— Кто здесь?
Голос Деда чуть не довел меня до припадка. Если я еще раз пойду на подобное преступление, стану таким же полудурком, как и Дед. Я хотел юркнуть под стол, но широкая рука схватила меня за воротник и подняла воздух, будто мешок с дерьмом.
— Дед, Дед, это я, отпусти! — Завопил я, болтая ногами.
— Джек?! Что ты тут делаешь? — Он поставил меня на ноги и услужливо поправил воротник.
— Я объясню, только не гони меня. — Отдышался я.
Впервые, как мне кажется, я увидел на его лице осознанность. Я дрожал и заикался и со стороны, наверняка, выглядел как идиот мало отличающийся от Деда.
— Говори. — Тихо сказал он.
— Меня подослали, чтобы узнать кое о ком из старых воспитанников.
— Зачем?
Я вздохнул. Конечно, на что ты надеялся, что он просто отпустит тебя и позволит рыться здесь.
— Это важно для расследования смертей Колли и Карла.
Лицо Деда скривилось. Он, кажется, хотел заплакать. Еще не хватало мне его истерики!
— Они были хорошими ребятами. — Просвистел он.
— Да, — согласился я спокойно, — поэтому нужно узнать, почему они умерли.
— Их убили? — Предположил Дед. Я не знаю с чего он это взял, но предположение навело меня на сомнения.
— Нет. Но это не значит, что виноватых не будет.
— Нужно их найти. — Кивнул Дед.
Я улыбнулся.
— Ты поможешь мне? Нужно найти этого человека. — Я протянул ему лист бумаги с именем Грегори.
Вдруг лицо Деда побледнело, он стал глубоко дышать и попятился назад.
— Что такое? Дед? Что случилось? Тебе плохо? — Я испуганно пошел за ним и схватил его за крепкую руку. Она была мокрой и холодной.
— Этот человек не умер. Он не умер. Не умер. Его душа тут. Он живой. — Забормотал он.
— Кто? Грегори? Ты знаешь его? Ты учился с ним?
Дед закивал.
— Я. Это я. Я Грегори.
Я нервно рассмеялся. Вы бы поверили сумасшедшему?
— Брось, Дед. Это не ты. Ты…
Я замолчал, потому что понял, что его имя сокрыто тайной.
— Как твое имя, Дед? — Спросил я осторожно.
— Майкл Грегори Бут. Это я. — Он указал пальцем на бумажку.
— Хватит, Дед. — Я уже сердился. — Покажи мне, где могут быть на него документы.
— Ты не веришь мне! — Обиделся он. Я подумал, что он сейчас вышвырнет меня, но он подошел к третьему шкафу, открыл ящик и достал оттуда папку.
— Он — я. — Крикнул он мне, бросив папку.
Я открыл ее и посветил на фотографию. Даже в полумраке, даже спустя много лет, даже с испуга, а может даже поэтому, я узнал в ней Деда. Да он был моложе, худее и ниже, и, кажется, со смышленым взглядом. Но это был он! Дед — это Майкл Грегори Бут.
— Это ты? — Удивился я.
Он кивнул.
— Майкл Грегори Бут. — Прошептал он.
— Ты должен рассказать! — Воскликнул я.
Дед замахал руками перед лицом.
— Нет! Нет! Я дурачок! Мне не поверят! Я не могу! Я не должен говорить! Я никто! Я ничтожество! Я дурак! Мне никто не поверит! Я не должен говорить!
Он сел на корточки и заревел. Я никогда не видел его таким испуганным и беззащитным. Сейчас эту гору силы и крупицу ума можно было убить прикосновением перышка. Я сел рядом с ним и прижал его плечи к себе. Я их даже обхватить их не мог. А он был невинным дитем рядом со мной.
Прошло, наверное, около получаса, пока мы не додумались подняться на ноги. Дед успокоился, уже не плакал, но все еще молчал.
— Расскажи. Ты должен все рассказать. — Спокойно сказал я.
— Кто мне поверит? Люди злые. Они не любят меня. — Он говорит тягуче, немного заторможено и болезненно.
— Я знаю кое-кого, кто поверит. — Сказал я.
23
Когда я вернулся в барак, ребята почему-то не спали. Они все соскочили с кроватей, когда я вошел, будто я был Оуэнсом, причем в самом недобром расположении духа. Я пытался не обращать внимания на них и тихо прошел к своему месту, прижимая к груди, спрятанный под рубашкой, фотоаппарат. Я сел на койку, но ребята, по-прежнему, смотрели на меня, не отводя глаза.
— Что-то случилось? — Спросил я тихо.
Марти встал передо мной, подперев бока руками.
— Где ты был?
Я поднял на него глаза и увидел презрение. Он никогда так не смотрел на меня. Даже когда мы ругались.
— Где ты был? — Повторил он.
Я приподнялся, но он тут же толкнул меня назад.
— Какого хрена? — Прорычал я.
Мартин навис надо мной, как охотник, над подбитым оленем, а я пытался его оттолкнуть.
— Какого хрена?! — Передразнил он меня. — Это ты сейчас должен нам всем объяснить какого хрена!
Он стащил меня с кровати и поволок к центру комнаты. Я брыкал ногами и думал, что второй раз за вечер меня пытаются отмутузить, причем свои же. И все из-за Саймона. Я начал жутко злиться на него.
Мартин оставил меня посередине барака, ребята стояли передо мной кругом, как коршуны.
— До нас дошли слухи, что Хейвс имел с тобой особый разговор.
Я, наконец, понял, о чем шла речь, меня подозревали в измене. Сначала я испугался, понимая, чем все это закончится, но потом решил, что лучшим выходом является правда. По крайней мере, ее часть.
— Он просил меня стучать на Саймона.
— На Саймона?! — Мартин недоверчиво усмехнулся. Он склонился надо мной и замахнулся, но не ударил. Я прикрыл лицо руками и крикнул:
— На него!
Внезапно до меня дошло: как они узнали? Хейвс не стал бы говорить, сам Саймон тоже, да и в Люке я был уверен как в себе. Значит, был тот, кому предложили то же самое. Значит, был тот, кто согласился.
— Я не знаю, что вам всем наплели, но Хейвс говорил о новом учителе и только о нем. — Я приподнялся с пола и ожидал еще одного удара, но Марти, к моему удивлению, отошел на шаг назад. Все парни последовали его примеру.
— Я сказал правду. Вы же знаете, что все они ждут комиссии из города, они не отпустят эти происшествия просто так.
— Они подозревают Саймона? — Предположил Марти.
— Да. — Кивнул я. Я почувствовал кровь на губе и провел рукавом по рту. Тонкая багровая полоска осталась на ткани.
— Почему ты?
Я пожал плечами. Мы остались в тишине, и даже Малыш Питти молчал. Марти, задумчиво, жевал спичку, как будто она осталась ему в наследство от Карла.
