Джейни вскочила, уронив шитье, обняла Николь за плечи и снова усадила в кресло.
— Сядь и расслабься. Я сейчас заварю чай, а тебе в чашку добавлю немного бренди.
Николь расслабиться не смогла. Ветви дерева скребли по крыше, завывал ветер. Ночь была беззвездной, и кромешная тьма нагоняла на Николь ужас.
— Вот, держи, — сказала Джейни, подавая ей чашку горячего чая. — Выпей и ложись в постель.
Николь пила чай с бренди, чувствуя, как бренди согревает ее, однако нервы по-прежнему были на пределе.
Услышав громкий стук в дверь, Николь вздрогнула, выплеснув половину чашки на платье.
— Это, должно быть, Клэй, — улыбнулась Джейни, бросив ей полотенце. — Он знает, что ты боишься грозы, и пришел успокоить тебя. Ты должна встретить его с милой улыбкой.
Николь трясущимися руками промокнула залитое чаем платье и заставила себя улыбнуться.
Джейни открыла дверь, намереваясь отчитать Клэя за то, что пренебрегает женой.
Однако за дверью стоял не Клэй, а незнакомый мужчина, невысокий, субтильный, с жидкими белокурыми волосами, ниспадавшими на воротник зеленого бархатного костюма. Шея обмотана шелковым белым платком, наполовину скрывавшим подбородок. У него были маленькие глаза, тонкий, как лезвие ножа, нос и толстые губы.
— Здесь живет Николь Куртелен? — спросил незнакомец.
Он говорил с таким сильным акцентом, что Джейни с трудом понимала его.
— Женщина! — воскликнул человек. — Ты что, немая? Или ничего не соображаешь?
— Это я Николь Куртелен-Армстронг, — спокойно произнесла Николь.
Окинув ее оценивающим взглядом, мужчина сбавил тон.
— Да. Вы, несомненно, ее дочь. — Он повернулся и скрылся в темноте.
— Кто это? — спросила Джейни. — Я его с трудом понимала. Он твой друг?
— Я его впервые вижу. Джейни, смотри! С ним женщина.
Они выбежали из дома. Николь обняла женщину с одной стороны, мужчина — с другой. Джейни, подхватив чемодан, последовала за ними в дом.
Они усадили женщину в кресло у камина, Джейни налила ей чаю, добавив бренди, а Николь достала из сундука одеяло. Передавая чашку женщине, Джейни пристально вглядывалась в ее лицо. Она была копией Николь, но гораздо старше ее. Кожа у нее была чистая и ухоженная, губы — точь-в-точь как у Николь. Глаза тоже. Только они были безжизненными.
Николь, укутав ноги женщины одеялом, взглянула на Джейни и заметила странное выражение на ее лице. Затем взглянула на женщину, и глаза ее наполнились слезами.
— Мама, — прошептала она, — мама. — И, наклонившись вперед, уткнулась лицом в колени женщины.
Джейни заметила, что та никак не отреагировала на слова Николь.
— Я надеялся, — произнес мужчина, — что когда она увидит дочь, к ней вернется память.
Теперь Джейни наконец поняла, в чем дело.
— Может быть, уложить ее в постель? — спросил мужчина.
— Да-да, конечно, — сказала Джейни, опускаясь на колени рядом с Николь.
Николь молча поднялась. Она не сводила глаз с матери. Лицо ее было влажным от слез. Словно в полусне, она помогла матери подняться по лестнице, вместе с Джейни раздела ее, не обратив внимания на то, что мать все время молчит.
Джейни, спустившись вниз, приготовила еще чай с бренди, нарезала ветчину и сыр для сандвичей, чтобы накормить мужчину.
— Я думала, что и мать, и отец убиты, — тихо произнесла Николь.
Мужчина, который с жадностью набросился на еду, сказал:
— Вашего отца казнили. Я видел это собственными глазами. — Гримаса боли исказила лицо Николь. — Я и мой отец пошли посмотреть на казнь, как и все остальные. Других зрелищ в Париже теперь нет. Это помогает забыть о голоде. Но мой отец — романтик. Каждый вечер, возвращаясь к себе в сапожную мастерскую, он говорил матери и мне, что ему жаль, что зря пропадает столько красивых женщин. Ежедневно в корзину под гильотиной скатываются прелестные головки.
— Не могли бы вы рассказывать, опуская подробности? — сказала Джейни, положив руку на плечо Николь.
Мужчина взял керамический горшочек с горчицей.
— Дижонская горчица. Приятно видеть французские вещи в этой варварской стране.
— Кто вы такой? И каким образом вы спасли мою мать? — осторожно спросила Николь.
Он откусил кусок сыра, предварительно намазав его толстым слоем горчицы, и улыбнулся:
— Я ваш отчим, доченька. Ваша матушка и я состоим в браке. — Он встал и протянул ей руку. — Меня зовут Жерар Готье, и теперь я принадлежу к семейству могущественных Куртеленов.
— Куртелен? Я думала, это девичья фамилия Николь, — сказала Джейни.
— Так оно и есть, — заявил Жерар, снова усаживаясь за стол. — Это одна из самых старинных, самых богатых и самых могущественных фамилий в Европе. Если бы вы только видели самого старика, отца моей жены! Я видел его однажды, еще будучи ребенком. Он был большой, как гора, и, говорят, очень сильный. Я слышал, сам король дрожал, когда он гневался.
— Короля заставили дрожать простолюдины, — с горечью промолвила Николь. — Расскажите лучше, как вы познакомились с моей матерью.
Жерар свысока взглянул на Джейни.
— Как я уже говорил, мы с моим отцом отправились смотреть, как отрубают головы. Адель, ваша матушка, шла позади вашего отца. Она была так прекрасна, так величественна. В белом платье, с распущенными волосами, она казалась ангелом, сошедшим с небес. Толпа замолкала, когда она проходила мимо. Все видели, что ее муж гордится ею. Руки у них были связаны за спинами, и они не могли прикоснуться друг к другу, но их глаза встретились, и в толпе зарыдали, потому что эти двое явно очень любили друг друга. Мой отец подтолкнул меня и сказал, что смотреть, как такое великолепное создание будет предано смерти, выше его сил. Я попытался его остановить, но… — Жерар пожал плечами. — Отец всегда делает то, что хочет.
— Как ему удалось ее спасти? — спросила Николь. — Как он провел ее через толпу?
— Не знаю. Настроения толпы менялись каждый день. Когда катились головы, люди иногда плакали, иногда смеялись и криками приветствовали происходящее. Думаю, это зависит от погоды. В тот день толпа была настроена романтически, как мой отец. Я наблюдал, как он протиснулся сквозь толпу и, схватив Адель за веревку, стягивающую за спиной запястья рук, втянул ее в толпу.
— А стражники?
— Толпе понравился поступок отца, и люди его защитили. Пропустив его, они смыкали ряды. Когда стражники хотели за ними последовать, люди наводили их на ложный след. — Он замолчал и улыбнулся, допив до последней капли большой бокал вина. — Я стоял на стене, откуда было видно все. Толпа задержала стражников, а отец и Адель тем временем добрались до нашей мастерской.
