Она чуть заметно улыбнулась своим мыслям и, отвернувшись от Дэвида, объяснявшего, зачем он едет в такую варварскую страну, как Америка, поискала взглядом Трэвиса.
— Вы не представляете, как я рад, что путешествую с английской леди, — говорил Дэвид. — Когда отец предложил мне поехать в эту глушь и посмотреть, как там обстоят дела с его собственностью, я с ужасом думал об этой поездке. Я уже наслушался историй об этой стране, но когда увидишь американца своими глазами, неприязнь к этой стране может навсегда укорениться в сознании. Посмотрите-ка туда! — охнув, сказал он. — Вот вам пример, подтверждающий справедливость моих слов.
Внизу двое матросов сбросили с плеч поклажу, которую они складывали в центре, откуда третий матрос перетаскивал груз вниз, и принялись толкать друг друга. Потасовка моментально перешла в драку, и один из них ударил другого кулаком в челюсть, но промахнулся, и не успел он ударить еще раз, как второй стукнул его кулаком в нос. Моментально брызнула кровь, и первый, рассвирепев от боли, начал бешено размахивать кулаками.
Откуда ни возьмись появился Трэвис и, схватив за шиворот обоих драчунов, которые были гораздо меньше его ростом, приподнял их над палубой. Было хорошо слышно, как Трэвис сказал матросам все, что он думает об их поведении и что он с ними сделает, если они не угомонятся. Встряхнув, как щенков, он швырнул их в разные стороны, приказав немедленно возобновить работу, а сам, взвалив на плечо поклажи их обоих, отнес их к поджидавшему моряку.
— Именно это я и имел в виду: американцы не знают, что такое дисциплина, — сказал Дэвид. — Это английское судно с английским капитаном, однако эта… американская деревенщина считает себя вправе навязывать экипажу свою волю. Кстати, матросам нельзя было позволять так легко отделаться. Их надо было примерно наказать за плохое поведение. Каждому капитану известно, что единственный способ заставить подчиняться — это не допускать неподчинения с самого начала.
Риган, конечно, согласилась с ним. Она не раз слышала, как дядюшка говорил то же самое, но то, как Трэвис обошелся с разъяренными мужчинами, показалось ей эффективным и разумным. Она озадаченно нахмурила лоб, не зная, кто же все-таки прав.
Погрузившись в свои мысли, она не сразу заметила, что Трэвис ей машет.
— Кажется, этот человек хочет привлечь ваше внимание, — удивленно сказал Дэвид.
Риган вежливо помахала ему в ответ и отвела взгляд. Она не желала устраивать спектакль, как это только что сделал он.
— Похоже, он не удовлетворен, — с удивлением заметил Дэвид. — Кажется, он идет сюда. Может быть, мне следует позвать капитана?
— Не надо! — взмолилась Риган. Взглянув на Трэвиса, она, сама того не желая, улыбнулась.
— Ты соскучилась по мне? — спросил Трэвис и, рассмеявшись, сгреб ее в охапку и покружил.
— Отпусти меня сейчас же! — сердито сказала Риган, но ее тон противоречил удовольствию, отразившемуся на ее лице. — От тебя пахнет как от садовника.
— Откуда, интересно, тебе известно, как пахнет садовник? — поддразнил ее он.
За спиной Риган громко откашлялся Дэвид. Покраснев, Риган попробовала оттолкнуть руки Трэвиса.
— Мистер Уэйнрайт, это Трэвис Стэнфорд. — Она бросила на Трэвиса умоляющий взгляд. — Мой… муж, — шепотом добавила она.
Трэвис и бровью не повел. Его улыбка, кажется, даже стала еще теплее, когда он пожал тонкую, мягкую руку Дэвида.
— Рад познакомиться с вами, мистер Уэйнрайт. Вы знали мою супругу в Англии?
Как ловко он лжет, подумалось ей. И как мило с его стороны спасти ее честь таким образом. Она не удивилась бы, если бы он поднял ее на смех, как это делал нередко.
— Нет, мы только что познакомились, — тихо сказал Дэвид, переводя взгляд с одного на другого. Он, не скрывая удивления, наблюдал, как этот полудикий, невежественный человек низкого происхождения по-хозяйски обнимает рафинированную, элегантную английскую леди за узкие плечи, и ему очень захотелось вытереть ладонь, к которой прикоснулся Трэвис.
Если даже Трэвис заметил презрительную гримасу на губах низкорослого мужчины, то не подал виду, а Риган была слишком озабочена тем, чтобы не уронить свое достоинство в глазах окружающих, и пыталась стряхнуть с плеч руку Трэвиса.
— Я-то надеялся, что вы знали ее раньше, — сказал Трэвис, игнорируя взгляд Риган. — Извини, любовь моя, — улыбнулся он ей, — мне нужно вернуться к работе. А ты оставайся здесь и держись подальше от нижней палубы, поняла? — Не дожидаясь ее ответа, он обратился к Уэйнрайту. — Надеюсь, я могу оставить ее с вами? — вежливо спросил он, хотя почему-то при всей его галантности оставалось впечатление, будто он смеется. Риган очень хотелось пнуть его.
Он быстро повернулся и сбежал вниз по ступеням, а Риган вдруг подумала, уж не ревнует ли он. Возможно, Трэвиса беспокоило то, что он не может конкурировать с таким благовоспитанным джентльменом, как мистер Уэйнрайт.
Глава 7
Судно снялось с якоря с отливом. Риган, слишком возбужденная, чтобы есть, не пожелала ни на мгновение покидать ют, чтобы не пропустить что-нибудь интересное. Она не заметила, что Дэвид побледнел и делает глотательные движения. Когда он, извинившись, ушел, она осталась там, где была. Матросы ставили паруса, над ними с криками кружили чайки. Покачивание судна напомнило ей, что они отправляются в плавание и что она начинает новую жизнь.
— У тебя счастливый вид, — тихо сказал Трэвис, появляясь рядом с ней.
Риган и не заметила, как он поднялся по лестнице.
— Так оно и есть, — сказала она. — Что делают эти люди? Куда ведет эта лестница? Где остальные пассажиры? А каюты у них такие же, как наши, или каждая окрашена в другой цвет?
Трэвис улыбнулся и рассказал ей то, что знал о судне. Это был двухмачтовый бриг, оснащенный двадцатью четырьмя артиллерийскими орудиями, которые были нужны для того, чтобы отпугивать пиратов. Остальные пассажиры размещались на нижней палубе в средней части судна. Он не рассказал ей о том, как там душно, а также о том, что им строго запрещено расхаживать по кораблю. Свободой передвижения по судну пользовались только Трэвис с Риган да еще Уэйнрайт.
Он объяснил также, почему теперь все суда красили краской цвета охры. До американской революции суда драили хлопковым маслом, от которого дерево становилось раз за разом все темнее. Чем старше корабль, тем он был темнее. Во время войны англичане старались нападать на суда потемнее, пока кто-то не догадался покрасить их так, чтобы они не отличались цветом от новых.
Трэвис привлек ее внимание к тому, что некоторые участки внутри судна, особенно вокруг пушек, окрашены в красный цвет, и объяснил, что это позволяет членам экипажа привыкнуть к красному цвету и не паниковать во время боя, когда вокруг льется красная кровь.
— Откуда ты все это знаешь? — спросила Риган.
— Когда-нибудь я расскажу тебе, как служил на китобойном судне, но сейчас давай поедим чего-нибудь. Если, конечно, ты проголодалась.
