Имоджин пригвоздила его к месту пылающим взором. Ее откровенно игнорировали, с ней не желали считаться, а она не знала, как положить конец этим издевательствам. Уж не лучше ли ей было выйти за графа Ланкастера? Он, конечно, ни рыба ни мясо, но зато к нему она сумела бы найти подход.
— Значит, король едет сюда, — задумчиво проговорила она.
— Да. Он приедет завтра утром. И сможет присутствовать на нашей свадьбе.
— Я не желаю такого скоропалительного замужества! — рассердилась Имоджин. Она совсем не была готова к тому, чтобы стать чьей-то женой.
— Но какой смысл откладывать бракосочетание? Зачем вызывать у кого-то соблазн? А вдруг этот «кто-то» захочет тобой овладеть?
— Уж не сомневаешься ли ты в своей способности защитить меня от любых незаконных посягательств, лорд Фицроджер? — поинтересовалась Имоджин со слащавой улыбкой.
Он шагнул к кровати. И навис над ней, как грозовая туча.
— Можешь не опасаться, леди Имоджин, тебя никто у меня не отнимет! Но как только все узнают, что ты носишь моего ребенка, приз станет гораздо менее привлекательным. Ты и сама сыграла на этом обстоятельстве, когда пыталась обеспечить себе безопасность, помнишь?
— Да, — призналась Имоджин и прокляла себя за то, что покраснела.
— Значит, как только мы поженимся, мне не нужно будет дежурить при тебе неотступно и беречь как зеницу ока. Ты не находишь, что это облегчило бы жизнь нам обоим?
— Да, — кивнула Имоджин. А что еще она могла сказать?
— А если наш брак будет заключен в присутствии самого короля и его первых вельмож, вряд ли кому-нибудь захочется доказать, что он незаконный, не правда ли?
— Да. — Она потупилась, не в силах выдержать его насмешливый взгляд.
— И по всему выходит, что лучше всего нам пожениться завтра. Теперь ты согласна?
— Да, — выдавила из себя Имоджин, хотя все в ней протестовало против этого брака. Ее опять выставили круглой дурой.
Она подняла на него растерянный взгляд.
Он улыбнулся почти дружески и поймал прядь ее волос. Она ударила его по руке, но он не разжал пальцы, и рывок оказался весьма болезненным.
— Ой! Отпусти меня! Я еще не твоя и не обязана потакать твоим прихотям!
— Уж не хочешь ли ты сказать, — проворковал он, перебирая пушистую прядь длинными пальцами, — что к завтрашней ночи превратишься в милое и покорное создание?
Меньше всего Имоджин хотелось думать сейчас о завтрашней ночи… И особенно о том, что се ждет.
— Если я стану твоей женой, — медленно произнесла она, — то постараюсь выполнить свой долг.
— Если?.. — Это прозвучало, как удар бича.
Она заставила себя ответить на его ледяной взгляд, но в горле у нее совсем пересохло, а сердце билось, как птица в клетке.
— Мы заключили договор, Рыжик, — напомнил он ей с угрозой в голосе.
— Тогда перестань издеваться надо мной, Фицроджер, пока я не передумала!
Он отпустил ее волосы и отодвинулся. Имоджин сама не могла понять, что заставляет ее так вести себя. В этом не было смысла, а потому усугубляло ее недовольство собой. А ей и так приходилось несладко. Казалось, на сердце лежит огромный камень, из-за которого ей трудно дышать.
Его суровое лицо вдруг осветила улыбка.
— А знаешь, тебе станет гораздо легче, когда ты сможешь спорить со мной, стоя на ногах!
— Но я же все равно проиграю… ты сам так сказал!
— На войне никогда нельзя быть ни в чем уверенным. И ты, моя драгоценная невеста, обладаешь весьма опасным оружием. Но, будь я сейчас на твоем месте, я не пытался бы вставать и дал покой ногам, чтобы самой пройти к алтарю и склониться в реверансе перед королем.
— Пресвятая Дева! — испуганно воскликнула она. — Да как же мы будем принимать короля в таком разгроме?
— Не тревожься. Я уже послал в Клив за дополнительными припасами и вином и позвал на помощь слугам людей из деревни.
Не тревожься, не тревожься… Да за кого он ее принимает? За беспомощного младенца?
— Это должна была сделать я!
— И не надоело тебе спорить из-за всякой ерунды, Имоджин? — воскликнул он с досадой. — У меня нет ни малейшего желания занять место эконома в Кэррисфорде. Больше того, если тебе захочется, можешь заправлять всем хозяйством не только здесь, но и в Кливе. Я буду только рад. Но сейчас ты прикована к постели. И потому перестань пререкаться.
— Ты мог хотя бы посоветоваться со мной, — пробормотала она, чувствуя, что снова попала впросак.
— Я просто позволил распоряжаться всеми делами твоему сенешалю. Он показался мне толковым малым.
— Как, Сивард вернулся? — Имоджин сначала обрадовалась, а потом помрачнела. Никто не потрудился сказать ей об этом, да и сам Сивард не счел нужным с ней поздороваться.
— Он был слишком занят, — пояснил Фицроджер. В ответ на ее ошарашенный взгляд он добавил: — Все твои мысли написаны у тебя на лице, Рыжик.
Имоджин запустила в него подушкой.
Он ловко поймал ее на лету.
— Стало быть, ты не хочешь, чтобы я отнес тебя в зал?
— Совершенно верно! — выпалила она. — А еще я подумываю, не стоит ли мне носить маску!
— Очень мудро. Я, например, никогда не расстаюсь со своей. — Он кинул подушку на кровать и вышел.
А Имоджин задумалась над его словами.
«Не расстаюсь с маской». Что он хотел этим сказать? А вдруг под маской кроется тот молодой, добрый человек, в которого он превратился во время их поцелуя? Она крепко прижала подушку к груди. Если она выйдет за графа Ланкастера, то никогда этого не узнает. Впрочем, она уже смирилась с тем, что никогда не станет женой графа.
Она станет женой Бастарда Фицроджера, хотя от одного его вида ее мороз по коже подирает. А может, именно поэтому она и хочет выйти за него?
Сколько ему лет? Поначалу Фицроджер показался ей человеком без возраста, но теперь она решила, что он старше лет на десять.
Вернулась Марта и с каким-то пришибленным видом поставила перед ней поднос с едой.
— Хозяин сказал, что вы будете обедать здесь.
— Он прав, — кивнула она. — Завтра мне понадобятся все силы, чтобы предстать перед королем.
— И перед алтарем, — подхватила служанка с лукавой усмешкой. — А я-то боялась, что вы выйдете за одного из этих полоумных старых олухов, с которыми вечно носился ваш батюшка. А вы положили глаз на самого молодого да пригожего. Уж он-то знает, что такое настоящая страсть, помяните мое слово.
— Марта, не забывай, с кем говоришь! — прикрикнула на нее Имоджин, чувствуя, как пылает ее лицо.
Служанка надулась и замолчала. Имоджин пришлось напомнить себе, что перед ней не вышколенная камеристка, а всего лишь простая ткачиха, возвысившаяся до положения личной служанки леди Кэррисфорд. И пройдет немало времени, прежде чем она обзаведется настоящими слугами. Кстати, стоит подумать о том, кто мог бы занять место Дженин — конечно, после соответствующей выучки.
