А Имоджин никак не удавалось сосредоточиться на чистых и возвышенных помыслах, как она ни старалась. Напротив, перед ее мысленным взором возникали картины одна необычнее другой.
Длинные и сильные пальцы Фицроджера, ласкавшие ее грудь.
Вкус его губ, прикасавшихся к ее губам.
Жаркая истома, прокатившаяся по телу, когда он сжимал ее в своих объятиях.
Тепло, осветившее его суровые черты всего один или два раза за время их знакомства.
Следует ли ей считать это признаком того, что она обрекла себя на вечное проклятие?
Она утроила усердие.
К полудню во дворе поднялся шум. Это приехал король. Имоджин испытала огромное облегчение.
Ведь это знаменовало начало конца.
Глава 9
Прибежала Марта. Она не находила себе места от нетерпения и была рада наконец-то заняться делом — приводить в порядок туалет Имоджин. Неожиданно в ее спальню явился сам король в сопровождении Фицроджера и своего личного врача. Доктор обследовал ее ноги и сообщил, что их состояние настолько хорошее, насколько это возможно. То есть она может ходить, но при этом пусть бережет себя. Он наложил целебный бальзам, составленный по его личному рецепту, и удалился.
Пока врач возился с ее ногами, Имоджин исподтишка разглядывала короля, дивясь про себя, по какой странной прихоти судьбы ее жизнь оказалась в руках этого незнакомца.
Красавчик Генрих был довольно молод и, хотя не мог похвастаться особо запоминающейся внешностью, вел себя с настоящим королевским достоинством. Он был крепко сбит и силен. Густые темные локоны слегка завивались по последней моде и спускались до самых плеч, а взгляд карих глаз был живым и ясным. Жесткие черные волосы густо росли у него на руках и покрывали даже короткопалые широкие кисти.
Хотя он явно питал слабость к роскошным одеждам, его наряд выглядел не намного дороже, чем наряд любого другого дворянина. Имоджин даже решила, что запросто превзошла бы его в роскоши, имей она возможность добраться до сокровищницы. Но тут же вспомнила предупреждение отца, что умный человек не станет демонстрировать свое богатство перед принцами.
Возможно, именно поэтому на Фицроджере сейчас была простая туника в красную и черную полоску, а из украшений, кроме привычного кольца, он надел только недорогой браслет.
Король явно пребывал в отличном расположении духа, и в его взгляде светилось настоящее веселье, когда он подшучивал над Фицроджером в связи с предстоящей свадьбой.
Однако, стоило зайти разговору об Уорбрике, выражение его глаз стало холодным и грозным, как клинок. Красавчик Генрих, четвертый сын в семье, оставшийся безземельным, с юности боролся за свое место в королевстве и только благодаря этому сумел завладеть английским престолом. Такому человеку не стоило переходить дорогу.
Затем Имоджин заметила еще кое-что.
Несмотря на разницу в возрасте, король и Фицроджер демонстрировали поистине братскую близость. Генрих то и дело облокачивался на плечо Фицроджера, поддразнивал его и получал в ответ весьма соленые шуточки. Они обращались друг с другом, как самые лучшие друзья.
И тут ее словно поразило громом небесным: она вспомнила, что когда король отправил гонца с приказом своему слуге прийти ей на помощь, этим человеком оказался именно Фицроджер!
Это можно было понимать как открытое заявление о том, что Фицроджеру предстоит стать ее мужем.
И она с горечью подумала, что он мог бы и не утруждать себя, завоевывая ее доверие. И что все пункты столь тщательно составленного брачного контракта — это пустые слова, круги на воде, потому что король не станет обижать своего драгоценного Тая. Кстати, она до сих пор не знает полного имени ее будущего мужа. Было очень смешно и глупо, что из всех присутствующих она одна не знает, как его зовут.
Она снова оказалась круглой дурой, как верно назвал ее Фицроджер. Она позволила заморочить себе голову воображаемой властью. Ни дать ни взять ребенок, обманутый соской-пустышкой.
Она сердито посмотрела на двух веселившихся мужчин. Похоже, ей все-таки стоило отнестись серьезно к аскетизму отца Вулфгана и препоручить свое тело и свои богатства заботам святой обители в Хиллсборо. Даже у короля не хватило бы власти препятствовать такому выбору.
Возможно, Фицроджер и в самом деле читал по ее лицу, как по книге, потому что, когда король вышел, он задержался и внимательно посмотрел на нее. Холод в его зеленых глазах заставил Имоджин скрипнуть зубами от обиды.
И она ринулась в бой:
— Зачем ты притворялся, будто я имею право выбора? Ведь король уже приготовил меня вместо печеного гуся, чтобы преподнести тебе в подарок к Михайлову дню!
— Ты могла бы выбрать Ланкастера, — ответил Фицроджер, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Он не пытался оправдываться или делать вид, что не понимает, о чем речь. — Ты совершила бы ошибку, но он настолько богат и влиятелен, что стал бы для нас настоящей костью в горле. Генрих не рискнул бы ссориться с таким сильным бароном, пока под ним качается трон.
— Я все еще могу выбрать Ланкастера. Ведь мы не оглашали нашего договора.
— Граф прислал гонца, чтобы напомнить о своих притязаниях. Я ответил, что ты уже обещана мне.
— И ни слова мне не сказал? — ахнула Имоджин.
— Мне не было нужды с тобой советоваться. Ведь ты уже пообещала выйти за меня. И ты выйдешь за меня, Имоджин. Будь благоразумна. Уверяю, это вовсе не так уж противно, если ты не станешь напрашиваться на неприятности и будешь хорошо себя вести.
Она в который уже раз готова была лопнуть от ярости. А он стоял слишком далеко, чтобы можно было как следует его ударить. Имоджин что было сил стукнула кулаком по матрасу.
— Неужели тебя совершенно не волнует, что твоя жена будет тебя ненавидеть?
Он ничего не ответил, но на какое-то предательское мгновение закрыл глаза.
— Что сможет уберечь тебя от кинжала в спину или от яда в вине, Фицроджер? — злорадно продолжала она, чувствуя, что угодила в цель.
— Может быть, пламя костра, на котором сожгут женщину, убившую своего мужа?
— Мне наверняка хватит ума отвести от себя любые подозрения.
— Наверняка хватит. Но дело в том, что ты представляешь для меня не более серьезную угрозу, чем я для тебя.
— Это угроза? — спросила Имоджин, невольно содрогнувшись.
— Это факт. Сегодня я разделю с тобой ложе, Имоджин. И если тебе непременно захочется меня прирезать, вряд ли я смогу этому помешать. — Он вынул из ножен свой кинжал и швырнул на кровать, так что полированное лезвие зловеще блеснуло. — Вот, на тот случай, если твой затупился. Новички обычно метят в грудь, но это не всегда позволяет убить человека с одного удара. Если ты действительно хочешь прикончить меня, Рыжик, лучше выпусти мне кишки или перережь глотку. Но бей со всей силы, чтобы убить с первого удара. На второй у тебя не будет шанса.
