– Лезь без разговоров просто потому, что я тяжелей. Если меня лестница не выдержит, то мы с тобой сгнием тут заживо. Вряд ли кому-то придет в голову искать нас здесь. А с Густавом и я не справлюсь, слишком ослабела. Лезь, у тебя обязательно получится.
Растроганная ее словами, Аня полезла. Мало сказать полезла, с неизвестно откуда взявшимися силами она взлетела наверх словно птица. Наверху был еще один подвал, в котором вопреки ее опасениям не оказалось ни одного громилы с дубиной в руках, который бы с дикими криками начал гоняться за своей жертвой. Верхний подвал был значительно просторнее нижнего. Собственно, внизу была просто большая яма с забранным решеткой люком, который сейчас был почему-то распахнут. Удивляясь тому, что сначала их в подвал запихивают, тратя на это много сил, а потом ничего от них не получив, выпускают, – не получив?.. – И Аня, покрывшись холодным потом, запоздало принялась ощупывать себя со всех сторон. Но насколько она могла судить, никаких существенных повреждений ей нанесено не было. О том, что рассудок у нее слегка помутился, она решила на время забыть.
В подвале, где сейчас оказалась Аня, царил идеальный порядок, как и должно быть в каждом уважающем себя немецком подвале. Вдоль стен стояли длинные шкафы, в которых, надежно укрытый от пыли, лежал различный столярный и слесарный инструмент. Во всяком случае, в одном шкафу так и было. Зато второй поразил Аню выше всякой меры. Даже богатая Анина фантазия не могла придумать применения этим инструментам. Но для чего-то они были нужны, раз находились здесь. Высоко в стене находилось окошко, хоть и забранное частой решеткой, все-таки позволявшее что-то разглядеть. Но заглянуть в него у Ани не хватило времени. Снизу раздался встревоженный голос Мариши, заклинающей преступников, схвативших Аню, не слишком долго над ней измываться и вернуть останки ее подруге, чтобы она могла их по-человечески похоронить в земле, которой тут, прямо у нее под ногами, навалом.
Спохватившись, Аня явила свой сияющий лик Марише со словами:
– Не бойся, тут никого нет. Вылезай.
– В доме кто-то есть? – сразу же спросила Мариша, едва оказалась рядом с Аней.
– Я не слышала.
– Это ровным счетом ничего не значит. Если у них тут не мы одни содержались, то они должны были оборудовать подвал со звуконепроницаемой изоляцией. Не все же такие трудолюбивые и тихие, как мы. Копали и копали. Никаких с нами проблем. Вот другие небось вопили и рыдали, а мы даже рта ни разу не открыли.
– Ну да, не открыли, – усмехнулась Аня. – Не помнишь, как ты требовала еды? Даже у меня уши вяли.
– Это ты кстати вспомнила, – оживилась Мариша. – Я бы съела сейчас небольшую жареную курицу, или фруктового пюре со взбитыми сливками, или на худой конец ломоть жирной ветчины.
Аня была с ней согласна, что перекусить было бы славно, ее только настораживал выбор блюд. Но положившись на волю провидения, девушки поднялись из подвала по длинной лесенке. Их и в самом деле держали под домом Густава, теперь в этом не было никаких сомнений. Девушки устремились прямиком на кухню, а там к холодильнику. Вытащив целый пакет с молоком и упаковку сосисок, они прикончили все это, не отходя от холодильника. Потом Мариша потянулась к внушительному окороку, который лежал тут же, но Аня схватила ее за руку.
– Не трогай, заболеешь, – предупредила она. – Да и вообще, пора нам отсюда убираться. Неохота тут долго оставаться, сама понимаешь, воспоминания не из приятных.
Мариша вняла голосу разума и подруги.
– Пойдем побыстрей, не то не выдержу и действительно слопаю столько, что лопну. Только возьмем по паре пирожных.
– Не надо, – снова попросила Аня, у которой внезапно обострилась паранойя. – Вдруг он в пирожные намешал своей отравы. Съедим, а проснемся опять в яме. Я этого не выдержу.
– Ладно, тогда я воздержусь, – покладисто согласилась Мариша, которую перспектива встретить следующий день в их родной яме тоже не устраивала.
Девушкам предстояло пройти через гостиную, которая навевала не самые приятные воспоминания. Но делать было нечего. Мариша с тяжелой сковородой в руках шла первой и первой же увидела Густава, который притаился за каминной решеткой. Дико взвизгнув, Мариша подскочила на месте и бросилась бежать. Пробежав до дверей и не слыша за собой ни Аниного крика, ни шума погони, она остановилась и оглянулась. Густав по-прежнему лежал себе за каминной решеткой и никак не реагировал на появление девушек. Он даже не сделал ни единого движения, чтобы остановить Маришу.
Немного озадаченная его поведением, Мариша остановилась и оглянулась еще раз, чтобы посмотреть, куда подевалась Аня. Подруга стояла на том же месте, не шевелясь, и в полном изумлении следила за странными действиями подруги. Опасности в лице притаившегося Густава она просто не видела. Поняв, что сбежать одна и оставить Аню она не сможет, Мариша зашагала обратно и, взяв Аню за руку, показала ей на Густава, продолжавшего сохранять полное хладнокровие за своим укрытием.
– Он не шевелится, – заметила Аня, которая в отличие от подруги не утратила остатки здравого смысла.
– Ну и хорошо, – немного подумав, сказала Мариша.
– Ты не понимаешь, он смотрит на меня и не шевелится, – повторила Аня. – Это не странно?
Девушки сделали несколько осторожных шагов в сторону Густава и, приблизившись на достаточно близкое расстояние, увидели, что под телом Густава уже успела натечь внушительная лужа крови, а возле его правой руки валяется вороненый пистолет.
– Он мертв! – ахнула Аня.
– То-то он не зашевелился, увидев нас, – догадалась Мариша.
– Зачем же он застрелился? – заволновалась Аня.
– Может быть, он и не сам застрелился. Но кто бы это ни сделал, я буду каждое воскресенье ставить за его здравие в церкви самую большую свечу, – сказала Мариша. – Не трогай его, пусть лежит и гниет тут, подонок.
– Нехорошо как-то, – сказала совестливая Аня. – Он ведь плохо соображал в последнее время, может быть, его кто-то хитростью заставил нас схватить.
– И держать в яме целую неделю тоже хитростью заставил? – рассвирепела Мариша, но Аня уже переворачивала Густава на спину.
– Никакое это не самоубийство, – сказала она, немного поразмыслив. – Кто-то разворотил ему всю грудь, – сказала она. – И сделал это совсем недавно, он еще совсем теплый. А что это у него тут?
Но закончить свои исследования ей не удалось. За дверью раздались торопливые шаги и какое-то бормотание. Наконец взволнованный мужской голос с хрипотцой приказал:
– Откройте! Полиция!
– Франц! – вне себя от радости закричала Аня и кинулась открывать дверь.
– Стой, идиотка! – зашипела на нее Мариша. – Весь пол кровью закапала.
Она была права. Аня совершенно забыла о том, что руки ее в крови Густава. Открывать в таком виде дверь было бы сущим безумием. Пока она наспех ликвидировала кровавые следы на руках, используя джинсы Сергея, ставшие за время их плена настолько грязными, что разглядеть на них что-либо было почти невозможно, Мариша тем временем обманом сдерживала полицейских.
