Не слушая Джемайму, которая что-то возбужденно ей говорила, Грейс медленно похромала в гостиную, упала на стул у бюро и уткнулась лицом в ладони.
— Мисс Грейс, ну не расстраивайтесь вы так! — воскликнула, подойдя, Джемайма. — Я уверена, с мистером Генри ничего не случится. Он не такой дурак, чтобы дать себя поймать.
Это верно. Наоборот, он очень умен и знает, как себя вести, чтобы не вышла наружу нелицеприятная правда.
До самого вечера было слышно, как люди бродят вокруг Вонтса, разыскивая Анри. Грейс слушала, как они перекликались, и представляла, как Анри затаивается, услышав голоса и шаги, как он устал и как, наверное, болит у него плечо. Хорошо, хоть она не проговорилась о том, что Анри планировал отправиться на север. Рубена, который тоже знал об этом, среди поисковиков не было. Мэб тоже не появлялась. В поисках участвовали все работники с фермы Мейберри и люди Вуфертона, приехавшие специально из Рейнхэма.
Проходил час за часом, а она все сидела и ждала. Джемайма принесла сначала чай и намазанную маслом лепешку, потом кофе с хлебом и джемом и оба раза унесла все обратно нетронутым, что-то бормоча и качая головой. Сгустились сумерки. Грейс зажгла свечи в стоявшем на бюро канделябре. Неожиданно вдалеке послышался мерный стук копыт. Звук становился все громче, пока не умолк у самого дома. У Грейс стеснилось дыхание. Сэр Джеймс! Приехал сказать, что Анри поймали?
Она молча ждала, глядя на дверь. Сэр Джеймс был хмур, брови озабоченно сведены на переносице.
— Никаких следов.
Грейс промолчала.
— Вуфертон съездил в Рейнхэм, говорит, французов целый день не было в гостинице. Мы сейчас поедем туда, может, они уже вернулись. Остается надеяться, что парень, удирая от нас, не натолкнулся на них.
Грейс еле сдержала стон.
— Вы мне сообщите? — спросила она.
— Сразу, как только что-нибудь узнаю. — Лицо сэра Джеймса смягчилось, он подошел и положил руку на плечо Грейс. — Постарайтесь уснуть, дорогая. Сидеть и переживать не имеет смысла.
— Вы очень добры, сэр, — механически произнесла Грейс.
Как только он ушел, появилась Джемайма.
— Вы ничего не ели, мисс Грейс. Может, что-то приготовить?
— У меня нет аппетита. Служанка вздохнула.
— Ну, тогда я запираю, да?
Грейс взглянула на нее с недоумением.
— Почему ты меня спрашиваешь?
— Ну, я просто подумала, вдруг… мистер Генри вернется, а дверь заперта.
У Грейс подпрыгнуло сердце.
— Запирай. Он не придет.
Джемайма скривилась.
— Вот уж не думала, что вы на такое способны, мисс Грейс! Сами знаете — он никуда не уйдет, не попрощавшись с вами!
Грейс всхлипнула. Она тут же взяла себя в руки, но было поздно.
— Ну вот, я знала, что вы не такая. Вы переживаете, и ничего удивительного!
— Замолчи, Джемайма, — резко осадила она служанку. — Ты сама не понимаешь, что несешь. Делай, как я сказала, — иди и запри двери. И ложись спать.
Джемайма фыркнула.
— Как прикажете, мисс. Только одно я вам скажу — хорошо смеется тот, кто смеется последний. — С этими словами она выплыла из гостиной.
Грейс стала ждать, когда Джемайма запрет двери на ночь и поднимется на свой чердак. Как только затихли шаги на лестнице, она вытащила бумаги Анри.
В свете того, что она узнала, незапечатанные бумаги приобрели новый смысл. Подробности судебного заседания, имена свидетелей… Кого судили? Какого-нибудь беднягу, который мешал Анри в его чудесной работе и за это лишился головы? Но в этом случае разве он взял бы эти листки с собой, убегая, стал бы их хранить среди документов, которые считает опасными?
Поднеся листок поближе к канделябру, Грейс принялась внимательно читать. Так, свидетели… Ее взгляд зацепился за знакомое имя. Жан-Марк Лорио. Лорио свидетель? Но он был в одном лагере с Анри! Сердце Грейс учащенно забилось, она стала перечитывать другие имена. Одно расплылось так, что прочесть было невозможно, другое смазалось частично. Она разобрала окончание имени: «ппе» и фамилию — Доде. В мозгу как будто щелкнуло. Этьен?
[17] Не один ли это из той тройки, что охотится на Анри? Она не запомнила его фамилию. Может, Доде? Если это так, то третья непонятная фамилия, наверное, принадлежит Огастену?
Ее осенило. Похоже, Анри готовился к своему собственному суду! Он что же, думал, что его друзья, теперь уже бывшие, станут свидетелями его защиты? Но Жан-Марк повернулся против Анри! Другие двое тоже, но из осторожных слов Анри Грейс поняла, что зачинщиком был Лорио. Что же такое сделал Анри, что его врагу удалось настроить против него и этих двоих?
Сердце Грейс часто билось, в душе крепла надежда. На что она надеялась, ей самой было неясно. Анри сказал, что его «друзья» готовы убить за эти бумаги. Потому что фигурируют в них, как его предполагаемые свидетели» защиты? А если бумаги окажутся в их руках, оставят ли они в покое Анри? Грейс сомневалась в этом. Нет, для них опасны не только его бумаги.
Но почему? Что он такое сделал, чего не делали они? Или это они сами сделали что-то такое, из-за чего и хотят убрать Анри?
Отложив лист, Грейс склонилась над другим, с именами и пометками. Водя пальцем по строчкам, она стала читать.
Альфонс — под наблюдением. Бернар — надежен. Марсель — две звездочки. То же после других имен.
А вот Дьепп. Это название? Кто-то был у Жюля в Дьеппе. Ну да, Дьепп — это французский порт на берегу пролива.
Грейс еще ниже склонилась над бумагой. Ну да, имя напротив названия Амьен, еще имя — и название Руан, если она прочла их правильно. Может, это список возможных союзников? Тех, кто мог дать Анри убежище и помощь, если он решит бежать? Но если эти люди помогли ему, то список ни в коем случае не должен попасть к тому, кто может их выдать. А Жан-Марку, конечно же, очень хочется узнать эти имена!
Все стало проясняться. Вспомнив про карту, Грейс посмотрела на лист, в который были завернуты бумаги. Нет, не разобрать. Наверное, это схема пути Анри по Франции.
Отложив листок, Грейс взяла запечатанные письма. Ей стало страшно. По словам сэра Джеймса, Анри был республиканцем и помощником Робеспьера. Что было после казни Робеспьера? Притянули ли Анри к суду наряду с остальными соратниками диктатора? Возможно, все произошло следующим образом: обнаружив, что те, кто должны были выступить свидетелями его защиты, повернулись против него, он бежал в Англию, решив, что иначе его ждет казнь. Он сказал, что в запечатанных бумагах содержится истина. Но он сказал также, что отдается на суд Грейс.
Грейс просидела, казалось, целую вечность, глядя на письма, подрагивавшие в ее пальцах. У нее было такое чувство, словно она держит в руках жизнь Анри, как держала ее в тот день, когда он, сам того не сознавая, стал частью ее судьбы. Только тогда она действовала инстинктивно, а сейчас надо было принять решение. Такое, против которого восставало ее сердце.
