Ирма молчала. Больше всего на свете сейчас ей хотелось просто убежать или провалиться сквозь землю. Не успела. Всё никак не могла найти паспорт, который оказался в спальне, а не вместе со всеми документами. А потом как назло дверь заклинила, словно отпускать не хотела. И теперь она стояла и до смерти боялась мужчины, в которого только начала влюбляться. Зачем она только решила заглянуть в ту проклятую папку?
Ирма опустила глаза и посмотрела на разбросанный компромат, полученный от матери. Как можно разрушить жизнь родной дочери? Зачем?
— Что происходит, чёрт подери?! — резкий голос Алёши заставил Ирму вздрогнуть. Она перевела взгляд на мужа и едва слышно простонала.
— Господи…
— Ирма!
Нет…Так не бывает…
— Это… правда?.. — она окинула взором разбросанные на полу бумаги.
— Ты о чём?
— Я хочу знать. Это правда? Всё это?
Алекс проследил взгляд жены: на полу смятые вещи, сумка, из которой виден край паспорта. Она что, сбежать от него хотела? Почему? И тут он увидел разбросанные бумаги и всё, наконец, понял.
Ирма не сводила глаз с мужа, склонившегося над разбросанными бумажками. Она видела, как менялось выражение его лица, когда в его руках оказывалась та или иная деталь компромата — будь то газетная статья, финансовый документ или страницы ежедневника.
И когда Алёша оторвался от столь увлекательного чтива, он был уже совсем другим.
Бледное напряжённое лицо с больными и дико уставшими глазами. Такой он походил на загнанного зверя, который до последней минуты надеется, что оторвался от погони.
Ирма дрогнула. Слёзы покатились по раскрасневшимся щекам. Она всё поняла без слов.
Охотники всё-таки настигли свою добычу. Господи, как же так? Почему? Как же теперь быть?
— Алёша, — её голос дрожал, — я прошу тебя, скажи, что всё… всё это неправда… Пожалуйста… Ну! Заклинаю тебя…
— А ты поверишь? — жёсткий вопрос. Ледяной тон.
Ирма пожала плечами. Она и сама не знала, сможет ли теперь поверить любящему мужчине. Да и любящему ли? Как? Она же видела его перекошенное злобой лицо. Видела отчаяние в его серых глазах. А что может быть правдивее больных и дико уставших, но таких родных глаз.
— Мне очень жаль…
— Ты… Ты страшный человек…
Носом пошла кровь. Она зажала его ладонью. Перед глазами закружилось.
— Девочка моя… — он шагнул к ней.
— Не надо! Ничего больше не надо, — совладав с собой, она отрицательно замотала головой. — Я… я хочу уйти…
— Зачем? Куда ты пойдешь? Одна? Ночью? В таком состоянии, — он протянул ей платок. — Давай я…
— Пожалуйста… — взмолилась Ирма, выхватив платок. — Дай мне уйти… я…
— Девочка моя родная, не совершай ошибку. Я прошу тебя, Ириш. У тебя кровь идёт. О ребёнке подумай…
Ирма отёрла платком нос. На лице остались бурые полосы. Но кровотечение остановилось.
— Ир, я ухожу. Ты остаёшься. Поняла?
Но Ирма в ответ лишь покачала головой. Не могла находиться в этой квартире, где всё было пропитано ним. Мужчиной, которого она боялась. Она хотела уйти. На остальное ей было плевать. Алекс всё понял. Больше он её не держал…
…Ирма остановилась только когда «зловещий» дом спрятался в черте города. Она оторвала от лица испачканный в крови некогда белоснежный платок. Шмыгнула носом — кровотечения не было.
Как такое могло произойти? Хотя чего она ожидала, выскочив замуж за малознакомого человека? Да чего угодно, только не такого! Она же жила под одной крышей с… Ирма встряхнула головой. У неё не хватало мужества посмотреть правде в глаза и признать, что её муж убийца. Как поверить?
Наверное, правду говорят, что все бабы — дуры. Ещё недавно Ирма Дубравина возразила бы всякому, кто посмел бы сказать ей подобное. Но не теперь. После того, что произошло в этот вечер, Ирма не стала бы возражать. Похоже женщины, даже самые умные, на самом деле непроходимо глупы. Просто по определению.
Ирма усмехнулась и оглянулась на «зловещий» дом. Зловещий…
Дома нет. Его даже не видно за многочисленными постройками района.
Семьи нет. Родная мать разрушила всё, что Ирма успела полюбить. Зачем? Впрочем, Ирма понимала, что и матери у неё больше нет. Наверное, и не было никогда.
Ничего нет. Что делать? Куда идти? К Леське нельзя — она родная сестра Алёши. А больше некуда.
Ещё долго Ирма одиноко и растерянно бродила по шумным улицам ночного города.
Ночь медленно и неумолимо накрывала своим покрывалом пустые переулки, разлеталась по заполненным маршрутками и троллейбусами дорогам и утопала в тёмных водах бухты.
Холодало. Колючий ветер окатывал продрогшую Ирму солёными брызгами.
В эти минуты, дрожа от пронизывающего осеннего ветра и теряясь в гомоне ночного города, Ирма напрочь забыла о ребёнке.
Она снова осталась одна. Вновь нужно быть сильной. Как тогда, когда не стало отца. Вот только теперь сил больше не осталось. Совсем…
Визг тормозов заставил её обернуться. Жёлтый свет фар ослепил, а через мгновение сменился непроглядной тьмой, принёсшей долгожданное забвение…
…Алекс сидел на кровати, не в силах пошевелиться.
Больше всего на свете он боялся именно этого. Единственное, чего он боялся в своей никчёмной жизни. Ирма ушла и уже не вернётся. Да ещё в таком состоянии. Но он позволил ей уйти, потому что понимал её. Невозможно жить с тем, кого боишься. А она его боится. Считает монстром. И правильно делает. Он ещё хуже.
Прошлое, будь оно неладно! Так и знал, что оно не оставит его в покое. Видимо, не суждена ему нормальная жизнь.
Нормальная? Алекс усмехнулся.
— А ты когда-нибудь жил нормально? Ты вообще жил? — вслух спрашивал он у самого себя. — Вечно вляпываешься во всякое дерьмо. То торговля людьми, то афёры с медикаментами, то «чёрная» трансплантология. Удивительно как ты вообще на свободе, господин доктор. И ты ещё пытаешься стать нормальным? О домике мечтаешь подальше от всего света, о детях, об Ирке…
Эх, ну и фантазёр же ты, Ту…
Алекс осёкся и резко поднялся. Широкими шагами пересёк спальню, длинный коридор и вошёл в ванную. Посмотрел на себя в зеркало.
Сам во всём виноват! Нужно было сразу всё рассказать Ирке. Не так, как она узнала из этой макулатуры. Откуда она только это взяла? Он же всё уничтожил. Ещё тогда — десять лет назад. Замёл все следы. А теперь выходит, не все? Он вспомнил разбросанные на полу спальни бумажки.
Убил бы, не задумываясь. Знать бы, кто подсунул его жене эту мерзость.
Кто? Все, кто хоть что-то знал об этой истории, давно и безнадёжно мертвы. Все, кроме троих человек. Его, Леськи и Игната.
