Кое-кто из нападавших все еще сновал по закоулкам, отлавливая людей Уорбрика. Другие ловили напуганных лошадей. В итоге все делали то, что нужно, хотя им никто не отдавал приказов. Это казалось удивительным. Она не ожидала от людей Фицроджера такой самостоятельности после того, как он очень тщательно спланировал атаку и держал под контролем каждую мелочь. А теперь получалось, что бой внес в его планы свои коррективы.
Берт осторожно теснил четырех лошадей к распахнутым настежь воротам внутреннего двора. Он пребывал в отличном расположении духа и даже насвистывал. Его товарищи по оружию с охотой смеялись самым простым шуткам.
Имоджин в отличие от солдат не находила себе места от тревоги. Ей еще предстояло смириться с видом родного пепелища. Да, толстые крепостные стены могли устоять, но все, что находилось внутри, наверняка было уничтожено самым варварским образом. Среди многочисленных трупов она увидела и останки домашних животных: овец, свиней, дойных коров, кур. Все они были зарезаны.
Ей пришлось напомнить себе, что первым в ее замок вторгся Уорбрик и это он и его люди ответственны за резню, точно так же, как и за разбитые двери и мебель. Но, увидев, как один из солдат Фицроджера от нечего делать сбил с петель остатки изуродованной двери, Имоджин мысленно прокляла всех мужчин до единого, включая и своих союзников.
А еще ее волновал вопрос, куда исчезли все ее люди?
Имоджин взмолилась про себя, чтобы они не оказались среди трупов. Ведь у них было вдоволь времени, чтобы укрыться за пределами замка. Но даже если бы они и остались, Уорбрик не стал бы резать их всех подряд.
А если стал?
Она понятия не имела о пределах, до каких могла дойти жестокость этого дьявола.
Успел ли он разорить весь замок? Она с тоской подняла глаза на цитадель. После двух отчаянных штурмов вряд ли стоило рассчитывать, что замок все еще похож на то красивое жилище, что создал для нее отец.
И она твердо пообещала себе, что непременно отстроит его заново. В тайнике, надежно укрытом от посторонних глаз, у них накоплены немалые богатства. На них можно будет приобрести домашний скот и провизию, а потом…
Из каморки во внешней крепостной стене появился темный силуэт и рванулся в их сторону. Имоджин закричала. Поскольку Берт был опытным наездником, Имоджин расслабилась и почти не держалась за его ремень, и когда его вышибли из седла, не полетела следом, а упала прямо на опустевшее седло. Она из последних сил ухватилась за луку, думая только о том, как бы удержаться и не упасть, пока жеребец гарцевал, то и дело вставая на дыбы и грозя затоптать двух мужчин, сцепившихся в яростной схватке. Имоджин потянулась за болтавшимися на его шее поводьями.
Они оказались слишком далеко.
Нападавший вонзил Берту в грудь свой меч. Отчаянный крик солдата заглушил пронзительный крик Имоджин:
— На помощь!
Внезапно за поводья схватилась чья-то чужая рука. Кто-то хотел скинуть ее на землю, чтобы завладеть конем. Перед ее испуганным взором возникла страшная физиономия, искаженная безумной гримасой, и в следующий миг ее грубо схватили за ногу.
— Да это никак сама наследница? Вот ты-то мне и нужна!
Имоджин с размаху врезала кулаком ему по носу. Она чуть не свалилась при этом с седла, но нападавший взвыл от боли и ослабил хватку. Одной рукой она держалась за седло, а другой что было сил натянула поводья.
Ей удалось вырваться, и она снова закричала:
— На помощь! На помощь! Кэррисфорд! Фицроджер!
— Чертова сучка! — Бандит замахнулся кинжалом, целясь в ту ее руку, что держала поводья. Она заставила жеребца прянуть назад как раз в то мгновение, когда сталь мелькнула в воздухе, и кинжал угодил в шею ее скакуну. Он заржал от боли и взвился на дыбы. Имоджин кубарем полетела на землю. От удара из нее чуть не вышибло дух.
Она пришла в себя и увидела занесенные над головой тяжелые копыта, освещенные адским пламенем пожарища. Она едва успела откатиться в сторону, прикрывая голову руками. Когда ей удалось сесть, жеребец уже умчался, но зато бандит был близко и держал наготове меч.
Она попыталась от него отползти и упрямо продолжала звать на помощь, но с каждым разом все слабее и глуше. Совершенно отчаявшись кого-нибудь дозваться, Имоджин принялась молиться:
— Ангелы и святители на небесах, избавьте меня…
Она наткнулась на что-то мягкое и, машинально оглянувшись, с содроганием обнаружила, что сидит на трупе. Имоджин подняла взгляд на нападавшего, уже занесшего меч над беспомощной жертвой.
— Уж коли мне суждено кормить червей, то ты пойдешь вместе со мной! — зарычал он.
В последнюю секунду она успела схватить щит, валявшийся возле трупа, и спрятаться под ним.
Меч грохнул по щиту с такой силой, что у нее зазвенело в ушах. Казалось, что жестокий удар размозжил все ее тело, размазав его по холодному трупу. Убитый под ней издал зловещий свист — это воздух покидал его легкие.
От ужаса у нее перехватило дыхание. Ей хотелось лишь одного: прирасти к этому длинному куску твердого дерева, окованного металлом, как моллюск прирастает к своей раковине. Но в данной ситуации это означало бы верную гибель. И она заставила себя выглянуть из-за щита, содрогаясь в ожидании нового удара.
Но второго удара не последовало. Пока нападавший кровожадно скалился и не спеша заносил меч, на него налетел сам Фицроджер.
Разбойнику пришлось повернуться, чтобы отразить атаку.
Имоджин попыталась снова позвать на помощь, но ее никто не слышал. А ведь Фицроджер набросился на врага с одним легким мечом, без кольчуги и лат, тогда как его противник был весь закован в броню и размахивал тяжелым длинным клинком. Сражаться с таким налегке было настоящим самоубийством.
Тяжелый меч со свистом рассек воздух. Он мог запросто развалить человека пополам. Но ее спаситель ловко отразил удар. От звона стали у нее заложило уши, а сердце зашлось от сострадания.
Сколько еще подобных ударов примет на себя ее защитник? Его противнику достаточно было попасть куда угодно — для незащищенного рыцаря это в любом случае означало смерть.
А она-то с чего здесь разлеглась?
Она скинула с себя щит и встала на четвереньки, визгливо выкрикивая:
— Фицроджер! На помощь! Фицроджер!
Наконец-то ее услышали! Солдаты побросали свои дела и спешили к ним, но их помощь уже не потребовалась. Фицроджер сделал низкий выпад, и его меч вонзился глубоко в незащищенную ногу противника. Тот с ревом грянул на землю, и Фицроджер наступил на рукоять его меча, а потом пнул ногой в висок. Бандит распростерся навзничь. Фицроджер без колебаний ударил его в горло. Рев перешел в невнятное бульканье, и вскоре наступила тишина.
Фицроджер вытащил свой окровавленный меч.
Имоджин едва успела откатиться в сторону, и ее стошнило. Она стояла на четвереньках и корчилась от сухих спазм, хотя желудок давно избавился от содержимого. Наконец судороги прекратились, и она огляделась вокруг. Оказывается, ее стошнило на труп. Она с испуганным визгом отползла прочь.
