— Взять меня силой вам не удастся! — крикнула она высоким от волнения голосом. — Мерзкое животное! О, как я ненавижу вас! Ненавижу, ненавижу, ненавижу! — в отчаянии твердила она, потрясая горшком.
Клод отступил, не веря своим глазам. Это была не та Китти, к которой он успел уже привыкнуть. И не та Китти, на которой он женился. Сейчас она была похожа на ребенка, напуганного приснившимся чудовищем.
— Все в порядке, Китти. Я вас не трону, — сказал он примирительным тоном.
— Тогда уходите!
— Сейчас уйду, — сказал он и направился было к двери, но вспомнил о стоявшем на столике подсвечнике с оплывшей свечой. — Позвольте мне взять мою свечу. В коридоре так темно, что без нее мне придется двигаться на ощупь.
Не выпуская ночной горшок из рук, Китти не сводила глаз с Клода, пока он обходил кровать, чтобы взять подсвечник.
— Давайте поговорим об этом завтра, — предложил он.
Ответа не последовало. Китти оставалась в той же позе. Клод приподнял подсвечник, чтобы свет от свечи падал на Китти. Она была прелестна. И ему вдруг захотелось остаться, чтобы успокоить ее, развеять ее страхи, убедить ее, что он не такое чудовище, как она о нем думает. Но сейчас это невозможно. Без сомнения, нужно время, чтобы Китти привыкла к мысли, что она его жена, и он должен понять это. Клод вышел из спальни Китти.
Дверь за ним закрылась, и комната снова погрузилась во тьму. Китти сидела на середине постели в обнимку с ночным горшком.
Гостиная, где обычно завтракали, была уютной комнатой с двумя застекленными до самого пола дверями, выходящими на зеленую лужайку. В ней стоял украшенный резьбой дубовый буфет с фаянсовой посудой и сервировочный стол красного дерева, заставленный серебряными блюдами с различными кушаньями. Около стола застыла Холлинз, готовый в любую минуту подать его сиятельству желаемое блюдо. Жарким летним утром двери здесь открывали настежь, и первый прием пищи в приятной обстановке создавал хорошее настроение на весь день.
Но сегодня этот располагающий к приятному отдыху уют действовал на Китти угнетающе. Присутствие мужа, который, едва сев за стол, уткнулся в утреннюю газету, отбило у нее всякое желание отведать толстые ломти ветчины и яйца всмятку, предложенные поваром. Она чувствовала себя неловко из-за своего нелепого поведения прошлой ночью. После того как он ушел, к ней вернулась способность трезво смотреть на вещи. Клод обещал ей отказаться от своей привычки вести себя как грубое животное. Но при первой же возможности в него и превратился! Да еще без предупреждения!
Если бы он шел не напролом, а до поры до времени скрывал свои намерения, то она бы так не испугалась и не выставила бы себя на посмешище перед мужем.
Вместо этого он, ничего не говоря, подступал к ней, не сводя с нее глаз, в которых появилось какое-то дикое выражение. Конечно, ее воображение нарисовало картины одну ужаснее другой. Он так испугал ее, что она грозилась разбить ему голову. Естественно, Китти не хотела, чтобы это был ночной горшок! Она просто схватила первое, что подвернулось под руку, и только потом поняла, как глупо выглядела. Но Клод сам виноват, что довел ее до такого состояния.
От этих размышлений у Китти заныло под ложечкой. Ей казалось, что взаимные обвинения витают в воздухе. Она не сомневалась, что Клод все еще зол на нее. Надо было как-то менять ставшее уже привычным для них ни к чему не обязывающее общение. Но она не знала, с чего начать.
Клод не настолько углубился в изучение новостей, как могло показаться со стороны. Он несколько раз пытался начать разговор, но не мог. Что тут говорить? Он даже забыл, зачем пришел сюда. Но в эту минуту дворецкий напомнил ему о себе:
— Милорд?
Клод опустил газету и повернулся к дворецкому, стараясь не смотреть на Китти.
— Да, Холлинз?
— Сегодня утром из «Приора» пришел посыльный, милорд.
— Он принес записку? — спросил Клод, отложив газету.
— Нет, милорд. Он передал мне сообщение устно, — ответил дворецкий.
— Ну и что он сказал? Его прислала леди Барбара?
— Нет, милорд. Его прислала леди Блейкмер.
Китти вздрогнула и посмотрела на Клода — его глаза загорелись недобрым огнем.
— Что же он сказал? — невольно вырвалось у Китти.
— Это касается меня и миссис Пэппл, миледи, — смущенно кашлянув, ответил дворецкий.
— Что?!
Бесцеремонность графини, обратившейся к его слугам, минуя его самого, привела Клода в бешенство. Она явно его недооценивает! Или она сомневается в преданности его слуг?
— Ну, и что дальше, Холлинз?
— Я полагаю, вы знаете, милорд, что ни миссис Пэппл, ни я никогда бы не выполнили ничьих указаний, кроме указаний вашей светлости.
— Не бойся, тебя не уволят, Холлинз. Ее светлость графиня не вправе распоряжаться здесь. Переходи к сути дела, — нетерпеливо проговорил Клод.
— Нам с миссис Пэппл приказано, — начал дворецкий, бросив быстрый взгляд на Китти, — не допустить, чтобы ее светлость — хозяйка этого дома — выезжала за пределы усадьбы.
— Вот дьявол!
— Мы должны всем, кто бы ни приехал к вам в гости, говорить, что ни вас, ни ее светлости нет дома.
Этого еще не хватало! — со злостью подумал Клод.
Он вскочил и стал быстро ходить из угла в угол, время от времени выкрикивая проклятья в адрес графини. Слова дворецкого привели Китти в такое волнение, что она могла только молча следить за метавшимся, как затравленный зверь, мужем. Она действительно сидела дома не выезжая, но только потому, что ей некого было навещать. Теперь, скорее всего, Клод заставит ее разъезжать по гостям, чтобы доказать матери, что та ему не указ.
Постепенно Клод успокоился и вернулся на свое место. Он отпустил дворецкого и хмуро посмотрел на Китти.
— Клод, только не говорите, что я должна буду наносить визиты соседям, в то время как ваша мама настраивает против меня людей! Я ни за что не пойду на это! — с жаром заговорила Китти.
— А я и не собираюсь вам это говорить, — спокойно возразил он.
Китти смотрела на него, затаив дыхание.
— Тогда что же? Я чувствую, что вы сейчас сообщите мне что-то ужасное!
— Может, и ужасное, но с этим ничего не поделаешь, — сказал он твердым голосом, решительно выставив вперед свой упрямый подбородок.
— Что же это?
Она заметила, как он повел плечами, будто то, что он собирался ей сказать, требовало от него большого усилия. Предчувствуя недоброе, сердце Китти учащенно забилось.
— Я бы не пришел к вам прошлой ночью, если бы не серьезность создавшегося положения.
Она ничего не ответила. Взгляд его голубых глаз слегка потеплел, и она стала ждать, затаив дыхание.
— Поверьте, это не легко. Это не входило в мои намерения... по крайней мере сейчас. Теперь я просто обязан это сделать, — с жаром произносил он отрывистые фразы.
