– Ну и что, сейчас и за меньшие суммы убивают, – сказала я. – Старушек вон возле сберкассы караулят, пенсию отнимают. А тут полторы тысячи!
– Да он бы сам им отдал, – сказала Мила. – Степа до денег не жадный был. К тому же они не дома лежали, а в банке. А больше дома ничего не пропало?
Мы покачали головами, сказав, что вроде бы все ценные вещи остались нетронутыми.
– Вот видите, не из-за денег его убили, – сказала Мила, тяжело вздохнув.
Я и сама в глубине души понимала, что, какие бы мотивы ни двигали теми, кто убил Степана, действовали они отнюдь не ради наживы. Они не взяли ни видик, ни видеокамеру, ни фотоаппарат. Остались нетронутыми и дорогие Милины побрякушки, пусть их было немного, всего три штуки – кольцо с сапфирчиком, золотая цепочка красивого плетения и еще одно колечко без камней, так и остались в своих бархатных коробочках возле зеркала. Версия обычного грабежа отпадала сразу. Или…
– Но все-таки у вас дома в большой комнате в стене обнаружен тайничок, – сказала я. – Вы говорите, что это просто ниша. Пусть так, но она была пуста. А что в ней было раньше? Могли Степу убить из-за его содержимого?
– Нет, – покачала головой Мила. – Квартира была моя, Степа знать не знал про этот тайник. Я там держала кое-какие свои вещи.
– Какие? – настойчиво спросила Мариша.
Мила замялась.
– Ладно уж, все равно вы знаете, почему я здесь. Я прятала в тайничок запас наркотиков. Ну и несколько старых видеокассет с записями, которые мне было жаль выбросить и про которые Степе знать не полагалось.
– В них было что-то такое, из-за чего его могли убить?
– Конечно, нет, – фыркнула Мила. – Обычные любительские съемки. Я их захватила с собой. У меня к тому человеку все давно перегорело, так что вам я их могу показать. Увидите, стоило ли из-за них кого-то убивать.
– А враги? – настаивала Мариша. – Враги у вашего мужа были?
– Господи, да какие у этого недотепы могли быть враги? – горько усмехнулась Мила. – Люди имеют врагов, только если что-то из себя представляют. Когда есть чему завидовать. А кто мог завидовать Степе?
– Его шеф, например, – предположила я. – Аполлон Митрофанович.
– С какой стати? – распахнула глаза Мила. – Из-за меня, что ли? Так у Аполлоши своя жена есть, он с ней и не думал разводиться. Я поначалу, грешным делом, думала от Степки уйти, думала, что Аполлоша меня обеспечивать будет, очень уж богатой жизни захотелось. Так он мне сразу посоветовал эту блажь из головы выбросить. Одно дело иметь от жены небольшую тайну, а другое – развод, так как жить со мной его жена под одной крышей никогда бы не согласилась. Нет, мой замужний статус его очень даже устраивал. К тому же если честно, то я ему начала надоедать. Думаете, почему он меня сюда заслал? Да просто чтобы подальше от него была и вернуться не могла.
– А мужа вам не жалко было бросать?
– Я говорила, очень жалко, но знаете, меня все время мучили мысли, что Степа на мне женился только ради прописки. Сам он откуда-то с Украины. Там нищета жуткая, ему обязательно нужно было зацепиться за что-то в Питере. Мне все говорили, что я дурочка, попалась по простоте. Но я не хотела верить и любила его вопреки мнению родных. Еще и кормила его, пока он себя искал. Никому об этом не говорила, боялась, что издеваться будут. Как вспомню сейчас, так выть от злости хочется, что я глупым пересудам верила, а не своему сердцу. Но Степку я избаловала. Себе во всем отказывала, а ему, любимому, носки новые покупала. А он и рад. Лежит на диване целыми днями, твердит, какая я у него хорошая женушка. И мысль о том, что неплохо бы проверить, так ли уж он меня любит, зародилась давно. Любит или просто ему удобно со мной? Вот что я хотела выяснить. Ну не дура ли я была! Знала бы, что он умрет скоро, никуда бы не поехала. Я ведь все только ради него делала, и жила я тоже ради него. Хотя мне бывало и трудно. Он ведь ни в чем не преуспел, денег до последнего времени вообще не зарабатывал. Его и Аполлон только из-за меня держал, потому что Степка лентяй, каких мало. Добрый – это верно, но лентяй и разгильдяй. К тому же выпить не дурак. Просто в голове не укладывается, что его больше нет.
И Мила снова расплакалась.
– А как же вы решились уехать и оставить свою квартиру? – спросила я. – Как с ней теперь быть? Вы здесь, а Степа вообще…
– А он не в ней прописан, – сказала Мила. – Мои родители, когда узнали, что я за него замуж выхожу и что ему питерская прописка нужна, стеной встали, не дали прописать его в двухкомнатную. У нас еще комната в коммуналке была, вот туда они его и согласились прописать. Так Степка, добрый человек, сам без рубахи, но другим помогает. Он немедленно брата вызвал. Потом к брату жена с ребенком приехала, они там теперь все и живут. Все прописались, работают, на свою квартиру копят. Я ничего плохого сказать про них не хочу, но комната для нас потеряна, потому что на квартиру они еще много лет копить будут.
– Мила, – обратилась к ней Мариша, – вы вот не работали, муж зарабатывал немного, скажите честно, откуда у вас были деньги на наркотики? Не в этом ли причина смерти Степы?
– Ну, сначала их не очень много и требовалось, – сказала Мила. – У меня были собственные сбережения с того времени, когда я еще работала, а Степа уже работал у Аполлона. Потом мне подбрасывали родители, да и Аполлона не назовешь скупым. Он на меня денег не жалел. И подарки дарил в таком количестве, что от половины я избавлялась. Продавала, попросту говоря, вот и деньги. Ну, а когда я поняла, что денег начинает не хватать, а я все чаще подумываю о том, что бы продать из дома и под каким предлогом заставить Степу снять с книжки пару сотен, то испугалась не на шутку. Помчалась к Аполлону и вот оказалась здесь.
– А сколько времени вы были замужем?
– Три года, – ответила Мила. – А теперь, если у вас больше нет важных вопросов, то я пойду. Не хочу, чтобы меня хватились. Мы потом еще с вами поговорим, а сейчас мне нужно прийти в себя.
– А пленки? – напомнила ей Мариша.
– Ах, да, – спохватилась Мила. – Я вам их дам, только давайте утром. Не хочу сейчас свет в комнате зажигать, свою соседку будить и объясняться с ней, где и с кем я была. А без света не получится. Пленки у меня надежно спрятаны.
– Ручаюсь, что она врет, – сказала мне Мариша, когда Мила скрылась в темноте. – Наркоману никак не могло хватить тех денег, что Мила умудрялась вытрясти из Аполлона и своих родителей, да еще жить в такой роскоши, как жила Мила. Нет, тут был еще один источник дохода, и, спорю, самый обильный.
– Думаешь, она шантажировала того типа, который у нее на пленке? – спросила я.
– Вполне возможно, – пожала плечами Мариша. – Во всяком случае, Мила нам в этом не признается, но, может быть, мы и сами что-то поймем из записи на пленке.
– Если она нам даст эту пленку, – сказала я. – Что-то у меня сомнения на этот счет. Все не так просто.
