Джейни возмущенно фыркнула и, опираясь на руку Клэя, ступила в лодку.
Потом он протянул руку к Николь.
— Вот ее, возможно, я попытался бы поймать, — рассмеялся Роджер.
— Как бы не так! Она — моя! — заявил Клэй, поднимая Николь с деревянного настила. Крепко прижав ее к себе, он вошел в лодку.
Николь во все глаза смотрела на него. Таким она его еще не видела. Но каким бы он ни был, он все равно нравился Николь.
— Поедем скорее, дядя Клэй! — крикнул Алекс. — А то опоздаем на скачки.
Клэй медленно опустил Николь, но не сразу выпустил ее из рук.
— Нынче утром ты выглядишь особенно красивой, — сказал он.
Она промолчала, но сердце ее учащенно забилось.
— Алекс! Отдать концы! Мэнди, помоги-ка Роджеру отойти от причала.
— Слушаемся, капитан Клэй! — веселились близнецы.
Николь уселась рядом с Джейни.
— Ну вот, он стал таким, каким я его помню! — сказала Джейни. — Что-то произошло. Не знаю, что именно, но я бы от души поблагодарила человека, который на него повлиял.
Шум праздника они услышали за полмили до причала Бакесов. Не было еще и шести утра, а добрая половина населения графства уже находилась на лужайке перед домом.
Некоторые еще не вернулись с реки, где охотились на уток.
— Ты отправил Золотую Девочку к миссис Бакес? — спросил Алекс.
Клэй обиженно взглянул на мальчика:
— Само собой. Праздник не был бы праздником, если бы я не опустошил карманы всех собравшихся.
— Думаешь, она обгонит Ирландочку мистера Бакеса? — поинтересовался Роджер. — Я слышал, это очень резвая лошадь.
— Поживем — увидим, — проворчал Клэй. Он застегнул сорочку и достал галстук из корзины, быстро завязал, надел кремовый атласный жилет и двубортный фрак шоколадного цвета с бронзовыми пуговицами. Лосины плотно облегали его бедра, высокие сапоги были начищены до блеска. На голову он надел темно-коричневую касторовую шляпу с загнутыми полями.
Повернувшись к Николь, он предложил ей руку.
Николь видела его только в рабочей одежде. А сейчас он выглядел настоящим джентльменом, достойным присутствовать на приеме в Версале.
Клэй заметил удивленный взгляд Николь, понял, в чем дело, и расплылся в довольной улыбке.
— Я, естественно, хочу быть достойным моей жены, самой красивой на свете женщины, — объяснил он.
Николь улыбнулась. На ней было белое платье из очень тонкого шелкового полотна, вышитое вручную в Англии крошечными коричневато-золотистыми цветочками. Лиф платья был сделан из бархата того же насыщенного золотистого оттенка, что и цветы. Ворот и манжеты отделаны белым кантом. В волосы Николь вплетены золотистая и белая ленты.
Пока Роджер причаливал лодку к пристани в поместье Бакесов, Клэй вдруг сказал:
— Чуть не забыл! У меня есть кое-что для тебя. — Сунув руку в потайной карман, он достал золотой медальон, который много месяцев назад Николь оставила на борту судна.
Она схватила его и улыбнулась Клэю:
— Спасибо.
— Ты сможешь поблагодарить меня как следует позднее, — сказал он, поцеловав ее в лоб, и принялся перебрасывать корзины из лодки Роджеру, стоявшему на краю причала. Затем высадил на причал Николь, на мгновение задержав ее в объятиях.
— Ну наконец-то! — крикнул кто-то, когда они направились к дому.
— Клэй, мы уж подумали, что у нее испортилась фигура, и поэтому ты ее прячешь.
— Я прячу ее по той же причине, по какой прячу бренди. И для бренди, и для жен плохо, когда их слишком часто открывают взорам всех желающих, — крикнул в ответ Клэй.
Николь опустила глаза. Этот новый Клэй ее озадачил, объявив всему свету, что она его жена. Может, так оно и есть?
— Привет! — сказала Эллен Бакес. — Клэй, уступи мне ее ненадолго.
Клэй неохотно выпустил руку Николь.
— Надеюсь, ты меня не забудешь? — сказал он, подмигнув ей. Вместе с несколькими мужчинами Клэй направился к скаковой дорожке.
— Ты сотворила с ним настоящее чудо, — сказала Эллен. — Таким счастливым я вижу Клэя впервые после гибели Джеймса и Бет.
Николь не нашлась что ответить. Она сама впервые видела Клэя таким веселым. Эллен представила ее гостям. Николь засыпали вопросами о ее платье, о семье, о том, как она познакомилась с Клэем и где они поженились. Ей удалось практически не солгать, но и не сказать ничего о том, что ее похитили и принудили к замужеству.
Фасад огромного дома Эллен был обращен к реке. Николь пока видела мало американских домов, и этот был для нее настоящим сюрпризом. Дом Клэя был выдержан в георгианском стиле, но дом Эллен и Хораса представлял собой смешение всех архитектурных стилей, какие только можно вообразить. Казалось, каждое поколение добавляло к дому крыло в своем любимом стиле. Дом расходился в нескольких направлениях, оброс длинными и короткими крыльями и переходами, ведущими в стоящие особняком здания.
Эллен заметила, с каким изумлением Николь разглядывает дом.
— Удивительное сооружение, не правда ли? Мне потребовалось прожить здесь год, прежде чем я перестала путаться в коридорах. Внутри он еще сложнее, чем снаружи. Там есть коридоры, которые заканчиваются тупиками, а есть такие, из которых попадаешь прямо в чужие спальни. В общем, все так запутано, что черт ногу сломит.
— Но дом тебе явно нравится, — с улыбкой заметила Николь.
— Я ничего бы здесь не изменила и подумываю о том, чтобы пристроить к нему еще одно крыльцо.
Николь удивленно взглянула на нее и рассмеялась:
— Может быть, еще один этаж? Ни одно крыло не имеет четвертого этажа.
Эллен усмехнулась:
— Умница! Вижу, ты по достоинству оценила мой дом.
Эллен кто-то позвал, и Николь стала накрывать столы. На газоне смонтировали не менее двадцати столов на козлах. Столы буквально ломились от еды. Возле некоторых стояли скамейки. Казалось, каждая семья привезла с собой столько же еды, сколько Николь и Джейни. На решетке готовилось несколько сотен устриц. Несколько рабов жарили на вертеле годовалого кабана, поливая его острым соусом. Кто-то сказал Николь, что этот способ приготовления мяса позаимствован на острове Гаити и называется барбекю.
С дальнего конца плантации донесся звук рожка.
— Пора! — крикнула Эллен, снимая фартук. — Скачки вот-вот начнутся.
Женщины сняли фартуки, приподняли юбки и пустились бежать.
— Ну, теперь, когда сама красота с нами, можно начинать, — сказал какой-то мужчина, увидев их.
Николь стояла чуть в стороне от других женщин, столпившихся у самого края ухоженного скакового круга. Волосы ее немного растрепались во время бега, и она старалась заправить блестящий локон под ленту.
