– Ты мне… доверяешь теперь? – спросила Райза дрогнувшим голосом.
– Да. Но кто-то близкий тебе пытается меня уничтожить.
– Я думаю, большинство янки мечтают видеть тебя мертвым.
Сердце ее пело от счастья. Он сказал «кто-то»! Кто-то другой, не она… Он поверил ей наконец. Он ее хочет! Правда, он пока не извинился по-настоящему. Пока…
Джером вздохнул:
– Нет, я думаю, здесь кроется нечто большее. Нечто личное. Я думаю, кто-то пылает ко мне ненавистью. И мстит. Кто-то очень близкий тебе.
– Но это не отец, Джером! Это не мой отец.
Он встал. Отошел от нее. Райза почувствовала, как прохладный ветер обвевает разгоряченную кожу. Он что, забыл, чем они занимались?
Нет, не забыл. Одним движением сбросил брюки. И тогда Райза увидела… родимое пятно, о котором говорила Жанин Томпсон!
В одно мгновение она вскочила на ноги, не обращая внимания на то, что разорванные в клочья панталоны и сорочка упали на землю. Обнаженная, потянулась за лежащей на земле пальмовой веткой, схватила ее. Он обернулся к ней. Она держала ветку наготове, как дубинку.
Он поразился:
– Ну что теперь, черт возьми? Ты собираешься снова поймать меня в ловушку? С помощью вот этого грозного оружия?
– Ах, что теперь? Ты еще спрашиваешь! Вот же оно, это родимое пятно!
– Ну да, оно у меня всю жизнь. Да убери ты эту дурацкую штуку! – Джером направился к ней.
– Нет! Ни за что! Убирайся!
– Да что произошло? Я пытался объяснить, что не прав… может быть… А ты вдруг…
– Иди к своей невесте.
– К невесте?!
– Она мне все рассказала. Это она сказала мне о родинке. Я о ней даже не знала до этого. Ладно, я еще могла бы закрыть глаза на то, что ты враг. Влюбилась в тебя, как идиотка, несмотря ни на что! Я пыталась понять и то, что ты с самого начала заподозрил меня в предательстве. Но этого я простить не могу и не хочу! Просто не могу. Если бы я по-другому к тебе относилась, возможно… Но я…
Он с решительным видом направился к ней.
– Не подходи!
Она взмахнула пальмовой веткой.
Ну нет, с него хватит! Он бросился на нее, оба снова упали на землю. Джером вырвал у Райзы из рук ветку, отбросил далеко в сторону, прижался к ней всем телом, обхватил обеими руками ее лицо.
– Нет! – слабо запротестовала она. – Ты дикарь! Ты меня принуждаешь силой… Ты всегда… – Она разрыдалась.
Он чуть улыбнулся:
– Не всегда. Только когда это необходимо. Он поцеловал ее. Она все еще пыталась сопротивляться. Однако его губы на ее губах, его язык, проникший внутрь, его пышущее жаром тело… Ее словно охватила лихорадка. Когда он наконец оторвался от нее, ей понадобилось время, чтобы собраться с мыслями и возобновить сопротивление.
– Перестань! Не смей! Я тебе серьезно говорю…
– Ты сказала, что любишь меня?
– Ничего такого я не говорила!
– Сказала, сказала. Ах ты, ревнивая маленькая янки!
– Сейчас же отпусти меня! Я позову твоего отца. Он расхохотался:
– Давай, зови! От него ты помощи не дождешься. По-моему, он тоже бывал в подобной ситуации. Лучше послушай меня. Я никогда не собирался жениться на Жанин. Я прочитал об этом в газетах, так же как и ты. Но ты же враг, а я успел усвоить, что врагу никогда и ни в чем нельзя давать преимущества. Насчет того… был ли я близок с Жанин… Видишь ли, мы с тобой тогда еще не были женаты… но это не имело значения. Нет, я не мог быть близок с Жанин, потому что ты каким-то образом уничтожила для меня само понятие другой женщины. Господи! Эта проклятая война все тянется и тянется. Почему бы мне не наслаждаться близостью прекрасных женщин? Но я не мог. Знаешь почему?
– Почему?
– Потому что ты невозможно хороша. Как никакая другая женщина.
Райза задохнулась:
– О… Наверное, тем хуже для нас…
– Ну почему же? Мне кажется, мы созданы друг для друга. К вашему сведению, мадам юнионистка, ты делаешь со мной что-то такое, чего я не могу объяснить. Ты заставляешь меня чувствовать себя так, как я никогда не чувствовал. Черт побери! Я влюбился в тебя против своей воли. Да, ты моя жена, мать моего сына, но я не хотел любить тебя! Я боялся тебя полюбить. Боялся, что ты надо мной посмеешься. Ты ведь враг. А теперь я сам могу над собой посмеяться. Так вот запомни: я никогда не занимался любовью с Жанин Томпсон. А с тобой займусь прямо сейчас.
Он приподнялся и коленом раздвинул ей бедра. Райза почувствовала, как стремится его мужская плоть в ее глубины. Одним мощным толчком он проник в нее. Мир вокруг разлетелся на яркие осколки золотого света. Она громко вскрикнула, спрятала лицо на его груди. Райза едва не обезумела от этого почти забытого ощущения. Тело его стало скользким от пота. От него исходил невыносимый жар. Он проникал все глубже и глубже внутрь ее. Она выгибалась, извивалась. Она вся напряглась, почувствовав, что больше не выдержит. И в этот момент он неожиданно вышел из нее. Поймал губами ее соски. Начал играть с ними, дразнить, ласкать. Она попыталась приподняться, гладила, целовала его. Он снова уложил ее на землю. Губы его скользили по ее телу, касались самых интимных мест, доводя до неистовства, до безумия. Она громко выкрикнула его имя. Он нашел губами ее губы, проник в нее с таким же неистовством. Она прижималась к нему все крепче, трепетала и содрогалась. Обхватила его обеими руками.
– Я люблю тебя…
Едва прошептав эти слова, Райза почувствовала, что он отстранился от нее. Привстал. Всмотрелся куда-то вдаль. Она тоже приподнялась.
– Что случилось, Джером?
Он обернулся к ней:
– Дом горит! Горит дом моего отца!
Он схватил брюки, натянул их. В этот момент они услышали пушечный залп.
Глава 28
Джером исчез прежде, чем Райза успела отыскать свое платье. Надела его дрожащими руками и помчалась вслед за ним. На тропинке, ведущей к дому, ее остановили. Двое солдат-янки вышли из кустов и преградили ей путь. Райза еле перевела дыхание.
– Кто вы такие? Откуда вы взялись?
– Вам туда нельзя, мэм.
– Пропустите меня немедленно! Сейчас же! Мой…
– Нет, мэм.
– Там мой ребенок!
– Это гнездо мятежников, мэм. Мы его уничтожим.
– Пропустите меня!
– Нет, Райза, нет! – раздался еще чей-то голос.
Она быстро обернулась. К ним по тропинке спешил человек в форме со знаками отличия майора.
– Ну вот и хорошо! – произнес один из солдат, задержавших ее. – Майор Маклауф вам все объяснит.
Финн Маклауф, все такой же веснушчатый, однако гораздо более солидный и серьезный, приблизился к ней. Улыбнулся, отвесил низкий поклон.
