– Другое не означает хуже. Поверь мне. Поэтому, полагаю, мне надо переодеться к обеду. Эшдону тоже нельзя выйти к столу в таком виде. – Даже если он выглядел намного более неотразимым, чем обычно. – Можно ему взять что-нибудь у тебя, Марк? Вы с ним одного размера.
Маркхэм тяжело вздохнул.
– Что ж, я должен согласиться. Кстати, где вы будете жить? Не здесь?
– Мы еще не решили, – поведала Каро, направляясь через прихожую к Эшдону. – У нас просто не было времени обсудить это.
– Неужели? У вас же был целый день.
– Да, в общем, – согласилась она, теребя рукав. – День был очень насыщенный.
– Естественно, – произнес Маркхэм, глядя на нее с большим интересом, будто пытаясь прочесть ее мысли. Как хорошо, что он не мог этого сделать, потому что ее мысли были только об Эшдоне и о сломанной мебели в столовой. – Я заметил, что у комода сломана ножка, совершенно оторвана. Два лакея вытаскивали его из столовой, когда вы пришли домой. Что с ним случилось?
Каро фыркнула:
– На него упало что-то тяжелое, как мне сказали.
– Какого сорта было это что-то? – допытывался Маркхэм.
Ответ нашелся сразу. Она стремительно становилась искушенной, если судить по той легкости, с которой лгала.
– Один из котов. Тот растолстевший тигр, который постоянно вертится на кухне. Был такой грохот!
Темные брови Маркхэма поднялись.
– Какой же он должен быть толстый, если смог сломать крепкую ножку из красного дерева.
– Он не толстый! – ответила Каро. – Просто… просто неудачно прыгнул.
– Значит, ты так говоришь. – Маркхэм разглядывал ее более внимательно, чем ей хотелось бы. Каролина чувствовала неловкость.
– Тогда нечего больше говорить об этом. Мне надо переодеться к обеду. Ты познакомишься с Эшдоном теперь или после того, как он наденет твои вещи?
– Если так, думаю, лучше сейчас.
– Тогда веди себя хорошо, Марк. Не суетись. Он всего лишь мой муж.
– Всего лишь твой муж, – повторил Маркхэм. – Да, это успокаивает.
Когда они подошли, София разговаривала с Эшдоном.
– Мы просто обязаны убедить вашего отца остаться на обед. Это простое семейное событие, возможно, с самым простым угощением. Будет странно, если он не останется, вы согласны, лорд Эшдон? Поговорите с ним.
– Конечно. – По виду Эшдона нельзя было сказать, что он согласен. К тому же он выглядел очень бледным.
– Мама, я должна увести Эшдона к себе в комнату. У него был трудный день, и ему требуется внимание. О, это мой брат, граф Дэлби. Маркхэм, это мой муж, лорд Эшдон. Ну вот и все, мы удаляемся наверх на минуту или две. Надо осмотреть рану Эшдона. Знаете, дядя Джон напал на него без всякой причины.
– Ерунда, Каро. Джон никогда не нападает без причины. Это вопрос чести для него, – возразила София. – Совершенно уверена, что лорд Эшдон как-то сильно спровоцировал его.
– Если так, то не представляю, что это было, – мрачно произнес Эшдон.
Дорогой муж всегда мрачнеет, когда сердится.
Как это восхитительно!
– Вы преследовали мою племянницу, – проговорил Джон. – Что же оставалось делать мне, как не наказать вас за это?
Эшдон сделал большие глаза.
– Вы говорите по-английски? А сказали, что не знаете этого языка.
– Не обязательно каждому знать все, – парировал Джон, сверкнув темными глазами.
– Как это верно. – София хитро улыбнулась. – Но, Каро, ты действительно бежала по Парк-Лейн? И Эшдон на самом деле преследовал тебя?
Каро смогла только кивнуть. Конечно, теперь она не могла поверить, что сделала это. Совершенно нелогично было убегать от собственного мужа по такой людной улице, особенно потому, что он бегал гораздо быстрее, чем она. Совершенно пустая трата времени.
– Как очаровательно, – улыбнулась София. – И как умно с твоей стороны, дорогая.
– Умно? – удивилась девушка.
По ее мнению, это была огромная ошибка. Мама всегда говорила что-нибудь, чтобы спутать ее мысли.
– Как умно с твоей стороны понять, что мужчины ничего так не любят, как преследование. Особенно – преследование женщины. Не так ли, лорд Эшдон?
– Никогда в жизни не бегал за женщиной, – сухо произнес Эшдон.
– Но теперь вы побежали, и разве это было не забавно? – спросила София.
На лице Эшдона появилась кривая улыбка, и он ответил:
– Терпимо.
Каро вдруг споткнулась.
– Простите нас, – произнес Эшдон, взяв ее за руку. – Моя жена устала от перенапряжения. Мы немного побудем наверху. – И он решительно повел ее из прихожей на лестницу.
От его прикосновения у нее пробежали мурашки по коже. Это было его первое прикосновение, после того как она ударила его коленом. А потом его изрезал дядя и побили кузены. Вполне запоминающаяся свадьба, даже если не считать буфета.
– Вот ты и моя, – прошептал Эшдон, уводя ее по ступеням наверх.
– Не знаю, что ты собираешься сделать со мной, – произнесла она. – Как ты выразился, день был напряженный. Ты выглядишь очень плохо.
– Неужели? – спокойно проговорил он. Они поднялись наверх. – Где твоя комната?
– Тебе нужна комната Маркхэма. Там есть одежда, ты должен хотя бы сменить белье.
– Мне кое-что надо, но это вовсе не белье.
Она отлично знала, о чем он говорит, ведь большую часть дня она пробыла замужем.
– Не понимаю, о чем ты, – высокомерно сказала Каро. – Ты выглядишь совершенно ужасно. Надо же осмотреть твою рану.
– Именно это я имею в виду.
Он распахнул двери более резко, чем было нужно. Ей это понравилось. Такой бешеный, неистовый Эшдон был совершенно неотразим. Конечно, он был неотразим и тихий, и печальный. Как хорошо, что она совсем непривередлива в своих вкусах, особенно в отношении Эшдона.
О боже! Сердце ее ушло в пятки, ноги онемели, голова закружилась.
Муж сильнее потянул ее за руку.
– Ну же, держись.
Это прозвучало грозно и очаровательно.
Внезапно она поняла, почему мама так часто произносила слово «очаровательно» и по каким поводам. Каро была более чем согласна с ней.
– Ты же не собираешься… заняться этим… да? – спросила она самым гневным тоном, но прозвучало неубедительно, потому что она надеялась, что он сделает именно это.
Эшдон затащил ее на самый верх лестницы и начал распахивать двери, даже не постучав. Первая дверь оказалась, к сожалению, в комнату Анни. Женщина сидела у единственного окна и тихонько плакала. При внезапном появлении Эшдона Анни повернулась к ним и встала. Ее лицо украсил нежный румянец. Эшдон замер, поклонился и сказал:
