Свет факела упал на тело, простертое на полу, и Габриэлла ахнула.
– Гастон! – невольно вскрикнула она.
Филипп поморщился.
– Болван! – сплюнул он, пиная ногой бедного оруженосца.
Филипп де Тревэн был одет столь же изысканно, как во время предыдущей встречи с Габриэллой. Его малиновый камзол из тончайшего дамаста был расшит серебряной нитью – похоже, его вышивал десяток опытных рукодельниц. Алый плащ, подбитый горностаем, свисал с плеч, золотая пряжка блестела. Темные волосы были аккуратно подстрижены, как и небольшая бородка. Вытянутое лицо и острый нос придавали ему сходство с хорьком, а цвет глаз было невозможно определить. С лица Филиппа не сходила пренебрежительная гримаса.
Рослый и стройный, Филипп де Тревэн мог бы сойти за красавца, если бы не кичливость. Габриэлла, на своем опыте убедившаяся в его алчности и жестокости, не удивилась бы, решись Филипп с мечом в руках самолично отстаивать вновь обретенные владения.
– Вы убили ни в чем не повинного мальчика! – воскликнула Габриэлла, вскочив и прижимая к себе сына обеими руками.
– Он жив, – процедил Филипп, глядя на оруженосца. – В другой раз будет умнее. – Он оглянулся на верзилу, стоящего у него за спиной, и усмехнулся. – Особенно когда рядом Альджернон.
Телохранитель Филиппа был так высок, что ему приходилось нагибаться, проходя в двери, чтобы не разбить лысую макушку. Лицо и грудь Альджернона заросли черной густой щетиной. Лоб от одного виска до другого пересекал шрам. Великан не блистал умом, зато мог задушить человека голыми руками.
Филипп расплылся в хитрой улыбке, ненавистной Габриэлле.
– Похоже, у вас появился поклонник, миледи, – заметил он и вновь пнул оруженосца носком элегантного сапога.
Габриэлла еле сдерживалась, чтобы не броситься к Гастону. Но Томас судорожно цеплялся за нее, и она осталась на месте.
– Во дворе все стихло, – заметил Филипп. – Очевидно, твой защитник с позором отступил из Перрико. – Мельком взглянув на луну за окном, он добавил; – Притом раньше, чем я ожидал. Вы ошиблись в выборе, миледи.
– Вы заманили нас в ловушку!
Филипп холодно усмехнулся.
– Разумеется! Хитрость – надежное оружие удачливого человека. – Уверенной походкой он двинулся к Габриэлле, и она попятилась. – Если ваш защитник выживет, он надолго запомнит этот урок.
Неужели Ив ранен?
– Он никогда не сдается! – воскликнула Габриэлла, не чувствуя ни малейшей уверенности в своих словах.
– Но на сей раз он бросил вас здесь, миледи, как это ни прискорбно. Нечего сказать, хорош рыцарь!
– Он спасся! – с облегчением вздохнула она.
– Ненадолго, – уточнил Филипп, изучая отполированный ноготь. – Я уже предпринял меры...
– О чем вы говорите? – Сердце ее замерло: тон Филиппа не предвещал ничего хорошего.
– Какое внимание к подробностям, миледи! – с притворным восхищением воскликнул Филипп. – Уж не влюблены ли вы в этого болвана? Того самого, которого я обманул дважды за одну ночь?
Дважды? У Габриэллы от ужаса округлились глаза.
– Что это значит?
– Всему свое время, – холодно отозвался Филипп. – Советую прежде подумать о себе, – и он обвел ее таким наглым взглядом, что у Габриэллы вспыхнули щеки. – Какой неженственный наряд! Совсем неподобающий для невесты! – Поймав изумленный взгляд женщины, Филипп пояснил: – Перрико – не единственная собственность Мишеля, которой я давно мечтал завладеть.
Габриэллу передернуло от отвращения.
– Я не выйду за вас замуж!
– Ошибаетесь! – Филипп подцепил пальцем ее длинную растрепавшуюся косу, хищно блеснув глазами. – Так когда же мы поженимся?
– Никогда!
Филипп протянул руку к Томасу, мальчик прижался к матери. Габриэлла попятилась, но вскоре наткнулась на стену.
– Что вы сделали с моим сыном? – гневно спросила она.
Филипп изобразил удивление.
– Я? Ровным счетом ничего. Как видите, Томас оказался соблазнительной приманкой. А вот теперь... – он многозначительно замолчал, а Габриэлла задохнулась от страха. – Ладно, ради ублажения супруги я согласен потерпеть этого пащенка у себя в доме, – снисходительно заявил он.
– Я не стану супругой человека, который так низко ценит меня и моего сына, – объявила Габриэлла.
– Я ценю только то, что вы прячете под одеждой, мадам, – процедил Филипп. – От вас мне нужны всего несколько слов, произнесенных в присутствии священника, да еще один сын – и как можно скорее.
Мысль о том, что с этим человеком ей придется лечь в постель, вызвала у нее чувство омерзения. Что же станет с Томасом, когда у Филиппа появится единокровный наследник?
– А если я откажусь?
– Тогда придется поплавать, – Филипп указал на окно за ее спиной. – Только падать отсюда высоко, не так ли?
Габриэлла невольно оглянулась через плечо. Далеко внизу бурлила река.
– Не беспокойтесь, миледи, я позабочусь о том, чтобы первым искупался ваш драгоценный сынок.
– Нет! – истерически вскрикнула она.
Филипп щелкнул пальцами, и рядом с ним вырос Альджернон. Томас завопил, обвил мать руками и ногами, она крепко прижала его к себе, но великан без особых усилий вырвал сына из ее рук.
– Не трогайте Томаса!
Альджернон вскинул отбивающегося мальчика на плечо, Габриэлла метнулась к нему, но Филипп преградил ей путь. Отчаяние придало несчастной смелости.
– Пустите меня! Отдайте Томаса!
Филипп с силой сжал ее плечи.
– Не испытывайте мое терпение, Габриэлла, – приглушенно посоветовал он.
Заглянув в его ледяные глаза, она содрогнулась. Но не сдаваться же без борьбы! Изо всех сил она оттолкнула Филиппа, но тот влепил ей пощечину, отбросив к стене. Прежде чем Габриэлла сумела встать, он уже вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.
– Через семь дней мы встретимся у алтаря, Габриэлла, или вы с сыном выйдете отсюда только через окно, – крикнул из-за двери Филипп. – Подумайте как следует. Советую не сопротивляться, когда портные придут сюда, чтобы снять с вас мерку для подвенечного платья.
– А что будет с Томасом? – задыхаясь от волнения, спросила она.
Филипп хмыкнул.
– Об этом ублюдке я позабочусь, – пообещал он, сделал паузу и добавил: – Пока.
Габриэлла в панике заколотила в дверь.
– Верните мне сына!
– После свадьбы, дорогая, – отозвался Филипп. – Вам нечего бояться: я же сказал, пока мальчишка нужен мне. – И он удалился, гулко стуча подошвами.
– Нет! – выкрикнула Габриэлла. Она слышала плач Томаса, по ее щекам текли слезы, чувство беспомощности было невыносимым. Подумать только, Филипп позволил ей встретиться с сыном всего на несколько минут, чтобы затем безжалостно разлучить их! Упав на пол, она закрыла лицо ладонями. Все пропало: Томаса отняли у нее, Ив наверняка погиб.
