— Ты поменял внешность?! — с горечью в голосе почти простонала она. — Значит, опять что-то натворил и скрываешься?! Мы снова должны расстаться?! Тебя выслеживают копы? — Олив немного откинулась назад, чтобы увидеть выражение его лица. Оно казалось бледным, призрачно освещенное луной.
— Я нынче немного приболел, крольчонок! — Фрэнк Смитт пытался отшутиться. — А с полицией у меня проблем больше нет и не будет, Олив! Даю тебе слово! Я чист перед законом, точно младенец! Клянусь!
— К чему же тогда такая таинственность?! Неужели ты не понимаешь, что я столько лет жду! Жду, когда придет известие о твоем аресте или трагической смерти! Или еще о чем-нибудь дурном! Я хочу жить рядом с тобой! Под твоей отцовской защитой! А не под защитой всякого грубияна! Я столько лет не могу открыто назвать тебя отцом! — Олив говорила тихо, но страстно и тоскливо.
— Ну, иди же к своему отцу, девочка моя! — Фрэнк снял Оливию с повозки, нежно прижал к груди. — Подожди совсем немного, дитя мое! Я уже почти выстроил ранчо! В Вернале ко мне относятся с большим уважением! Я купил землю рядом с городом! И пивной бар на одной из главных улиц!
— Мы, правда, скоро будем жить вместе, папа?! — Оливия верила и не верила. — Мне так хочется однажды на все наплевать и надеть женское платье! — Олив подняла заплаканное лицо. Счастливая мечтательная улыбка осветила его. Глаза сияли, словно два влажных аквамарина. Припухшие от слез губы изогнулись по-детски капризно.
— Правда! — Фрэнк вынул из кармана большой носовой платок, осторожно промокнул щеки дочери. — Все будет так, как ты захочешь, дитя мое! Погоди-ка! — он мягко отстранил ее, отошел на обочину. Оливия только сейчас рассмотрела, что там его ожидал привязанный к дорожному указателю жеребец. Конь дохнул в ладонь хозяина и фыркнул, выражая свое неудовольствие по поводу отсутствия в руке хозяина лакомства. — Заждался, Плейфул? Сейчас, сейчас, дорогой! — Фрэнк снял со спины животного переметные сумки, вернулся к Оливии. — Я купил тут кое-что тебе в подарок на день рождения!
— Значит, мы опять не отметим его вместе?! — девушка отвернулась и потупилась. — Ну, что ж, прощай, дядя Фрэнк! — Она вскочила в фургон и обиженно отвернулась в сторону.
— Олив, детка! Я так старался выбирать тебе подарки! Замучил всех клерков и помощников продавцов в магазине! А ты не хочешь даже поблагодарить меня?!
— Я была бы тебе более благодарна, если бы ты забрал меня с собой! — Олив снова спрыгнула на землю, обняла отца. — Пора ехать! Положи покупки в фургон, ладно?.. И не обижайся на меня, папочка! Я подожду столько, сколько нужно! Но не дольше! — она насторожилась, заслышав, что со стороны окраины Смоки-Хилла раздаются крики и гиканье приближающихся всадников. — Это, наверное, за тобой?
— Да, это мои друзья! — Фрэнк Смитт положил подарки в повозку, попрощался с дочерью и вскочил на своего коня. — Мы проводим тебя до окраины, Олив! Жди от меня известий! Возможно, я не приеду сам, но Рони Уолкотт всегда будет знать обо мне и обо всем, что со мной происходит! Счастливого пути, моя божья коровка!
Компания верховых, среди которых Оливия заметила еще одного своего индейского родственника, весело встретила ее. С гиканьем и воинственными криками они провожали фургон до того момента, пока не заметили мчащуюся навстречу кавалькаду вряд ли дружелюбно настроенных всадников. Фрэнк махнул рукой. Провожающие остановились и, покружив на месте, рванули в ночную степь.
Когда ее вновь окружили на этот раз совсем другие всадники, Олив уже успокоилась и хранила гордое молчание. Фургон неспешно покачивался. Мигали фонарики: один под тентом, у нее над самой головой, второй — на задке повозки.
— Оливер, где тебя носят черти?! — Берни Дуглас был в ярости, ноздри чувственного носа раздувались. — Почему ты отстал?!
— Потому, что вы бросили меня на расправу враждебным индейцам! — Оливия казалась оскорбленной в своих лучших чувствах. — Это были, конечно же, сиу! Они хотели снять у меня скальп! Но сожалели, что волосы коротко острижены! Ругались, что какой-то болван перестарался, остригая их!
— Не болтай попусту! Сиу нет в Колорадо! — Берни Дуглас ехал рядом и недоверчиво косился на нее. — Ты все врешь, паршивый мальчишка! Зачем ты опять врешь?!
— Вру?! — Олив изобразила возмущение. — А ты догони их и убедись сам, мистер Опекун! Сиу есть везде! И они очень не любят белых! Особенно таких самоуверенных джентльменов, как ты! — продолжала она рассуждать серьезно, гримасничая в темноте от еле сдерживаемого смеха.
— Я не вижу, что ты дрожишь от ужаса после встречи с этими сиу, глупый выдумщик! — неожиданно добродушно усмехнулся Берни Дуглас. — Слава Господу, ты цел и невредим, крысеныш!
— Слава Господу, что у тебя не намокли от страха штаны, мистер Смельчак! — парировала Олив. В ответ все разразились диким неудержимым хохотом. Так всегда происходит, когда опасность миновала. Даже лошади поводили ушами и фыркали, словно тихонько посмеивались, что история с погоней закончилась так забавно.
— А тебе, парень, палец в рот не клади! — Берни сотрясался от смеха.
— Зачем мне твой грязный палец, мистер Дуглас Ледяное Сердце?! Не понимаю! Голода он не утолит! — она достала из корзины миску с недоеденными бобами и парой оладий. — Рагу из бобов и мяса гораздо вкуснее! — и принялась ложкой скрести по дну миски, оглядывая верховых. — Мистер Никлас Мартин, и вас тоже всполошили наши смельчаки?! А кто первый поднял панику и помчался неизвестно от кого, словно от стаи голодных волков или лесного пожара?!
— С тобой, видно, все в порядке, Оливер? — мистер Никлас Мартин, успокоившись, отер вспотевший лоб полой фланелевой рубашки. — А в Смоки-Хилл собирается целый отряд на спасение пропавшего подростка! — он также, как и Берни, удивленно смотрел на спокойную Олив. — Тебя никто не обидел?!
— Кто мог меня обидеть в пустой степи?! Разве что стая голодных койотов? Так они на повозки не нападают! Даже на вооруженного одинокого пешехода сможет наброситься только самый голодный волк или несколько озверевших от голода койотов!
— А пума? — не унимался старик, вздыхая и сочувственно поглядывая на Оливию.
— Здесь нет высоких деревьев и скал, где может в засаде ожидать жертву пума! — Олив прикусила язык, но было поздно.
— Ты, малыш, проявляешь хорошие знания о повадках зверей, будто вырос среди индейцев! — удивился мистер Мартин и замолчал, раздумывая о чем-то и время от времени покачивая головой.
К счастью, его почти никто не слушал, поскольку все принялись выяснять — отчего они кинулись в бега, кто первый выстрелил и кто первым посеял панику.
Когда на площади возле полицейского участка Смоки-Хилл появилась хохочущая компания, там уже собралась целая толпа. Верховые гарцевали на месте, а пешеходы перемещались на местности, точно вода в горном ручье. В толпе преобладали вооруженные мужчины. Женщины держали в руках масляные фонари, отчего на площади было достаточно светло. Приблизившись к воинственно настроенной вооруженной толпе, Берни Дуглас, Рони Уолкотт и мистер Никлас Мартин все еще продолжали смеяться. Толпа в ответ встретила их напряженным молчанием. Вперед выступил местный шериф.
