— Ничего подобного. Ну, не совсем так. — Рейвенсфорд сел в кресло и махнул рукой Перту, приглашая того сделать то же самое. — Браборн женился по любви, а я женился бы из-за страсти. Как я могу полюбить женщину, которая собирается обокрасть мою мать? Даже если матушка и заслуживает того, чтобы у нее украли драгоценности.
Перт рассмеялся.
— Твоя речь столь же бессвязна, как и у твоей родительницы. Клянусь, ты кое-что недоговариваешь.
— Черт. — Рейвенсфорда покоробило оттого, что он уподобился матери. — Да это длинная история.
— Я не спешу, а если ты еще угостишь меня виски…
— Ладно.
Рейвенсфорд придвинул поближе графин и подробно обрисовал Перту положение вещей.
— Ты считаешь, что брак разрешит проблему?
— Несомненно. — Рейвенсфорд наклонил графин, но тот был пуст. — Джоунз! — позвал он громовым голосом.
Дворецкий просунул голову в дверь.
— Да, милорд?
— Еще виски.
Через несколько минут виски было доставлено.
— Проклятая женщина сводит меня с ума, не говоря уже о том, что творится в моей душе, — сказал Рейвенсфорд. — Я сам не знаю, как у меня вырвались слова о женитьбе.
— Обратно их не возьмешь. Ты ведь джентльмен — не в пример мне.
Рейвенсфорд нагнулся и наполнил бокал Перта, едва не пролив спиртное на стол.
— Ты чересчур строг к себе, Перт. Твои понятия о чести не меньше, чем у других.
У Перта при этих словах помрачнело лицо.
— Пусть будет так. — Он залпом выпил виски. — Пойдем, пора в клуб. Страсть как хочется сыграть в карты.
Рейвенсфорд был рад сбежать от суматохи, которая, как он чувствовал, происходит наверху. Ему принесли пальто, шляпу и трость. Приятели вышли из дома, хотя до вечера было еще далеко, и направились к Бонд-стрит, в старейший лондонский клуб «Уайтс».
Мэри Маргарет не могла прийти в себя, созерцая вещи, купленные Рейвенсфордом. Коробки и платья громоздились на кровати, двух креслах и вообще на всем свободном от мебели пространстве. Одежда из шелка, хлопка, тафты и шерсти всех цветов радуги заполонила комнату. А туфли и шляпы на разные случаи жизни! Да он истратил на нее целое состояние. Ей никогда с ним не расплатиться. Зачем он это сделал? Она кипела от гнева.
— Ой, Мэри Маргарет, — послышался испуганный голос Аннабелл.
Мэри Маргарет повернулась, сдерживая раздражение — не стоит вымещать свое возмущение Рейвенсфордом на девушке.
— Я не слышала, как вы вошли.
— Я постучала, но вы не ответили. — Аннабелл оглядела комнату. — Понятно, почему вы меня не услышали. Если бы я получила такое великолепие, то тоже забыла бы обо всем на свете.
Мэри Маргарет недовольно сдвинула брови.
— Все будет отправлено обратно. Я не могу себе этого позволить. Я предупреждала графа, что возьму только одно платье, и ничего больше.
— Вы не можете так поступить, — возразила Аннабелл. — Что скажет Рейвенсфорд? А слуги, когда они увидят, как выносят коробки?
— А что они скажут, если коробки останутся здесь? — с горечью заметила Мэри Маргарет. — Мне все равно, что подумает Рейвенсфорд. Его властность не знает границ.
Аннабелл пожала плечами.
— Он — мужчина и граф. С этим ничего не поделаешь.
— Это отвратительно, — сказала Мэри Маргарет, — но, к сожалению, дело обстоит именно так.
Глава двенадцатая
Мэри Маргарет в старом платье скромно сидела в углу, наблюдая за тем, как графиня и Аннабелл беседуют с мистером Финчем. Графиня разливала чай, угощала гостя сандвичами, подчеркнуто не обращая внимания на Мэри Маргарет. Последние три дня хозяйка всячески изощрялась в том, чтобы ее унизить, а ей хотелось лишь одного — сжечь все до единой вещи, купленные Рейвенсфордом, и тем самым покончить с этим фарсом. Пока что девушка радовалась уже тому, что этот жуткий человек не приближается к ней после своего оскорбительного предложения выйти за него замуж. Она была почти уверена, что граф сожалеет о своей шутке. Ведь он наверняка сделал ей предложение, чтобы отомстить за отказ стать его любовницей.
Графиня посмотрела на свою компаньонку со злобной улыбкой. Мэри Маргарет отвернулась к окну, чтобы та не заметила в ее глазах гнев и обиду. Но даже безмятежная красота сада не могла отвлечь ее от беспокойных мыслей. Ей очень хотелось попросить разрешения удалиться, хотя она знала, что графиня ее не отпустит.
— Миледи, — раздался монотонный голос дворецкого, — к вам преподобный мистер Фокс.
Мэри Маргарет похолодела от страха, и ей стало трудно дышать. Значит, в театре был Томас! Он приехал в Лондон, чтобы следить за ней. Других причин нет. Но не будет же он говорить с ней о краже на глазах у всех?!
— А, мистер Фокс, — сухо вымолвила графиня. — Что привело вас в Лондон? Ваша паства может сбиться с пути истинного без вашей направляющей руки.
Не особенно радушный прием не остановил викария, и, засмеявшись, как будто услышал потрясающую остроту, Томас вошел в комнату.
— Миледи, вы, как обычно, шутите. Мне очень не хватает вашего остроумия и вашей красоты.
Мэри Маргарет заметила, как смягчается графиня — Томас умел льстить женщинам. К своему ужасу, она увидела и другое: Аннабелл уставилась на ее зятя так, словно созерцала божество.
Краем глаза Томас посмотрел на Мэри Маргарет. Она давно изучила этот взгляд, не суливший ей ничего хорошего. Надо что-то делать. Она встала со словами:
— Томас, ты наверняка привез мне письмо от Эмили.
Он со злорадством взглянул на нее.
— Она передает тебе привет и надеется, что ты вскоре приедешь.
— Я очень по ней скучаю.
Она не могла признаться, что хочет вернуться, поскольку это разозлит графиню, но понимала, что Томас напоминает ей о необходимости поторопиться с выполнением его «поручения».
А Томас тем временем не сводил глаз с Аннабелл.
— Мисс Уинстон, надеюсь, вам нравится Лондон?
Аннабелл лучезарно улыбнулась, отчего у нее на правой щечке появилась ямочка, и ответила:
— Очень.
Он взял ее протянутую руку и поклонился.
— Не сомневаюсь в этом, поскольку вас везде сопровождает графиня.
Мэри Маргарет не могла понять, почему эти две женщины столь чувствительны к комплиментам Томаса. Однако пока она не раскусила его: так же как и они, девушка была очарована удивительной красотой зятя и умением вести непринужденный разговор.
— Очень мило, — прозвучал баритон Рейвенсфорда, который незаметно вошел, когда внимание всех было приковано к Томасу.
