Что предпримет Ланкастер, если заподозрит, что их брак запечатлен лишь на бумаге? Он наверняка не будет молчать, и король, разумеется, не захочет открыто пойти против влиятельного и богатого аристократа. Генриху предстояло укрепить свое право на трон, и он не мог ссориться с английской знатью.
Обдумывая создавшуюся ситуацию и возможные выходы из нее, Имоджин от всей души пожелала, чтобы их брак с Фицроджером наконец пришел к логическому завершению. Тогда все значительно упростится — как для нее лично, так и для всего королевства. Сидя в одиночестве в тишине и уюте их общей спальни, она понимала, что сделать это не так-то просто. Ее нетерпение было столь велико, что, окажись Фицроджер сейчас в замке, она обязательно затащила бы его в постель для новой попытки.
Эти мысли развеселили ее.
А как ей следовало найти себе занятие, чтобы не сидеть без дела? Пусть ей не удалось стать хорошей женой, но научиться управлять хозяйством она наверняка сможет. Сегодня она займется счетами, чтобы знать, как велики ее долги.
Башмачник прислал новую пару обуви, и она убедилась, что имеет дело с настоящим мастером. Башмаки совсем не натирали пораненные места и идеально сидели на ноге. А толстые пробковые подошвы могли защитить от любой сырости и грязи.
Ее вовсе не радовала необходимость соваться в тайный проход: он был темный, сырой и тесный. В некоторых местах коридора жутко воняло, и она еще ни разу не бродила там в одиночестве. Однако этот страх был ей знаком, и Имоджин не сомневалась, что сумеет с ним справиться — в отличие от других страхов. Больше всего ее смущало то, что в подземелье могут водиться крысы, хотя до сих пор она ни разу не натыкалась в проходе на этих тварей. Зато она знала, что крысы боятся яркого света.
По винтовой лестнице, ведущей в маслобойню, Имоджин спустилась вниз, краем глаза следя за тем, не покажется ли где-нибудь поблизости Ланкастер. Убедившись, что в коридоре, где стены были отделаны панелями, нет ни единой живой души, Имоджин нажала на одну панель и проскользнула в каменный альков, а потом аккуратно вернула ее на место. Для невнимательного наблюдателя альков не представлял собой ничего особенного, только она одна знала, на какое место следует нажать, чтобы кусок стены повернулся и открыл вход в подземелье.
Невольно Имоджин напрягла слух, ожидая, что вот-вот рядом раздадутся тихое шуршание и шорох крохотных лапок, но благословенную тишину нарушал лишь ритмичный стук капель где-то в глубине коридора. Она облегченно вздохнула.
Пол был сухим и гладким, и она уверенно двинулась туда, где хранилась масляная лампа. Она ловко высекла искру и зажгла фитиль. Тонкий язычок пламени показался ей необычно ярким, но выхватил из тьмы лишь сырые каменные стены, покрытые зеленой плесенью, да густую паутину. Но даже этот жалкий свет помог Имоджин почувствовать себя увереннее.
Она быстро пошла по коридору, поворачивая в нужных местах и ни разу не усомнившись, что идет правильно. Наконец она остановилась и, вынув из кладки камень, достала из тайника ключ от сокровищницы.
Она отправилась дальше, чувствуя, как коридор спускается все глубже под землю. Влаги на стенах прибавилось, а пол стал скользким.
Теперь она добралась до развилки, и один из открывшихся ей проходов выглядел на редкость заброшенным. Судя по многим слоям паутины, в этот коридор никто не совался на протяжении многих лет. Она увидела, что пол здесь покрыт водой. Имоджин наклонилась как можно ниже, чтобы пролезть под паутиной, и пошлепала прямо по маслянисто блестевшей луже, оказавшейся ей всего лишь по щиколотку. Темная жижа противно чавкала под пробковыми подошвами, и один раз Имоджин поскользнулась на какой-то выбоине и чуть не упала, но успела схватиться за выступ стены.
Если бы случайно попавший сюда человек посмотрел с этого места вперед, он наверняка бы решил, что коридор заканчивается тупиком, но Имоджин знала, что это не так. Сбоку от скалы, запиравшей проход, имелась узкая щель. Она вела в небольшую пещеру, запертую дубовой дверью, окованной железом.
Облегченно переведя дыхание, Имоджин вставила ключ в заботливо смазанный замок. Дверь распахнулась, открывая ей доступ к сокровищам Кэррисфорда.
Здесь было тесно от сундуков, мешков, ящиков и расставленных по полкам золотых блюд и кубков.
Она была бы рада взять кое-что из этой посуды наверх, чтобы вернуть главному залу хоть какую-то роскошь, но посчитала недальновидным хвастаться перед королем своим богатством. Ей нужны деньги, чтобы расплатиться с долгами, и немного украшений. Пока этого достаточно. Она подошла к сундуку и вынула оттуда два кошеля с деньгами.
Из другого сундука она достала кое-какие украшения, не забыв прихватить и пару обручей. И тут она вспомнила, что Фицроджер до сих пор не получил от нее подарка в честь свадьбы. Она хотела подарить ему что-нибудь особенное.
Она открыла сундук с драгоценностями ее отца. В сундуке хранились все его вещи, вплоть до последнего кольца, доставленные сюда после его смерти. Она сама принесла их в сокровищницу вместе с Сивардом и сэром Гилбертом — единственными людьми, которым она доверяла.
Со слезами на глазах она разглядывала до боли знакомые предметы, которые носил когда-то лорд Бернард. Она выбрала огромный рубин размером с перепелиное яйцо на золотой цепи и вспомнила, как любила в детстве ловить лучи солнца в этот прозрачный камень. А тетя Констанс уверяла, что однажды она захотела откусить кусочек рубина и сломала молочный зуб.
Она разжала пальцы, и рубин упал в сундук. Это не подойдет ее мужу.
Она перебирала мягкие замшевые мешочки, уже зная, что ищет. Наконец она нашла. Это была массивная золотая цепь, украшенная изумрудами, — одно из самых роскошных украшений, и к тому же его почти не носили: лорд Бернард его не любил. Зато на Фицроджере цепь будет смотреться великолепно.
Она заколебалась. Если она подарит ему эту цепь, ее муж сразу поймет, что ей удалось добраться до сокровищницы.
Значит, так тому и быть. В любом случае он все узнает, ведь Имоджин должна расплатиться с долгами.
Она увязала выбранные вещи в подол платья и старательно заперла за собой тяжелую дверь. Не задерживаясь больше, она пошла обратно по коридору и снова низко нагнулась, чтобы не потревожить паутину у входа.
Слегка задыхаясь, Имоджин поспешила дальше и спрятала ключ на старое место за камнем в стене. Затем она направилась туда, где всегда хранилась лампа. Однако с этого места она выбрала для возвращения другой путь, так как не хотела рисковать, выйдя из потайного хода возле маслобойни. Это было людное место, и ее могли заметить в самый неподходящий момент.
Она пошла по проходу, ведущему в гардеробную рядом с залом. Осторожно выскользнув из комнаты, она заторопилась наверх, к себе. К той комнате, что делила отныне с Фицроджером.
Но возле лестницы, ведущей в башню, ее окликнул знакомый голос. Ланкастер! Покарай Господь этого человека! Она сделала вид, будто не слышит, и бегом припустила в спальню. Бросила драгоценности в свой сундук, захлопнула крышку и едва успела стряхнуть с себя пыль и паутину, как в комнату без стука ввалился отец Вулфган.
