Ужасно толстый мужик, сидевший слева, время от времени хлопал меня по плечу в знак своего расположения и твердил, что его зовут Пако. В промежутках между хлопками он что-то монотонно бормотал себе под нос. Карманный словарик подсказал мне, что толстяк скорей всего твердит, что он сумасшедший, и мне стало как-то неуютно.
Еще в столовой ужинали китаец, негр и двое самых настоящих индейцев. Маноло в столовую не явился. Из женщин за столом сидела жена Маноло – Сита, а также одна симпатичная итальянка лет тридцати и мы с Маришей. Можно было смело считать, что женская половина человечества тут была представлена слабо. Напрасно Маноло кипятился, требуя мужчин.
Ужин состоял из нескольких блюд – жареные колбаски с гарниром из свежих овощей, копченая рыба, отварная рыба и салат с какими-то моллюсками. К рыбе полагались лимон и жареная картошка. Был еще зеленый салат, хлеб и различные соусы и приправы в маленьких симпатичных глиняных горшочках. В конце ужина, когда все потягивали маленькими глоточками кто кофе, кто молоко, кто сок, дверь открылась, и (я чуть не подавилась куском апельсина) на пороге возникла Мила.
– Вета! – обрадовалась Сита. – Иди сюда. Ты голодна?
Мила кивнула, с любопытством глядя на нас, а Сита бросилась с тарелкой к плите, горкой накладывая все подряд.
– Вы русские? Вы откуда? – тихо спросила у нас Мила по-русски, опасливо покосившись на спину Ситы.
– Оттуда, – мрачно и многозначительно сказала Мариша.
Девушка вздрогнула и замолчала, так как в этот момент Сита вернулась к ней с полной тарелкой, а вокруг начали роиться уже сытые мужики, воспринявшие появление Милы в качестве десерта.
– Встретимся в час ночи возле цветника, – улучив момент, шепнула мне Мила.
Я передала ее слова Марише, и мы ушли к себе. К цветнику, который отделял служебную часть от той, что принадлежала постояльцам, мы пришли значительно раньше назначенного срока. Было тепло, пахло цитрусовыми и еще чем-то неуловимым. Если бы я не была твердо уверена, что курить в отеле запрещено всем без исключения, то сказала бы, что пахло табаком. Но в это время на дорожке послышались легкие шаги, и из темноты возникла Мила.
– Спасибо, что согласились встретиться, – сказала она. – Вас Аполлоша послал? Решил проверить, как я слово держу? Как видите, в бега пока что не пустилась, да, честно сказать, и не тянет. Тут по сравнению с нашей питерской жизнью настоящий рай. Так Аполлону и передайте, пусть не волнуется, его денежки не пропали даром.
– Мы не от него, – сказала Мариша.
– Нет? – удивилась Мила. – А от кого?
Лицо у нее при этом вытянулось.
– Мы по поводу вашего мужа, – сказала я.
– Степы? – еще больше удивилась Мила, мне показалось, что она с облегчением перевела дыхание. – А он откуда знает, где меня искать? Неужели Аполлон проболтался? Или… А, знаю, эта старая грымза – моя соседка растрепала Степке. Вот ведь калоша, я же ей строго-настрого велела: только маме, и все, больше никому.
– Она ему при всем желании ничего не успела бы разболтать, – сказала я. – Дело в том, что вашего мужа убили.
Реакция вдовы была сверхбурной. Мила распахнула рот, выпучила глаза и начала судорожно хватать ртом воздух. Если она хотела симулировать изумление, то ей это удалось как нельзя лучше. Я лично ей поверила.
– Степа?! – наконец выдавила из себя Мила. – Но кому понадобилось его убивать?
– Вот и мы хотели бы это узнать, – доставая свою красную книжицу, которая нагло притворялась милицейским удостоверением, сказала Мариша.
– Не представляю, – в полной растерянности произнесла Мила. – Ничего не понимаю. Когда я утром с ним попрощалась, он был жив, здоров и вполне доволен жизнью.
– Значит, он знал, что вы уезжаете?
– Знал, – кивнула Мила. – То есть не то, что именно сюда. Я ему сказала, что здоровье мое расшаталось, и я еду в санаторий. Адрес ему оставила. А через двадцать дней, когда он меня хватится, я уже буду далеко. А так как Аполлоша смастерил мне фальшивые документы, то Степе искать пришлось бы меня до второго пришествия.
– А с чего это такая спешка с отъездом? – спросила я.
– Никакой спешки не было, – уверенно ответила Мила. – Все было подготовлено заранее. Визу оформили за месяц, билет купили в то же время. Наоборот, я оттягивала момент расставания как можно надольше. Думаете, легко было оставить мужа? Хоть он и беспутный, но я его все равно любила.
И женщина всхлипнула, затем еще и еще. Рыдания могли длиться целую вечность – Мила начала вспоминать, какой Степа был хороший, потом плавно перешла на воспоминания об их светлых днях и минутах, которые они пережили вместе и которым уже больше никогда не суждено повториться, и окончательно расстроилась.
– Я бы его обязательно вызвала сюда, – бормотала Мила. – Он единственный во всем мире любил меня. Никто из моих прежних любовников меня, по сути, не любил, все только мечтали воспользоваться мной. Я и наркотики стала употреблять по вине одного из них. Он мне их подсунул, змий проклятый. У меня только теперь пелена с глаз спала, а раньше я жила словно в тумане. О Степе думала плохо, твердила себе, что он бездельник, а того, кто посадил меня на иглу, боготворила. Как в юности дурой была, так и осталась. И зачем продолжала с ним общаться, он ведь ненавидел Степу, всегда старался унизить его.
– Кто – он? – спросила я.
Но Мила меня не слышала. Она продолжала перечислять добродетели покойного супруга. Марише это наконец надоело. Даже мне с моим ангельским терпением показалось, что в одного человека столько хороших качеств, сколько перечислила Мила у своего мужа, просто не влезет.
– Слезами горю не поможешь, – сказала Мариша. – Если хотите помочь найти убийцу вашего мужа, постарайтесь прийти в себя. Почему вы улетели, если не хотели улетать?
– Но Аполлон стал злиться, что я тяну время, – сказала Мила, высморкавшись в платок и немного успокоившись. – А я понимала, что дома мне нормальной не стать, и дольше жить в обмане не могла. Выход был один – уехать подальше и подождать, пока все утрясется, а потом вызвать Степу. Вот и дождалась.
– По-вашему, кто мог убить Степана? – спросила у нее Мариша.
– А вы меня не разыгрываете? – вместо ответа спросила у нас неожиданно насторожившаяся Мила. – Дело в том, что нет причин и некому его убивать. Может быть, несчастный случай?
– Ну да, с удавкой на шее и утюгом на животе, – сказала я. – Нет, перед смертью у него пытались выведать какую-то информацию. В доме были ценности? Мы обнаружили тайник, но он оказался пуст.
– Где? – тихо спросила Мила.
– В гостиной, в стене.
– Какой же это тайник, – пренебрежительно махнула рукой Мила. – Так, ниша. А ценностей у Степы не было. Аполлон ему платил неплохо, но отнюдь не роскошно. Тысячи полторы в долларах было у него в заначке, это я знаю.
