Эта мысль неожиданно понравилась Рейвенсфорду, хотя он никогда раньше так хладнокровно не планировал совращение женщины. Подобный шаг был чужд его представлениям о чести, но тем не менее кровь у него заиграла.
Они рано отправились в путь. Ярко светило солнце, и лужи на дороге начали подсыхать. Мэри Маргарет не выспалась. Она отказалась позавтракать с графом. Во-первых, есть ей не хотелось, а во-вторых, это неприлично. Прошлым вечером она ему уступила, но это не означает, что она будет так же поступать и в дальнейшем.
На дворе было ветрено. Мэри Маргарет направилась к карете, глядя себе под ноги и осторожно обходя грязные лужи. Хорошо, что ее плащ высушили и вычистили.
Вдруг ее взгляд упал на блестящие ботфорты. Она подняла голову и встретилась глазами с Рейвенсфордом. От волнения у нее тут же пересохло во рту, и она облизала губы.
— Вас мучает жажда, мисс О’Брайен? В карете есть лимонад и горячий шоколад, — с едва заметной улыбкой произнес он.
— Нет, спасибо. Почему вы решили, что я хочу пить?
Он улыбнулся.
— Вы облизали губы. И не пришли завтракать.
Ей показалось, что голос графа звучит немного раздраженно. А он продолжал улыбаться, правда, его широкая улыбка походила на оскал хищника.
— Я не хочу пить и не голодна.
Она отвернулась и стала подниматься по ступенькам кареты. Рейвенсфорд взял ее за локоть, и она остановилась.
— Я попросил трактирщика приготовить для вас хлеб и ветчину. Позавтракаете позже.
Мэри Маргарет через плечо посмотрела на него. Зачем он это делает? Ведь она для него никто. Графу вообще не следует обращать на нее внимание.
— Спасибо, — тихо отозвалась она и, прежде чем он успел что-либо сказать, быстро поднялась в карету. Как и вчера, она увидела одеяла и грелки — он делает все, чтобы путешествие для нее было максимально удобным. Девушка ничего не могла понять. Она не нуждается в этом. Возможно, ей придется обокрасть его мать, если она не найдет другого пути для спасения Эмили и Энни.
Ею овладело уныние, и, чтобы забыться, она укрылась одеялом и попыталась заснуть.
Мэри Маргарет проснулась оттого, что карета резко остановилась. Выглянув в окно, она увидела, как прямо перед каретой слуги зарывают большую выбоину. Подошел Рейвенсфорд.
— Они засыпают землей все рытвины, из-за которых мы можем завязнуть или сломать колесо. Лучше, чтобы вчерашнее не повторилось.
— Это разумно.
Рейвенсфорд испытующе взглянул на нее.
— Разве вы никогда не путешествовали?
Она покачала головой.
— Такие, как я, не уезжают далеко от дома, милорд.
У него хватило совести смутиться.
— Простите меня. Я об этом не подумал. — Граф посмотрел на работающих мужчин. — Вы всем довольны?
Она была рада, что он сменил тему разговора.
— Вы слишком обо мне заботитесь, милорд. Мне не требуется такая роскошь.
Его взгляд обжег ее.
— Я уже объяснял — вам предстоит в Лондоне много работы.
— Да, объясняли. Но я родилась в семье фермера.
— По вас этого не скажешь, — тихо возразил он ласкающим слух голосом. — Вы выглядите хрупкой, как орхидея, и такой же экзотической.
Он завораживал ее взглядом, и она не могла отвести глаз от его лица. Что он хочет этим сказать? От неловкости девушка выпалила первое, что пришло ей в голову:
— Я не стану вашей любовницей. — И тут же смутилась. — Я не хотела… не хочу. О боже…
Глаза его заблестели.
— Не волнуйтесь, мисс О’Брайен. Я вам этого не предлагал.
Краска залила щеки Мэри Маргарет, и даже холодный ветер не мог остудить охватившего ее жара. Не думая о том, что поступает грубо, она откинулась на сиденье кареты и опустила штору на окне.
От унижения ее затошнило. Как можно так глупо себя вести! А за окном послышался негромкий смех Рейвенсфорда.
Слава богу, что он не сел в карету. А если бы сел, то она, наверное, выпрыгнула бы в другую дверцу, не в силах вынести его присутствие. Как ей быть дальше? Ведь путешествие еще не кончилось, и она не сможет избегать графа, если только он сам этого не сделает.
Мэри Маргарет продолжала пребывать в смятении, когда карета наконец остановилась и она почувствовала соленый запах морской воды. Не желая, чтобы Рейвенсфорд помог ей выйти, она распахнула дверцу и спрыгнула вниз, едва не угодив в лужу.
Они находились на набережной. В конце пирса покачивалась на волнах яхта, скорее всего принадлежавшая Рейвенсфорду.
— Мы сейчас же отплываем, — сказал подошедший сзади граф.
Он взял ее за локоть, и она, не услышав его шагов, от неожиданности едва не подскочила.
— Я никогда раньше не плавала на корабле, — выдавила Мэри Маргарет, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Он улыбнулся.
— Вам понравится.
Подошел графский камердинер со словами:
— Милорд, осторожно. Вы испачкаете сапоги.
— Я постараюсь не испачкать, — на удивление покорно ответил Рейвенсфорд.
Камердинер направился к слугам, которые несли сундук графа.
— Смотри не урони его в воду, Том. Этот сундук сделан из дорогой кожи.
Мэри Маргарет удивилась тому, что кто-то может посвятить свою жизнь заботам об одежде другого человека.
— Отчего вы такая серьезная? — спросил Рейвенсфорд.
— Бедняга ни о чем другом и не думает, кроме вашей одежды. Какая у него, должно быть, скучная жизнь.
— Почему вы так считаете?
Она взглянула на него, чтобы проверить, не смеется ли он над ней, но насмешки не заметила.
— Потому что в жизни есть много более важных вещей, чем внешний вид человека.
— Вы слыхали о Бо Браммеле?
— Кто же о нем не слышал? Но я нахожу его пристрастие к моде пустым занятием.
Разговаривая, они подошли к концу пирса. Вблизи яхта казалась огромной. На пристань спускался трап, колышущийся от ударов волн. Мэри Маргарет немного испугалась, но Рейвенсфорд повел ее вперед. Ноги у нее тряслись, и, если бы он не поддерживал ее под локоть, она упала бы с трапа в воду.
— Капитан, пожалуйста, проводите мисс О’Брайен в каюту для гостей и проследите, чтобы у нее было все необходимое.
— Слушаюсь, милорд.
Мэри Маргарет повернулась к Рейвенсфорду.
— Благодарю вас.
Он улыбнулся. Глаза на загорелом лице весело сверкали, а волосы под лучами солнца блестели словно медь.
— Я рассчитываю увидеть вас за вторым завтраком. Его подадут на палубе под навесом. — Он указал на яркий красно-белый балдахин над столиком и мягкими стульями.
