— Миссис Мартин, я принесу теплой воды, а вы пока найдите чистые полотенца! — Рони положил Оливию на постель. Он решительно оттеснил рвущегося в комнату Берни Дугласа. — Босс, тут обойдутся и без тебя!
— Может, надо помочь миссис Лиззи раздеть мальчишку! — Берни Дуглас, ничего не понимая, с удивлением смотрел на охотника и настаивал: — Миссис Лиззи одна не справится с ним! Я помогу!
— Справлюсь, Берни, дорогой! — миссис Мартин упорно и твердо теснила молодого человека к двери. — Я вынянчила и вырастила ораву девочек и мальчиков! Неужели ты считаешь, что ни один из них не хворал?! Мальчику привычнее помощь женщины! Он жил с бабушкой, Берни Дуглас! Пусть Никлас принесет мне мою корзинку! Он знает! И лампу! — она почти выпихнула сбитого с толку парня из комнаты, захлопнув дверь перед его носом. Когда они остались одни, Оливия слабым голосом позвала:
— Милая миссис Мартин, подойди ближе!
— Я здесь, детка! — старушка склонилась над больной, осторожно погладила по руке. — Потерпи немного, малышка! Сейчас тебе станет легче! Вот увидишь!
— Миссис Лиззи, тебя послал мне Господь, верно? Что бы я делала без тебя? Я буду каждый день молиться за тебя! — Оливия слабо улыбнулась и пожала руку женщине своей горячей ладошкой. — Мне больно, Лиззи! Очень больно! — тихо и надрывно пожаловалась она.
— Потерпи немного, дитя! Потерпи, милая! Никлас, это ты? — и, получив положительный ответ, разрешила: — Входи, дорогой!
Никлас вошел, не глядя в сторону кровати, поставил ведро с теплой водой, потом внес лампу и табурет. Рони Уолкотт заглянул в дверь, незаметно кивнул Оливии. По движению губ двоюродного брата девушка поняла, что он хотел сказать: «Держись, милая сестренка!» Индеец подал Лиззи корзинку и поставил на табурет большую миску и кувшин. Мужчины покинули комнату, плотно прикрыв за собой дверь.
И сразу в доме воцарилась напряженная тишина. Все собрались в столовой, устроились на табуретах, ожидая. Мэган испуганно и обиженно забилась в угол, она не понимала, отчего столько шума и хлопот из-за одного захворавшего, довольно странного сопляка.
Берни Дуглас неторопливо вышел на крыльцо. Окно в комнате Олив светилось. Молодому человеку страстно хотелось узнать, что же там происходит. Опять им овладело странное ощущение, будто его дурачат. Мальчишка так похож на девчонку! Невысокого роста, слишком хрупкий для юноши семнадцати лет. И чересчур миловидный!.. Нет, он, Берни Дуглас, уже решил, что воспитает из него хорошего наездника, стрелка, охотника, укротителя мустангов. То есть — настоящего мужчину!..
Но какой из Оливера мустангер? Скорее всего, мальчишка гораздо лучше смотрелся бы помощником нотариуса, адвоката, переписчиком. В крайнем случае, клерком в магазине, барменом или официантом! А девицы из заведения Роззи Слоут пялились бы на него, точно на игрушку, называли цыпленочком и красавчиком! Норовили бы соблазнить! И, уж точно, быстренько избавили бы от щепетильной стеснительности! Очень скоро Оливер стал бы горделивым развратником, сердцеедом, греховодником с похотливыми, порочными глазами и масляными манерами.
Несомненно, лучше бы этому малому родиться женщиной! Берни Дуглас мысленно представил лицо Оливера, обрамленное отросшими вьющимися волосами, его гордую шею, плечи… Так же мысленно обнажил и выставил наружу тонкие ключицы… Ему бы, конечно, пошло платье из бархата цвета красного вина. Или черное! И обязательно на шее красовалось бы ожерелье или что там женщины носят еще?..
Молодой человек опомнился и выбранился:
— Черт побери! Какие только глупые и нелепые мысли не придут в голову?! Наверное, у меня тоже горячка?! — и Берни пощупал свой лоб. К счастью, кожа была прохладной.
В ночном воздухе повеяло свежестью. Сильнее запахло полынью, шалфеем, сосновой смолой и конским потом. Нежно и тонко потянуло ароматом от невзрачной травки, усеянной сиреневыми крестиками цветов. Кажется, эту бледную траву называют ночной фиалкой. Или что-то вроде того…
Несколько дождевых капель упало на голову и плечи молодого человека. Ветер загулял под навесом, зашуршал тентами фургонов, в зарослях терновника и дикой розы под окном. Скользнул по траве, смешал все запахи, бросил в лицо Берни Дугласа пригоршню дождевых капель, проник под старенькую рубашку, освежая и охлаждая распаленное тело и слишком разгулявшиеся мечты. Дождь осторожно, точно пробуя на прочность листы оцинкованного железа, зашелестел по крыше дома и хозяйственного навеса. Потом сыпанул крупно и звонко, словно кто-то начал бросать на скаты крыши пригоршни гороха и чечевицы!..
Берни поднялся ступенькой выше, снова присел. Ладонью согнал с лица дождевые капли. Слава Господу, никто не видит его, опьяненного этими странными и нелепыми мечтами! Но в душу закрадывалось, заполняя все ее закоулки, совершенно новое чувство сострадания и жалости к мальчику, заброшенному сюда судьбой и волей умирающей бабушки. А что, если состояние Оливера ухудшится к утру?! Тогда придется все бросить, забыть свои планы и отвезти мальчишку в Смоки-Хилл! Или лучше будет привезти сюда врача? Да, наверное, все-таки лучше найти врача и доставить на ранчо!
Дождь становился все сильнее, охлаждая мысли молодого человека и отрезвляя его. И вскоре все вокруг гудело и журчало, бормотало и лепетало. Вода собиралась в дождевых лотках под крышей, неслась сплошным потоком, погромыхивая в жестяных водосточных трубах. Журчала в отводных канавках, унося свой поток прочь от дома, к каньону Гранд-Ривер. За спиной Берни Дугласа скрипнула, распахнувшись, дверь. Мистер Мартин окликнул:
— Берни! Берни Дуглас! Босс! — старик держал в руках два дождевика. Он уже собрался накинуть один на голову, чтобы отправиться на поиски пропавшего Берни. Тот неохотно поднялся. Ему понравилось сидеть в одиночестве на крыльце, размышляя о своем личном.
— Я здесь, старина Никлас! Как думаешь, дождь надолго? — Берни был немного смущен, точно фермер застал его за чем-то постыдным. — Как дела у больного? Этот мальчишка доставит нам массу проблем и хлопот, верно, Никлас? — однако мистер Мартин заметил, что в голосе Берни Дугласа нет прежней злости и ожесточенности. Он, возможно, и сам не замечает, что тревожные нотки в голосе выдают его смятение и озабоченность за судьбу доверенного ему слабого существа.
— Оливер? — старик немного замялся, словно хотел сказать Дугласу что-то такое, чего тот еще не знал. Но тут же спохватился: — Все дети доставляют множество хлопот, Берни! Таков закон жизни! Но ничего! Парень рано или поздно выправится! Закалится! Станет сильным и смелым! Иди ужинать, Берни! Все тебя ждут! Не злись, что сегодня за столом похозяйничает Мэган! По-моему, она не столь испорченная, как порой может показаться! А Лиззи присматривает за больным мальчиком!
— Может, стоит поехать в Смоки-Хилл за доктором?.. — Берни Дуглас смущенно и растерянно мял шляпу. Ему нужен был совет старшего человека. И не просто для того, чтобы очистить совесть. — Как ты думаешь, мистер Никлас? — в голосе его продолжали звучать тревожные нотки.
— Утром будет видно! — Никлас Мартин улыбнулся. — Беспокоишься, босс?.. Быть опекуном, Берни Дуглас, не менее ответственно, чем отцом!
