— Я думала, ты придешь завтра. Я спала и не знала, что ты здесь. Прости, если заставила тебя ждать.
— Смотри, чтобы это больше не повторилось. — Его слова хлестали подобно плетке.
Мэри Маргарет смогла только кивнуть в ответ. Почему она такая трусиха и не смеет вос-противиться этому деспоту? Вот Рейвенсфорда ей удается ослушаться.
— Зачем ты здесь? — выдавила она.
Его улыбка была омерзительной.
— Ты слышала последние светские сплетни?
Она покачала головой, ожидая чего-то ужасного.
— Я так и думал. О «Книге ставок» Уайтса ты тоже ничего не знаешь?
Мэри Маргарет снова покачала головой. Ей было трудно дышать, и пальцы дрожали, а Томасу явно доставляло удовольствие наблюдать за ней.
— В этой книге самые знатные джентльмены Лондона записывают заключенные ими пари. Твоего имени там нет, но оно подразумевается. — Он со злорадством пожирал ее глазами. — В общем, там есть такая запись: сколько времени потребуется Рейвенсфорду, чтобы поселить тебя в отдельной квартире как свою любовницу. Всем известно, что он одел тебя с головы до ног.
Мэри Маргарет упала в стоящее позади нее кресло. Она пропала! Прошлая ночь для Рейвенсфорда — всего лишь часть пари. У нее потемнело в глазах.
— Интересная новость, не так ли? — услышала она издевательский голос Томаса.
Сил на то, чтобы ответить, не было. Мэри Маргарет могла лишь безмолвно сидеть, ничего не видя перед собой, и слушать, как колотится сердце, разбиваясь на тысячу осколков. Прошлая ночь была чудом, а чудеса имеют обыкновение кончаться. Это ей известно, но как хочется, чтобы было по-другому!
Имеет ли эта новость вообще какое-то значение? Рейвенсфорд опять предложил ей выйти за него замуж. И она почти согласилась. А если он ее не любит и делает предложение исключительно для того, чтобы избежать скандала? Аристократы не женятся по любви. Но она-то его любит!
Мэри Маргарет закрыла глаза.
— Что вы здесь делаете?
До ее сознания донесся холодный голос Рейвенсфорда. Девушка не слышала, как он вошел. И о присутствии Томаса она забыла.
— Я пришел поговорить с невесткой, — так же холодно ответил викарий.
— По-моему, ей неинтересно то, о чем вы рассказываете.
— О нет, вы ошибаетесь. Ей очень интересно. — Голос Томаса звучал приторно-сладко.
Мэри Маргарет хотелось вскочить на ноги и влепить ему пощечину. Именно Томас ввел ее в дом, где она встретилась с Рейвенсфордом, и он же открыл ей правду… и все разрушил.
Она посмотрела на зятя и твердо произнесла:
— Уходи, Томас.
Он этого не ожидал и посмотрел на нее так, словно узрел перед собой чудище.
— Встретимся на балу, — с угрозой произнес он.
Мэри Маргарет было все равно. Мир рухнул — Рейвенсфорд так и не сказал, что любит ее, а она настолько погрузилась в наслаждение их близостью, что не придала этому значения.
Граф подошел к ней и опустился на колени. Взяв обе ее руки в свои, он спросил:
— Что он сделал? У вас такой вид…
— Он рассказал мне о пари.
— Понятно. Было глупо с моей стороны предположить, что вы об этом не узнаете. Но я все-таки надеялся.
— Вы знаете свет и сведущи в политике, но не столь хорошо разбираетесь в человеческой натуре.
Он пожал плечами и встал.
— Какое это имеет значение?
— Вы заблуждаетесь, Рейвенсфорд.
Девушка встала и быстро вышла.
Ей необходимо побыть одной и подумать, поэтому она направилась к беседке.
Мэри Маргарет тихо сидела среди зелени и благоухающих роз. Дул легкий ветерок, и ей не было жарко. Она любила бывать здесь. Любовь! Как часто и не к месту произносят это слово. Она любила вишни, любила розы, любила эту беседку. А что она испытывает к Рейвенсфорду? Ей не было безразлично, счастлив он, обижен или сердит. Все ее помыслы направлены на него. Ей нравилось то, что он заботлив и старается помочь другим. Да ей все в нем нравится! Нет, не все. Кое-что раздражало, но это не главное. Да, она его любит.
Но что ей делать? Ведь он ее не любит. Он желает ее, жаждет близости, а это — потребности плоти. Любовь же подразумевает духовное единство. Мэри Маргарет бросило в жар, когда она вспомнила о прошлой ночи. Возможно, в любви важна и физическая сторона.
Брак с Рейвенсфордом разрешил бы все ее проблемы. У него есть и деньги, и власть, чтобы защитить Эмили с Энни от Томаса. Он устроит их жизнь должным образом, а она будет вместе с единственным на свете любимым мужчиной и родит ему детей… хотя жить с ним, зная, что он ее не любит, будет нелегко.
Мэри Маргарет вскочила со скамьи и заметалась по маленькой беседке. Даже если она станет всего лишь любовницей графа, он все равно окажет покровительство Эмили и Энни. Она же сможет подарить ему ребенка… пусть и незаконнорожденного.
Остановившись, она закрыла лицо руками. Нет, так поступить со своим ребенком она не имеет права. А Рейвенсфорд не захочет на ней жениться, если когда-либо узнает, что Томас специально нашел ей место у графини, чтобы она совершила кражу. И неважно, что она ни под каким видом не собиралась довести план Томаса до конца. Достаточно уже того, что она связалась с зятем. Если это выплывет наружу, Рейвенсфорд будет презирать ее, а она этого не переживет.
Но… если он ее любит, по-настоящему любит, то простит.
Нет! Лучше пойти к графине и попросить заплатить ей жалованье. Конечно, эти деньги не идут в сравнение с обеспечением, обещанным Рейвенсфордом, но так будет лучше для всех. Она с самого начала собиралась так поступить.
Мэри Маргарет приняла решение, но на душе у нее не стало легче.
Мэри Маргарет терпеливо ждала, когда ее примет графиня. У нее было достаточно времени для размышлений о своей смелости. За последние два часа она успела проявить невиданную отвагу, которой никогда не отличалась… за исключением общения с Рейвенсфордом, но эти мысли лучше выбросить из головы.
Наконец появилась горничная графини Джейн и мрачно посмотрела на Мэри Маргарет.
— Ее светлость примет тебя.
Тучная Джейн загораживала почти весь проход, так что Мэри Маргарет с трудом протиснулась в дверь.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Джейн никогда не любила Мэри Маргарет, а после того, как ей пришлось упаковывать вещи компаньонки для путешествия в Лондон, стала относиться к ней еще более враждебно.
— Миледи. — Мэри Маргарет сделала реверанс.
Графиня сидела с каменным лицом.
— Что тебе надо?
Начало плохое, подумала Мэри Маргарет, стараясь не выдать своего волнения, чтобы не доставить тем самым удовольствие графине.
