похоронил его в Глочестере?
— Ты же знаешь, как быстро слухи распространяются странствующими монахами и разносчиками товаров. И простые люди им охотно верят.
— Пусть лучше они верят этим фантазиям, чем подозревают гнусное убийство!
Изабелла устало опустилась в кресло и сидела, вертя на пальцах кольца.
— Ужасно, что ваш сын знает всю правду.
— Я старалась придумать побольше развлечений для него и его супруги, чтобы отвлечь его мысли от этого… и от нас…
— Главное, чтобы ему не представилась возможность поговорить с Линкольном или с кем-нибудь из братьев его отца.
— Линкольн — его опекун. Он будет недоволен и станет еще больше не доверять нам, если мы не позволим ему беседовать с Недом наедине.
— Опекунство можно было возложить на меня, — продолжал ворчать Мортимер. — Дракон сказал мне, что Линкольн, Норфолк и Кент уже готовят и вооружают своих людей.
— Он шпионит для тебя, не так ли?
— Он служит мне с той поры, как ему удалось последовать за мной во Францию. И мне нужны шпионы, — грубо ответил Мортимер. — Если рядом и существует продажная душа, так этой твой родственничек Кент. Это он распространяет слухи за границей, что Эдуард был убит. И теперь про это знает молодой Нед. Как было бы славно, если бы Нед поехал за границу на несколько месяцев, пока все не утрясется!
Нед, юноша, был так удобен для выполнения его планов, но Нед — молодой супруг, знающий к тому же слишком много, уже становился для него неудобен. Каждый раз, когда Изабелла видела его, возмужавшего, — такого же роста, как и Мортимер, — она спрашивала себя, сколько же Англия сможет терпеть их обоих?
Но события во Франции были не менее важны для нее. Поэтому она на некоторое время постаралась не думать о случившемся в Англии и даже позабыть страшную смерть Эдуарда II. Она вдовела всего лишь несколько месяцев, когда умер ее брат Карл, не оставив наследника. Сложилась такая ситуация, о которой он часто беседовал с ней. Изабелла начала подумывать о том, что она осталась единственным ребенком Филиппа Красивого.
— Если бы я не родилась девушкой, сейчас стала бы полновластным королем Франции! — хвасталась она. Изабелла начала строить смелые планы в отношении своего старшего сына. — Карл как-то говорил мне, что Нед может в один прекрасный день стать весьма важной персоной. Нед нравился ему больше, чем этот кузен Валуа, которого французская знать хочет посадить на трон. А ведь юный Эдуард Плантагенет на троне Франции мог бы объединить обе наши страны и не дать закончиться династии Капетингов.
— Это старый запутанный вопрос — о прямом престолонаследовании по женской линии или же по мужской, но боковой, или через поколение, как предписывает Салический закон, — заметил Мортимер. Ему нужно было думать сейчас о более важном — о собственной безопасности. — Хотя я должен признаться, мне, по крайней мере, так кажется, что может начаться напряженность в отношениях между Англией и Францией. И она будет продолжаться лет сто!
От мысли, что ее сын может рассчитывать на французский трон, Изабелла еще более высокомерно относилась к Англии. В свете того, что у нее появился новый интерес к событиям в стране по другую сторону Ла-Манша, ее намерения в отношении страны, где она была королевой, становились все менее и менее знаменитыми для нее. Поэтому она стала править, как говорится, спустя рукава и допускала такие вещи, кои, она и сама знала, могут обидеть народ страны. Она даже перестала скрывать свою связь с Мортимером.
