— Эй! Не стреляй, не стреляй, щенок! Иду! Иду!
— Оливия! Господь Милосердный! Ты жива, девочка?! — Берни Дуглас подъехал поближе к скале. — Слезай, дикарка! Слезай, моя хорошая! Мы привели для тебя лошадку, малышка! — он был рад, что все заканчивалось благополучно и разговаривал с Оливией, точно с маленькой девочкой, предупредительно и ласково.
— Берни дорогой! Из-за этих вонючих хорьков мне пришлось купить карабин! И я не смогла выбрать себе подарок ко дню рождения! — пожаловалась Оливия. — На оружие я истратила целых полсотни долларов!.. Мэган, прости, я немного подстрелила твоего Сэма Матайеса! Но у него все цело, кроме ноги! Этот джентльмен не достоин тебя, Мэган! — продолжала орать Оливия в возбуждении. — Гони его в шею! Они вдвоем погнались за мной в Смоки-Хилл. Сначала приставали, а потом погнались! Я не хотела их убивать! Но могла бы! Вполне! — хвасталась она. — Понимаете?! Я не хотела стрелять в них! Но они меня оскорбляли!.. Этот вонючка собирался оторвать мне член! — внезапно вспомнила Оливия и захохотала. — Стоило бы проделать эту операцию с ним самим, а, Мэган?! Как ты думаешь?! Он так неуважительно отзывался о тебе и обо мне, что я очень сильно разозлилась на него! Очень, Мэган!
— Мэган, сучка! — заорал раненый, увидев жену. — Я истекаю кровью! Я умираю! А ты не шевельнешь и пальцем! Да я и не подпущу тебя к себе, грязная тварь!
Мэган спешилась и покорно склонилась над раненым. Сэм капризно отталкивал ее руки, но делал это расслабленно и очень неубедительно. Он привык куражиться над покорной и преданной ему женщиной. Поведение Мэган очень возмутило Оливию:
— Как ты можешь, Мэгги! Плюнь на него! Он тебя не достоин! Ваш брак не может быть благословен Господом! Любой нормальный священник признает его недействительным, Мэгги! Я первая стану свидетелем!
— Оливия! — Рони Уолкотт отозвал сестру в сторону, подвел коня. — Поехали домой! Прошу тебя, не встревай в дела мужа и жены! Их брак освещен церковью и законом, Оливия!
— Представляю, как тебе сейчас тяжело, Рони!.. — Оливия с сочувствием глядела на индейца и неожиданно предложила: — Пристрели его, Рони, прошу тебя! Мы похороним его, а вы с Мэган будете жить вместе тихо и спокойно!
— Как всегда моя сестренка не лишена оригинальности в решении жизненных проблем, но совершенно лишена разума!.. Помолчи немного, Оливия! Не тарахти!
— Ты делаешь мне больно! — продолжал капризничать Сэм. — Осторожнее, Мэган! Это нога твоего мужа, понимаешь?! А не позорные члены твоих любовников и клиентов!.. Нежнее, Мэган! Осторожнее!
— По-моему, Сэму пора отрезать его поганый язык! — Рони все же не выдержал и, спокойно спешившись, достал из ножен индейский кинжал. — Как ты считаешь, Мэган?! Или он заткнется сам и без этого?
— Сэмми, дорогой, помолчи, пожалуйста! Ты не у мамочки дома, дорогой мой, любимый мой! — уговаривала терпеливая Мэган. Она как-то сразу поникла в присутствии мужа и превратилась в забитое, покорное существо.
— Господь Милосердный, прости ее унижения этому ублюдку! А то я не смогу выдержать! — Рони Уолкотт потирал ладонью грудь.
— Тебе очень больно, Рони!.. Я пристрелю эту сучку Мэган! Она так унизила тебя, Рони Уолкотт! — горячилась Оливия.
— Оливия! Прости меня!.. — Мэган низко склонила голову, пряча лицо и внимательно осматривая сквозную рану. — Дайте нож! — вдруг потребовала она, по-прежнему не поднимая головы.
— Ты, сучка, хочешь отрезать мне ногу и сделать калекой?! — опять заорал Сэм, толкая ее здоровой ногой. — Ты хочешь смеяться надо мной со своими любовниками и похотливыми клиентами?!.. Но тогда тебе придется всю жизнь кормить меня!
— Нет, Сэмми! Нет! — нежно бормотала Мэган. — Я хочу вынуть пулю! Если она останется в мышце, то рана на ноге может воспалиться, Сэмми! Потерпи, дорогой! Потерпи, мой любимый! — Мэган продолжала уговаривать раненого, точно ребенка.
Оливия с неприязнью наблюдала за разыгравшейся сценой. Обиженный, оскорбленный подонок и покорная, умная, терпеливая, любящая жена! Странно, что никто больше этой сценой не был возмущен.
— Нас одурачила девчонка! — заорал Фрэнк, до которого наконец, дошло, что его друга подстрелил не Оливер, а Оливия Гибсон. — Боже!.. — он воздел руки. — Ты несправедлив, зачем ты дал этим созданиям столь коварный разум!
— Кроме меткого глаза у Оливии еще и острый язычок! — Берни Дуглас прямо-таки сиял, разглядывая невредимую и веселую девушку, которая была все еще в сильном возбуждении и никак не могла успокоиться:
— Возьмем их с собой или сдадим шерифу сэру Питеру Хиддингсу? Тут совсем недалеко до Смоки-Хилл.
— Сэр Хиддингс давненько мечтает встретиться с Фрэнки Смиттом. Именно с этим Фрэнком Смит-том! А вовсе не твоим отцом… — постепенно Мэган приходила в себя, хотя все еще ощущала неловкость и скованность. — Вроде бы, не принято сдавать полиции своего венчанного мужа и его друзей! Но, может быть, стоит нарушить это негласное правило?.. — она задумчиво посмотрела на Сэма: — Как ты считаешь, дорогой Сэмми?
— Пожалуй, стоит перевязать твоему мужу рану, Мэган, — Оливия тоже начала успокаиваться. — Этот Фрэнки — криворукий и жадный! Не мог даже сделать хорошую перевязку! Пожалел рубашку!.. Прости, что прострелила Сэму ногу! Иначе их невозможно было остановить! Но зла на них я не держу и… наверно, нам придется взять их с собой на ранчо! — неожиданно великодушно простила Оливия своих преследователей. — Сэму стоит подлечиться и немного утихомириться!
— Мы не будем сдавать вас полиции, джентльмены! — Берни Дуглас был так же в благодушном настроении. Он с любовью смотрел на живую и невредимую Оливию и не понимал, отчего так весел и доволен. Совсем недавно он собирался задать Оливии примерную трепку, а теперь не мог выдавить из себя ни одного бранного слова. И только глупо улыбался, глядя на девушку. Он должен был сознаться, что его злость пропала, как только он услышал ее язвительный голосок, переругивающийся с Сэмом и Фрэнки. — А за это вы поможете отогнать наш табун до Райфла. Согласны?
— Вы погоните их в армию? — поинтересовался Сэм, сообразивший, что никто не собирается чинить над ним и Фрэнком расправы. Ему стало легче после того, как Мэгги сделала надрез, извлекла пулю и сделала тугую перевязку, остановив кровотечение. Он понял, что в создавшемся положении многое сейчас зависит от его жены, и потому жалобно заныл: — Мэган, прости меня! Прости меня, дорогая! Ты же знаешь, что я очень люблю тебя! Ты — самое дорогое, что есть в моей жизни! — и он принялся нервно целовать руки Мэган, испачканные его кровью.
— Уже на днях приезжают еще четверо погонщиков, так что скоро мы отправляемся.
Оливия с удивлением смотрела на Берни Дугласа, способного в такой ситуации обсуждать свои дела. Девушка сейчас с огромным удовольствием отвесила бы Берни приличную оплеуху. Плюнув со злости, она отвернулась от внезапно опостылевшей ей компании.
Брат подвел ей незнакомого жеребчика, и Оливия поспешила забраться в седло:
— Как его зовут, Рони?
