— Александра, я думаю вам все же стоит меня выслушать и обдумать мои слова. То, что я некогда предсказал, уже сбывается. На борту этого судна нет ни одного человека, который бы не знал, что вы падшая женщина. Сначала вас использовал Кросс, затем этот работорговец Родера. Подумайте хорошенько, какой мужчина, кроме меня, захочет иметь вас после всего. Вы — вещь, бывшая в употреблении…
— Меня не столько использовали, сколько оскорбляли!
Гнев Алекс был отчасти вызван еше и тем, что Копели сделал те же заключения, что и Майлз, хотя и не знал обстоятельств так, как последний.
— И тем не менее я по-прежнему желаю взять вас в жены, моя дорогая, даже невзирая на ваше неблагоразумие…
— Что вы имеете в виду под неблагоразумием?
— Я устал повторять, — ответил Копели, — что когда до нашего крошечного Бриджуотера дойдут слухи, жизнь станет для вас адом. Я мог бы избавить вас от такой участи, моя дорогая. Как женщина замужняя, вы могли бы положить конец сплетням и спасти свою репутацию.
Синие глаза Алекс сузились в щелки.
— А если я отвечу вам отказом, смею ли я предположить, что вы и будете тем самым человеком, который начнет подогревать интерес к моей личности и способствовать тому, чтобы слухи распространялись?
Копели в ответ лишь пожал плечами:
— Разумеется, не в моих интересах, чтобы скабрезности говорили о моей жене.
— Будьте вы прокляты, Иезекииль! Убирайтесь отсюда! Я вас презираю! Я ненавижу вас! Майлз Кросс в сотню раз порядочнее вас, и даже Диего Родеру я предпочла бы вам! Он был мерзкой тварью, но уж по крайней мере не пытался прикинуться чем-то иным. Вы же не больше чем лживое, увертливое ничтожество, мне даже вид ваш отвратителен. — Алекс распахнула дверь пошире. — Убирайтесь отсюда и не смейте попадаться мне на глаза! Стройте козни сколько вам влезет, но никаким шантажом вы не заставите меня выйти за вас замуж!
Копели подошел к Алекс вплотную и уже занес было костлявую руку, чтобы ударить ее по разгоряченной порозовевшей щеке, как на него упала тень. Копели замер, увидев перед собой грозившие бедой тигриные глаза Майлза Кросса.
Майлз слышал только последнюю реплику Алекс, но и ее было достаточно для того, чтобы он разорвал Копели на куски. Схватив тщедушного доктора за воротник, он вытащил его в коридор.
— Вас предупреждали, сударь, о том, что вас ждет, если вы посмеете докучать этой женщине. Вы думали, я блефовал?
Копели попытался ответить, но от страха лишился дара речи и лишь промычал в ответ что-то нечленораздельное.
— На этом острове найдется немало людей, готовых перерезать вам глотку всего за шиллинг. С этой минуты за вами будут следить, Копели, и если вы еще хоть раз приблизитесь к Алекс или откроете рот для того, чтобы сказать о ней хоть одно недоброе слово, Англии вам не видать вовек. Ясно?
Стараясь, насколько это было в его силах, сохранить лицо, Копели, едва Кросс отпустил его, отчего бедняга отлетел к противоположной стене, расправил воротник.
— В высшей степени ясно, — ответствовал Копели тонким, визгливым голосом и, прочистив горло, чтобы вернуть голосу нормальный тембр, добавил: — Позвольте откланяться.
Наблюдая торопливое отступление Копели, Алекс, не удержавшись, рассмеялась. Отвернувшись, она закрыла лицо руками, и, когда она отняла ладони, Майлз нисколько не удивился, увидев ее щеки мокрыми от слез.
Он подошел к ней сзади, положил руки на плечи, и Алекс, порывисто обернувшись, прижалась лицом к его груди, вздрагивая от рыданий.
— Прости… Думаю, мне повезло в том, что Иезекииль вынужден был большую часть времени проводить у себя в каюте. Похоже, он знает, как вывести меня из себя.
— Он пытался уговорить тебя выйти за него замуж? — скривившись, спросил Майлз.
— Да. — Алекс кивнула и вытащила из кармана жакета кружевной платочек. — В противном случае он недвусмысленно обещал поведать как можно большему числу людей о моем неблагоразумии.
— Тогда не возвращайся.
Алекс прожгла Майлза пронзительно-синим взглядом.
— Я должна вернуться назад, Майлз. Бриджуотер — моя родина.
— Ты могла бы выйти за меня замуж, — тихо сказал он.
— Только потому, что ты чувствуешь вину за то, что случилось со мной? Нет, Майлз. Я не хочу обрекать никого из нас на брак без любви.
— Алекс, я люблю тебя, и ты это знаешь.
В глазах его стояла такая тоска и боль, что Алекс не выдержала и отвернулась, подавив слезы.
— Да, я знаю. И от этого все становится только еще тяжелее. Господи, — с истеричным смешком сказала Алекс, — насколько все было бы проще, если бы я могла поверить в то, что пытался внушить мне Иезекииль, что ты просто бессердечный аристократ, использовавший деревенскую девушку и затем по ненужности выбросивший ее вон. Но я знаю, что это не так. Я люблю тебя, Майлз, — сказала она, храбро взглянув ему в глаза, — и я знаю, что и ты меня любишь. Но этот мир несовершенен, и одной любви, оказывается, недостаточно. Ты никогда не забудешь о Диего — мы оба об этом знаем, и я думаю, что мы оба должны принять этот факт как данность.
Майлз кивнул, и Алекс внутренне съежилась. Огонек надежды, который все еще теплился в ней, окончательно потух. Она так мечтала о том, что он станет спорить с ней, оспаривать логику ее рассуждений, будет говорить, что все, что касается Диего, не имеет для него значения, но, увы, этого не произошло. Майлз метался, и это было настолько явно, настолько очевидно для нее, насколько и то, что Майлз Кросс был не из тех людей, которые могли бы жить счастливо, зная, что что-то весьма существенное в их жизни не находится в их власти. Более того, несмотря на его неуклюжую попытку разубедить ее, Алекс ясно видела, что ее решение было для него избавлением. Она хотела бы возненавидеть его, но не могла. Алекс знала, что человек по природе своей несовершенен и искать совершенства в человеческом существе — бессмысленная затея, но кто виноват, что ее угораздило полюбить человека, главным несовершенством, главным недостатком которого было требование непогрешимости от себя и других. Алекс оказалась в замкнутом кольце, и разорвать этот порочный круг было не в ее силах.
Майлз подошел к окошку, уныло глядя на близкий берег с суетливыми доками. После нескольких мучительных секунд молчания он объявил:
— Я позабочусь о Копели… Чтобы он не причинил тебе никакого вреда.
— Что ты имеешь в виду? — Я сделаю так, чтобы он задержался на Ямайке. Мои родственники подыщут для тебя транспорт, идущий в Англию, а затем позаботятся о том, чтобы на этом корабле не оказалось Копели. Если он даже вернется на пару месяцев позднее, у тебя хватит времени на то, чтобы сообщить соотечественникам твою версию истории, и, как мне кажется, люди скорее поверят тебе, а не Копели. Если ты не против, можно сделать так, чтобы он остался в Кингстоне навсегда. Признаться честно, мне больше по душе последний вариант.
