– Прекрасно! – Меган в исступлении упала на грубое одеяло. Все ее доводы в одно мгновение обратились в прах. – Езжайте за ним. И тащите меня за собой, но не рассчитывайте на мою помощь.
– Я и не рассчитываю, – сказал Лукас, укладываясь рядом с ней, – и никогда не стал бы просить вас о помощи. Черт побери, вовремя напомнили! В самом деле, вы – моя пленница. Меня не интересует ваше мнение, все будет, как я говорю. И я не нуждаюсь в вашем одобрении.
Меган промолчала. Прошло несколько долгих секунд, пока она устраивалась поудобнее. Лукас лежал, повернувшись к ней спиной. Хотя он дышал глубоко и размеренно, она знала, что он не спит.
– Однажды моя мать сказала, что розы – самые суровые из всех цветов, – тихо проговорила она, уверенная, что он ее слышит. Ночная тишина прерывалась лишь потрескиванием костра у их ног. – Зимой розы покрыты снегом и закованы в лед – временами так жестоко, что диву даешься, как при таких условиях в них месяцами сохраняется жизнь. Но приходит весна, тает снег – и не успеешь заметить, как на стебельках уже появляются крошечные розовые бутоны. И ты воспринимаешь их как чудо, прежде чем поймешь, что на самом деле все, в чем они нуждались, – это немного солнечного света, растапливающего лед. Такой процесс возрождения подобен нескончаемому обещанию Бога – обещанию, что розы будут распускаться каждую весну. Таков Божий закон, закон жизни. Лед однажды растает, Лукас. Все, что вам нужно сделать, – впустить в сердце немного солнца.
На следующий день Лукас поднялся еще до зари. Спал он урывками, в общей сложности не набрав и пару часов. Слишком много мыслей отягощало его ум, и среди них не последнее место занимала Меган. Речь, произнесенная ею ночью, растревожила его больше, чем хотелось признаваться. Но незаметно для себя он задумался: может, она права? Может, попробовать забыть прошлое и начать с чистого листа? А как же память Энни и Чеда? И он живо представил их такими, какими обнаружил в тот день. И еще то море крови, которое было повсюду. Он вспомнил наглое бахвальство Скотта. Нет, такое не забудешь. Он никогда не успокоится, пока убийца не будет мертв.
Ненависть, точно бурав, вновь просверлила тело, еще больше укрепив решимость. Он должен наказать Сайласа Скотта за его преступления и видеть, как он будет страдать.
Скорее бы избавиться от Меган. Можно оставить ее в следующем городе и ехать дольше без нее. Он уже наполовину пришел к такому решению. Путешествовать с ней становилось слишком обременительно. Теперь, будучи осведомлена о его прошлом, она пыталась навязать ему свои взгляды. Он твердо решил, что свое дело он доведет до конца, но в то же время ему не хотелось продолжать свои поиски одному. Или, может быть, не одному, а без нее?
О Боже, Меган Адамс доведет его до безумия!
Ему не терпелось найти Саиласа Скотта, но вместе с тем он не переставал думать о ней. Он почти предвкушал, как овладеет ею – пусть на жесткой земле или в комфортабельной комнате гостиницы. И знал, что близость непременно будет между ними. Она произойдет однажды ночью, когда, перекатываясь с боку на бок, Mеган уляжется поперек его тела. Черт возьми, как приятно ощущать ее невинные перемещения. Ему нравилось, как она пахнет, как бормочет во сне.
А некоторые вещи вообще без смеха не вспомнишь. Как она сказала? Что у нее ситечко сломалось или что-то с психикой? Возвращаясь к ее признанию, он каждый раз улыбался, как школьник. Боже, надо же такое придумать! Интересно, что она выдаст в следующий раз?
Он еще с минуту смотрел на нее, на буйный каскад разметавшихся волос. Она могла как угодно метаться и кувыркаться в течение ночи, но беспорядок на голове все равно выглядел великолепно. И был ей очень к лицу.
Лукас вздохнул поглубже, нагнулся и стал ее трясти, по опыту зная, что ее пробуждение займет по меньшей мере пять минут. И еще десять минут придется ждать, пока она сможет более или менее связно говорить. Но его никто не принуждал, он сам решил взять ее с собой.
Забавно. Он ничуть не жалел о ее присутствии.
– Новый день и очередная комната в гостинице. – Меган подняла глаза на вывеску с надписью «Отель "Грей"». – И как долго мы здесь пробудем? Сколько будет нужно, – пробормотала она тут же, почти одновременно с Лукасом, зная наперед, что услышит один и тот же, многократно повторяемый им ответ. – И мы опять – мистер и миссис Кэмпбелл?
– Разумеется, дорогая. – Лукас взял ее за локоть и повел через вестибюль мимо нескольких любопытных зевак, оглядывавших их из-за своих газет. – Будьте любезны, – обратился он к клерку, сидевшему за конторкой. – У вас есть свободные комнаты? Мы хотели бы остановиться на время.
Клерк попросил его заполнить данные о себе в книге и протянул ключ.
– Что-нибудь еще, сэр?
Лукас переглянулся с Меган и сказал:
– Неплохо бы ванну для моей жены. И где я могу приобрести одну из тех газет? – Он кивнул в сторону мужчин, читавших «Уичито газетт».
– Я могу прислать вам экземпляр вместе с ванной, если желаете, сэр.
– Спасибо. Когда у вас открывают зал для обедов?
– В пять. Сегодня на обед курица и клецки. – Клерк улыбнулся и похлопал себя по животу.
Лукас повел Меган наверх, поддерживая за талию. Из шести расположенных в ряд номеров их оказался в центре. Лукас открыл дверь и ввел Меган в комнату.
– Матерь Божья! – вырвалось у нее. В сравнении с «Едой и ночлегом» здесь все, казалось, источало элегантность, начиная от тяжелых бархатных гардин и кончая палевым аиисным покрывалом с кружевом. Обстановка была подобрана с исключительным вкусом, продумана до мелочей и в едином стиле.
– Как вы думаете, у них все комнаты такие? – спросила Меган.
– Возможно, если только клерк не принял нас за новобрачных, – сказал Лукас.
Она повернулась к нему:
– Я уверена, у него сложилось такое впечатление при взгляде на мой изысканный костюм.
Лукас сделал шаг вперед и подошел вплотную к ней, почти касаясь ее.
– Пусть ваш костюм не свадебное платье, – сказал он, продолжая стоять на волосок от нее, – но я думаю, вы очень хорошо выглядите, в своих брюках.
Меган почувствовала, как возбуждение ручейком побежало вдоль позвоночника, но она быстро пресекла приятное чувство и направилась распаковывать сумки. Она раскладывала на кровати свои вещи, перед тем как повесить их в гардероб и поместить в ящики комода.
Лукас не двигался. И, оставаясь в дверях, наблюдал за ней.
– Вы что, не собираетесь устраиваться? – спросила она, пытаясь сохранять спокойствие в голосе.
– Почему вам не выложить мои пожитки? – Он бросил на кровать свои сумки. – У меня их не так много.
– Если мне не изменяет память, – сказала Меган, кладя руки на бедра, – я ваша пленница, но не жена. – Она подобрала кожаную торбу и швырнула ему обратно. – Доставайте сами.
Лукас двинулся вперед, не сводя с нее глаз.
