Словом, вешал лапшу на уши, ни капли не стесняясь. Если бы он ограничился поцелуями, то я бы пропала. Но он заговорил и этим все испортил. Есть женщины, любящие ушами, так им чего ни наплети, они все слопают и добавки попросят. Я себя к таким не отношу, фальшь в словах я чувствую моментально, и весь любовный угар мигом куда-то испарился. Я вдруг вспомнила, что нахожусь тут в интересах следствия, а вовсе не для личных утех.
– Как ужасно умереть вдали от родины, – сказала я, как только мне удалось вставить словечко в сплошной поток комплиментов, которыми меня заваливал Филипп.
Может быть, моя фраза была несколько некстати, но я готовила ее заранее, когда она еще была к месту. Я же не виновата, что лишь сейчас мне удалось ее произнести.
– А я знала убитую, – пояснила я поперхнувшемуся Филиппу.
– Да? – ничуть не удивился он. – И что?
– А ты ее раньше никогда не видел?
– Никогда, – с жаром заверил меня Филипп. – Милая, с того момента, как я увидел тебя, все остальные женщины для меня перестали существовать. Ты выйдешь за меня замуж?
Тут настала моя очередь поперхнуться. Такого со мной еще не случалось. То есть я не хочу сказать, что мужчины не делали мне предложений, но обычно этому предшествовало более или менее длительное знакомство.
– Как-то так сразу, не знаю даже, – растерянно пробормотала я. – Мне нужно подумать.
– Конечно, – немедленно согласился Филипп. – Завтра же я напишу своему адвокату, чтобы он готовил бракоразводный процесс.
– Но мы же вроде бы собирались пожениться? – удивилась я. – При чем тут бракоразводный процесс?
– С моей женой, – пояснил мне Филипп. – Семь – счастливое число, а я уже далеко не так молод, как был когда-то. Пора и остановиться.
– Ну, я согласна, – хихикнула я, догадавшись, что это всего лишь шутка. – Но теперь на правах невесты я хочу тебя спросить, было у тебя что-то с убитой. Вы ведь с ней встречались?
– Нет, – решительно отказался мой жених. – Разве можно назвать встречей тот единственный раз, когда она была у меня в номере? Она почему-то начала рыдать, заявила, что я ей страшно напомнил ее первую любовь, а после этого сразу же ушла.
– И все?
– Все, – не очень уверенно ответил Филипп.
– Все, я спрашиваю? – с нажимом повторила я.
– Нет, не совсем, она еще сказала, что я бесчувственное чудовище. Совершенно не понимаю, что я ей сделал, почему она так разозлилась? По-моему, нам было очень хорошо вдвоем. И зачем ей понадобилось убивать себя, вводя себе огромную дозу наркотика, да еще сразу же после нашего свидания? Она что, не понимала, какое впечатление это произведет на меня? Но какое нам дело до этой женщины? А почему она тебя интересует? Откуда ты ее знала?
– Мы из одного города, – сказала я. – Из Санкт-Петербурга.
– Вот как, – задумался Филипп. – Когда-то я бывал там.
Больше он ничего не сказал, а впал в странное оцепенение, даже не обратив внимания, что я, его невеста, ухожу. Разгневанная и оскорбленная, я вылетела в коридор, где меня уже поджидала Мариша.
– Ну что? – набросилась она на меня. – Знал он Милу?
– Один раз переспали, – сказала я. – А потом она ему чуть морду не набила и ушла вся в слезах и в эту же ночь сделала себе последний укол.
– Ужас! – сказала Мариша. – Теперь мы знаем почти все о том, как провела свои последние часы Мила. Значит, сначала у нее было свидание с Филиппом, который чем-то напомнил ей ее бывшего возлюбленного. Должно быть, того самого, что снят на пленке. Она вернулась к себе, взяла пленку и пошла… Куда она пошла, по-твоему?
– К видеомагнитофону! – воскликнула я. – Как это мы сразу не догадались!
Магнитофон был представлен в отеле в единственном числе. Стоял он в гостевой комнате. То есть она так называлась, а на самом деле была помесью библиотеки, гостиной и кинозала, так как, кроме видика, тут был еще и кинопроектор. Комната в столь поздний час была не заперта, но в ней никого не было. Мы внимательно осмотрели магнитофон. Вне всякого сомнения, им недавно пользовались, но вот кто?
– Посмотри на кассеты, – прошептала мне Мариша.
Я посмотрела и не увидела в них ничего примечательного.
– Они все в пыли, – добавила моя подруга. – Их никто не трогал уже больше недели. А магнитофоном, напротив, пользовались сравнительно недавно. На нем пыли почти нет. Во всяком случае, ее меньше, чем на кассетах. Значит, Мила просмотрела свои пленки, и ей стало тоскливо. А что делает алкоголик, когда ему тоскливо? Правильно, он берется за стакан.
– Думаешь, у Милы наркотик был с собой, просто она его приберегала до поры до времени?
– Думаю, да. Здесь, под бдительным оком Маноло, ей бы не удалось раздобыть героин. Этот Филипп, он не похож на наркомана?
– Нет, он вышел ко мне в одних трусах, у него на теле нет ни единого следа от укола. И вообще, он выглядит на редкость здоровым.
– Значит, наркотик Мила, как мы и думали, привезла с собой. Нужно идти к нашим ребятам, пусть позвонят своим и потребуют пошевелиться, выяснить, где и у кого Мила брала наркотик.
Николай Валентинович и без нас сосредоточил свои усилия на поисках торговца, который мог продать Миле смертоносное зелье. И хотя чутье подсказывало ему, что обыкновенный барыга тут ни при чем, он не видел другого выхода. Основная трудность заключалась в том, что Мила вела очень замкнутый образ жизни и мало с кем общалась. Не возлагая особых надежд на подругу убитой – Наташу, майор все-таки направился к ней.
Была середина дня, но дверь ему открыла нечесаная молодая женщина в откровенно драном халате. Зрелище, которое открылось его взору, поразило майора в самое сердце. У него в голове не укладывалось, как можно место, где живешь, довести до подобного состояния. По углам громоздились горы грязного белья вперемешку с чистым, но неглаженым, с книгами, банановыми шкурками, какими-то бумажками и прочим хламом. Все это начиналось в прихожей и волной катилось дальше.
Кроме того, по всей квартире разносился специфический дух неубранных испражнений животных, а под ногами путались несчастные кролики и грязные персидские кошки со спутанной шерстью.
– Пойдемте ко мне, – пригласила его женщина. – Вы ведь из издательства? Сейчас отдам вам верстку.
В комнате Наташи было немного чище. По крайней мере, здесь мусор отсутствовал, а небольшой рабочий беспорядок на столе майор мужественно вытерпел. Если бы хозяйка еще время от времени вытирала пыль со своих многочисленных книг, валяющихся по всей комнате, то было бы вообще сносно.
– Я не из издательства, – сказал он, доставая удостоверение. – Я к вам по поводу вашей подруги Милы.
– А что с ней случилось? – внимательно изучив удостоверение, спросила Наташа.
