– Нет, – решительно возразила Аня. – Я еще не совсем спятила. Садиться в машины к незнакомым людям, когда поблизости бродит убийца, я не согласна. Мало ли что Михаэль – родственник Моники и мой жених. Это ведь еще не доказывает, что убийца именно он. Им может быть и человек нам вовсе незнакомый. И кто может поручиться, что мы не сядем в его машину? Только поезд. А тут ходят скоростные поезда.
– Но до Мюнхена нам все равно придется добираться на попутной машине, ты согласна? Электрички ведь уже не ходят.
– Пожалуй, мы могли бы взять машину Вернера, – нерешительно предложила Аня. – Надеюсь, ты умеешь водить? Я как-то до сих пор не удосужилась обзавестись правами.
– Что же ты молчала? Где машина? – приободрилась Мариша. – На машине мы домчим до самого Бремена, и не надо связываться с этими дурацкими поездами.
Машина стояла в гараже, но при одном взгляде на нее стало ясно, что до Бремена ей не дотянуть.
– Когда же он ее купил? – ошеломленно спросила Мариша. – Такие одры даже в нашу страну продавать стыдятся. А ведь казался приличным человеком. Ты уверена насчет наследства? Не верю, чтобы богатый человек не мог позволить себе что-нибудь получше этого драндулета. Где у нее хоть сцепление-то?
– Не знаю, – чистосердечно призналась Аня. – Вернер как-то раз пытался показать, как ее завести, но она начала так страшно дымиться, что он оставил свои попытки. Оправдался, мол, она очень нервная и все понимает, мол, у нее какая-то уникальная червячная передача. Поэтому он ее и не продает.
– Очень хорошо, – сказала Мариша и обратилась к машине: – Слушай, ты, металлолом на колесах, твой прежний хозяин умер. И если ты не постараешься понравиться своей новой хозяйке, то отправишься в плавильную печь, а перед этим из тебя выпотрошат все твои металлические кишочки, сдерут обивку и снимут с тебя колеса. Единственное, что у тебя еще вполне приличное.
Неизвестно, внушение Мариши помогло или машина была крепче, чем казалась с виду, но она завелась и поехала вполне даже прилично. А поскольку Мариша с Аней не были слишком избалованными автомобилистами, то на небольшие рывки, а также натужный хрип на поворотах практически не обращали внимания. Если бы еще не скверная привычка двигателя затаиваться на самых пустынных участках дороги, то жизнь могла казаться им раем.
Таким образом, дорога до Мюнхена отняла у девушек столько же времени, сколько последующая за этим дорога от Мюнхена до Бремена. Им пришлось-таки воспользоваться столь нелюбимыми Маришей скоростными поездами, потому что, докатившись до вокзала в Мюнхене, машина судорожно вздохнула и окончательно затихла, показывая, что сделала все, что от нее зависело, и на большее она не способна.
В Бремене девушки оказались ранним утром, через три часа после выезда из Мюнхена, промчавшись через всю страну на длинном, словно змея, поезде. Солнце еще только вставало, когда они вышли из вагона и принялись ловить такси, чтобы с шиком домчать до дома, где жил Михаэль. Несмотря на ранний час, такси нашлось; они миновали на нем памятник Бременским музыкантам, симпатичный парк, пестревший осенними цветами, и оказались в уютном пригороде, застроенном двух – и трехэтажными домиками, в одном из которых и жил Михаэль. Но возле двери домика Анну внезапно обуял приступ робости.
– Стучи ты, – попросила она Маришу. – Вдруг он не один.
Не вполне поняв, каким образом это может помочь делу, Мариша все-таки послушно постучала. Потом постучала еще, а потом еще и еще. К тому моменту, когда она молотила по двери ногами, приступ робости у Ани уже прошел, и она присоединилась к Марише. Совместными усилиями им удалось разбудить соседа, жившего напротив. То есть вполне возможно, что девушки разбудили и остальных соседей, но только толстый Курт выглянул за дверь, чтобы узнать, в чем дело.
– Аннча! – радостно воскликнул он. – Откуда ты здесь?
Спустя несколько минут девушки уже сидели в уютной гостиной Курта и пили обжигающе горячий крепкий черный кофе. А Курт уминал одну булочку с джемом за другой и рассказывал.
– Михаэль уехал больше двух месяцев назад, ничего не объясняя, – говорил Курт, продолжая жевать. – Перед этим он ездил в Голландию и Францию, чтобы немного развеяться. А вернувшись, поработал денек, и тут его словно подменили. Стал вроде бы сам не свой, метался ровно петух с отрубленной головой, но в чем дело – не рассказывал. Даже после того, как я извел на него целую бочку свежего пива, признался только, что ему подвернулась сказочная удача, что уезжает, мол, и возвращаться обратно в ближайшее время не намерен. А еще сказал, что дело как-то связано с женитьбой.
Курт отправил в рот очередную сдобную булочку и сладко зажмурил глаза, совершенно не обращая внимания на своих онемевших гостий.
– Конечно, мне стало интересно, куда это он отправился, – продолжил Курт, – и так как голова у меня варит хорошо, то я решил точно выяснить, где это на головы валятся такие удачи. И знаете – где?
– В Хайденгейме, – хором ответили девушки.
– Какой еще Хайденгейм! – возмутился Курт. – Что ему делать в этом захолустье? Берите выше.
– В Мюнхене? – нерешительно предположила Мариша, но была безжалостно осмеяна Куртом.
– Он поехал в Париж! – с триумфом ответил Курт, не подозревая, какую бурю поднял этим коротким заявлением в душах посетительниц.
– Вы уверены? – осторожно спросила Мариша. – Мы вот знаем, что в последние две недели Михаэль жил в Мюнхене.
– Чушь! – заявил Курт. – И знаете почему? Когда Михаэль уехал, я пошел на почту и выяснил там у моего приятеля, куда они теперь отправляют корреспонденцию Михаэля. И мне сказали, что пересылают его письма и счета в Париж. И даже дали адрес. Как вы думаете, зачем ему давать на почте парижский адрес, самому жить в это время в Германии и нести лишние расходы по пересылке писем сначала во Францию, а потом из Франции обратно в Германию?
– Вот именно, зачем? – как эхо откликнулись Мариша с Аней.
– Нету никакого смысла, – с глубокой убежденностью закончил простодушный Курт.
От него девушки вышли в молчании. Анну терзали нехорошие подозрения, а Мариша что-то обдумывала. Результат своих размышлений она не преминула довести до сведения Анны, предварительно усадив ее за столик в уютном маленьком кафе.
– Мы едем в Париж! – сообщила она Ане, дождавшись, пока та начнет пить принесенный официантом кофе.
Аня поперхнулась, и кофе оказался на столе, стенах, потолке и полу. Немножко также досталось Марише и официанту, сервировавшему соседний столик.
– Принесите еще, – приказала ему Аня. – Нет, принесите двойную порцию.
Угрожающе покосившись на Маришу, она выпила новую чашку кофе и только после этого сказала:
– Ничего другого я от тебя и не должна была ждать. Но зачем нам Париж, неужели ты и в самом деле все еще думаешь, что Михаэль живет в Париже? Для меня яснее ясного, что для него Париж – только прикрытие. Ты же сама говорила, что это ему выгодно убрать с моей дороги Монику и Кати.
