С уверенностью и маленьким планом в голове Каро вошла в музыкальную комнату, последнюю комнату ассамблеи в доме Гайда.
– Дорогая, как тебе идет этот румянец, – тихонько сказала мама, когда она собиралась попрощаться с хозяйкой дома Молли, герцогиней Гайд. – Определенно, Эшдон влюблен. Что бы ты ни делала, он невероятно наслаждается этим. Что еще остается делать женщине, как не продолжать? – И, засмеявшись и сжав ее руку, София радостно обратилась к Молли, словно ничто другое ее не интересовало: – Ваша светлость, какой замечательный прием, я так рада быть здесь снова.
– Снова? – переспросила Молли. – Без вас гости заснули бы на месте. Можно бесконечно восхищаться золотым деревом, даже если оно надоест. А теперь скажите мне, София, что за дьявольскую историю придумали вы в этом году?
– А что вы слышали? – София улыбнулась.
– Только то, что слышала половина Лондона, – вернула ей улыбку Молли. По слухам, именно ее улыбка завоевала сердце Гайда. Любой, кто думал, что состояние ее отца спасло Гайда от разорения, не смел приблизиться к Молли и уничтожался ее искрометным юмором.
– Что же это такое? – произнесла София, когда они направились в дальний уголок музыкальной комнаты через толпу совершенно свободно, потому что люди перед ними расступались, словно морская пучина перед Моисеем.
– Что ваша дочь отважилась начать жизнь куртизанки со всей грациозностью лебедя, взмывшего в небо, украсив шею тремя жемчужными ожерельями ценою в целое состояние. Почти уверена, что видела похожую пьесу, когда впервые прибыла в Лондон, – сказала Молли, нахмурив лоб. – Конечно, мой сын не участвовал ни в одной пьесе, которую мне доводилось видеть, но он участвовал в вашем спектакле.
– Знаете, как сильно бывают преувеличены слухи, ваша светлость.
– О, вы меня не поняли, София. Если Генри желает дружить с женщиной, то это его выбор. Я просто надеялась, что у него хватит такта не выбирать дочь друзей.
София рассмеялась с таким откровенным удовольствием, что Молли ничего не оставалось, как засмеяться вместе с ней.
– Что вы, он тут ни при чем. У него хватило и такта, и благоразумия, – произнесла София. – По сути, он подарил Каро жемчужное ожерелье, чтобы угодить мне.
– Угодить вам? София, по всем меркам, у вас самый изощренный ум, с каким я когда-либо встречалась. Вы самая элегантная и достойная женщина нашего общества. Вы… – Молли помолчала, – вы просто прелесть.
– Благодарю, ваша светлость. – София склонила голову в знак благодарности.
– А теперь, полагаю, вам наговорили немало комплиментов за эту ночь. Расскажите мне все.
Чего, конечно, София не сделала. Он была не из тех, кто говорит все, но она рассказала Молли достаточно, чтобы та осталась довольна, и разъяснила ей события более чем доходчиво.
– С Уэстлином, должно быть, случился какой-нибудь припадок, – задумчиво проговорила Молли, когда суть дела была изложена. – Меня бы это не удивило.
– Это удивило бы меня. И это все бы испортило. Как можно насладиться местью, когда объект этой мести умирает преждевременно? Тогда теряется весь смысл.
– А он этого заслуживает? – тихо спросила Молли. – Он был так груб с вами.
– Скорее, он был неуклюжим щенком, назойливым и кусачим.
Молли пристально посмотрела на Софию. – Вы слишком далеко зашли в своей мести назойливому щенку.
– Прогулка была очень приятной, – мягко произнесла София. – И Каро просто заслужила Эшдона.
– О да, это отличная партия. Они прекрасно поладят друг с другом. Если удастся взять Уэстлина под каблучок.
– Молли, – прошептала София. – Мы с вами знаем, что любого мужчину можно взять под каблук. Так удобно, что у каждого из них есть поводок, за который весьма удобно их водить.
Молли лукаво усмехнулась:
– Что такого в этих английских девушках? Кажется, они не всегда умеют схватить суть, если вы меня понимаете.
– Молли, вы такая же англичанка, как любая из них.
– В политике – да, но, должно быть, в воздухе колоний есть что-то такое, что-то немного… дикое, что помогает девушкам, рожденным в Америке, видеть вещи и, конечно, мужчин, в правильном свете.
– Это всегда было преимуществом.
– Одно из которых вы передали Каро?
– Можно только надеяться. Но, вижу, что вы справились с лордом Генри точно так же. Он достаточно проницательный для мужчины.
– О да, мне почти жаль девушку, на которой он в итоге женится.
– Я бы не стала беспокоиться за нее. – София, мягко улыбнувшись, оглядела комнату. – Она найдет свой подход.
Надушенный и напудренный, скучающий и ядовитый – вот каков Лондон. София здесь отлично преуспела и ни минуты не сожалела, по крайней мере не вслух. Она совершенно не сожалела по поводу Дэлби и детей, которых он ей подарил. Маркхэм и Каро были ее будущим, и она немало вложила в это будущее.
София привыкла к тому, чтобы ее вложения приносили доход.
– Все еще ходят слухи, что вы дочь обедневшего французского аристократа, – сообщила Молли.
– Как мило.
– Очень. Естественно, я ни слова не сказала, чтобы развеять эти слухи.
София сверху посмотрела на Молли, которая была миниатюрной женщиной.
– Вы не обязаны хранить мои секреты, Молли. Уэстлин, уверена, этого не делает.
– Да, но Уэстлин так решительно и так откровенно настроен против вас, что хочется ему верить.
– Простите меня, – сказала София, – но мне и это кажется очень милым. Как приятно думать, что графа Уэстлина не принимают во внимание, что его мнение и высказывания не вызывают доверия. Совершенно очаровательно.
– Неужели? – улыбнулась Молли. – Но слухи о свадьбе лорда Эшдона и Каро… Можно ли об этом говорить с уверенностью? Если об этом скажу я, то все поверят и у Каро могут возникнуть некоторые проблемы с Эшдоном, не говоря уже о вашем сыне, лорде Дэлби. Девятому графу Дэлби долго придется искать жену и ждать наследника.
Глядя на Каро и Эшдона, стоявших в другом конце комнаты, наблюдая, как прелестно разрумянилась Каро и как неотступно следует за ней Эшдон, София сказала:
– Думаю, что Каро справится с лордом Эшдоном. И даже уверена, что им обоим это понравится.
Молли рассмеялась:
– Тогда она действительно ваша дочь.
– О да, – согласилась София, улыбнувшись и не сводя с Каро глаз. – Она действительно моя дочь.
– Тогда вы не будете возражать, если слухи о вашем происхождении станут более чем просто слухами и легендой? – спросила Молли. – Не хотелось бы говорить неправду, София. Мы, колонисты, должны объединиться против лондонской толпы.
– Молли, вам никогда не требовалось мое разрешение. Вы герцогиня, в конце концов. Что же касается колонистов, разве война началась не по этому поводу? Вы англичанка до мозга костей, что стало началом и концом всей этой кровавой бойни и ненужной истерии по поводу несправедливых налогов.
