Аня метнула на него ненавидящий взгляд. Но Сергей сделал вид, что ничего не заметил.
– Тот кусок в морге от тела несчастной выглядел далеко не так соблазнительно, – продолжил рассказывать он, – но россыпь родинок сердечком на нем имелась. Мы сравнили ее с имеющейся у меня фотографией, и все сомнения отпали. Убитая была невестой Вернера – Людмилой Гремяко.
– Кто же ее прикончил? – спросила Мариша. – Тот же псих, что тут орудует? И когда это с ней приключилось?
– Не более пяти дней назад, – мрачно ответила за нее Аня. – Пять дней назад я последний раз слышала ее голос. А я еще радовалась, что она перестала звонить. Решила, что девица нашла себе занятие поинтересней. А у нее вон как все обернулось.
– А что же ты не сказала ей, что Вернер давно мертв? Глядишь, она и оставила бы тебя в покое? – удивился Сергей.
– Я не успевала, – призналась Аня. – Она сразу же начинала орать и сыпать оскорбления. И совершенно не слушала меня, должно быть, опасаясь, что в ответ я не скажу ничего для нее лестного. И еще я боялась – узнает про наследство Вернера и еще больше озлобится на меня.
– Потом я пошел в полицию Мюнхена, – продолжал рассказывать Сергей, – и там выяснилось, что у них за последний год произошло еще два подобных убийства. Обе убитые молоды и приехали в Германию из России. На этом сходство и заканчивалось. Одна девушка была не слишком хороша собой и работала няней в приличной немецкой семье. Я побывал там. Хозяйка аккуратна до отвращения, но даже она хвалила девушку за чистоплотность и порядочность. А вторая девушка была наркоманкой и воровала на улицах, в Германию она попала еще в школьном возрасте вместе с отцом-военным. Потом войска вывели, но девушка решила, что в Германии ей будет веселей, чем в распадающемся Союзе. Как она говорила, боялась погибнуть под обломками.
– Если это все же Людмила убила Монику и Кати, то почему не тронула Аню? И кто убил, в свою очередь, ее? – озадаченно спросила Мариша. – Чем она вообще занималась?
– Вот тут мы и подходим к самому интересному. По всему выходило, что девушка была связана или недавно связалась с мафией.
– Вернер так сразу и сказал! – обрадовалась Анна. – И ужасно испугался. Сказал, что эта девица из мафии, и запретил мне с ней разговаривать. Один раз сам поднял трубку, так потом два дня трясся от страха. Уверял меня, что не понимает, почему бы девушке таить на него зло. Расстались они вполне по-семейному. Она швырнула в него супницу и разбила часть семейного фарфора, а он попытался отхлестать ее газетой, но девица оказала достойное сопротивление и удалилась, заявив на прощание, что есть и другие люди, которые будут рады принять ее у себя.
– Где она ухитрилась познакомиться с русскими бандитами? – озадаченно спросила Мариша. – В Хайденгейме их нет и не было. На редкость спокойное место.
– Было спокойным, – напомнил ей Сергей. – До того, как сюда эта красавица приехала. – И он показал на залившуюся стыдливым румянцем Аню.
– Полиция Мюнхена решила считать эти три убийства разборками в среде русской мафии. Ничего не скажешь, удобная версия, но вряд ли наши парни стали бы выжигать на телах жертв…
– Не надо, – хором завопили девушки.
– Как хотите, – покорно согласился Сергей. – Тогда просто поверьте мне на слово, что наши дорогие предприниматели от криминального мира тут совершенно ни при чем.
– Бедные невинно оклеветанные бандитики, – умилилась Аня. – Но тогда – кто?
– Пока не хочу говорить, но прошу вас, девушки, до тех пор, пока убийца не будет пойман, не выходите одни на улицу. И дверь посторонним не открывайте. А я поговорю с Францем, если он вас сразу не убьет, то даст в охрану пару человек.
– А остальные невесты? – перебила его Мариша. – Ты нашел только двух, но их было как минимум дюжина.
– Они не нашлись, – пожал плечами Сергей. – Но в Мюнхене их точно нет. Я обшарил город вдоль и поперек, угробил на это два дня и кучу денег для оплаты услуг и сведений от желающих сотрудничать со мной, но нам не удалось найти даже следа пребывания девушек в Мюнхене. Только продавщица того ювелирного магазина, где Вернер покупал птичек, вспомнила странного покупателя, который каждые два месяца, а то и чаще возникал перед ней с очередной пассией, но покупал неизменно одно и то же. Уже догадались, что?
– Брошь в виде птички, попавшей в силок! – радостно закричали хором девушки.
– И знаете, что удивительно? – продолжал Сергей. – В том же магазине существует услуга – если вещь покупателю не понравилась, он может обменять ее на другую или потребовать вернуть ему деньги. Но ни одна из девушек не пришла в магазин и не обменяла дурацкую брошку на деньги. Вряд ли они все дружно решили сохранить ее на добрую память о Вернере. Какая добрая память, если все они уходили от него после грандиозного скандала.
– Откуда ты знаешь?
– От соседей, – ответил Сергей. – Пока вас не было, я подружился с двумя очаровательными бабульками, которые живут в соседнем доме. Они за чашечкой кофе мне и рассказали, что Вернер развлекался подобным образом с русскими девушками уже давно и что девушки сбегали от него одна за другой после шумного скандала. Такое впечатление, что девушки все до одной успевали присмотреть себе партию повыгоднее и сразу же отделывались от Вернера. Обычно эти бурные ссоры происходили через месяц, реже через два после приезда гостьи. Возможно, тот, другой, тип ухаживал за ними, а после ссор с Вернером девушки сбегали к нему. Так что нам надо искать этого таинственного друга, о котором пишет Лена в своем письме. Как вы считаете?
Аня с Маришей только загадочно улыбнулись. Им было совершенно ясно: к какой бы особи мужского пола девушки ни собирались убежать, все равно их земной путь закончился на кухне у «милых» старушек. А рассказ про то, что девушки куда-то уходили с вещами, выдумка коварных старух, чтобы отвести подозрение от себя. Может быть, девушки и в самом деле собирались куда-то бежать, но перед уходом решали заглянуть к милым бабулькам, чтобы попрощаться. Или бабки сами заманивали девушек для прощального кофепития. Одно было совершенно ясно прозорливым подругам – одной из них придется рискнуть и отправиться в логово врага. И сделать это надо как можно быстрее, ведь срок Маришиной визы истекал.
На следующее утро подруги тянули жребий, кому идти к старухам. Выпало Ане. Она тяжело вздохнула и сказала, что пойдет писать завещание.
– Мне теперь есть что оставить близким, – пояснила она. – Не хочу, чтобы возникли какие-либо сомнения.
Мариша только плечами пожала. Где-то через четверть часа Анна спустилась вниз и сказала, что она готова идти к бабкам и, если надо, пожертвовать своей жизнью. Мариша с зажигалкой в виде пистолета за пазухой и тяжелым шлагбаумом от игрушечной железной дороги, которая стояла у Вернера на чердаке, заняла свой пост под окном гостиной и приготовилась ждать.
– Напугай их посильней, – посоветовала она Ане на прощанье. – Чтобы уж точно затеяли тебя прикончить прямо сегодня.
