— Ладно, — сказала я. — Мы с тобой поедем в университет, а Мариша смотается в офис к Крученому.
— Я не могу никуда ехать, — отказалась Мариша. — Я завтра целый день раны залечивать буду.
А то, сами понимаете, в таком виде я на глаза ни одному мужчине не смогу показаться. Нет уж, лучше смерть, чем такой позор. Пусть Инна дурака не валяет и отправляется вместо университета к Крученому.
В конце концов ты, Инна, на похороны Бритого все равно пойдешь. Так что с Крученым и своими коллегами тебе рано или поздно придется встретиться.
— Похороны — это другое дело, — уперлась Инна. — На кладбище я могу тайком пробраться, там мне вовсе не обязательно с кем-то общаться. А на поминки я могу не идти.
— Вы как хотите, но я завтра остаюсь дома, — сказала Мариша.
В общем, мы решили, что сначала едем с Инной в университет, а потом я еду с ней в офис к Крученому.
Для моральной поддержки, так сказать. Ночевать мы остались у Инны. Где-то среди ночи нас разбудил междугородный телефонный звонок. Все втроем мы кинулись к телефону, едва не переломав себе ноги в темноте. Звонила Юля.
— У меня все в порядке, — бодрым голосом доложила она. — Самолет захватили террористы, поэтому я немного задержалась. Но вы не беспокойтесь. Я все узнала, если завтра вернусь, все расскажу. А сейчас говорить больше не могу. Но новости у меня такие, что закачаетесь!
После этого в трубке раздалось шипение, а затем пошли короткие гудки. В оцепенении мы стояли и смотрели друг на друга.
— Что это значит? — наконец спросила Инна. — Она нас разыгрывает?
— На Юльку не похоже, — усомнилась я. — Когда дело касается серьезных вещей, она не склонна к шуткам. Ее и на работе за это ценят и неизменно каждый год повышают в должности.
— А как, по-твоему, захват самолета террористами для нее достаточно серьезная вещь?
— Думаю, что да, — кивнула я.
— Тогда это, может быть, не она была?
— Она, точно она, — сказала я. — Юлькин голос я ни с каким другим не перепутаю.
— Черт знает что! — взвилась Инна. — Как ни в чем не бывало, самым веселым тоном заявляет, что самолет захвачен террористами. Слушайте, а что, если это военная хитрость, чтобы усыпить бдительность террористов? Вдруг они по-русски не понимают, но разрешили Юльке, не в силах противиться ее обаянию, сделать один звонок. Вроде бы как домой.
Поэтому она таким бодрым голосом и говорила.
— Вот оно что! — протянула Мариша. — Нужно звонить в аэропорт! Срочно! Нужно им сказать, что нам звонила пассажирка с борта самолета, выполняющего рейс из Саратова в Санкт-Петербург. И что самолет, скорее всего, захвачен террористами. Пусть примут меры.
Мариша недолго думая позвонила в аэропорт. Нам там долго не хотели верить. Поверили лишь после того, как мы назвали себя, дали адреса проживания и продиктовали полные паспортные данные. Нас быстро соединили с каким-то серьезным дядькой, который внимательно, не прерывая, выслушал нас и обещал разобраться. После этого он тоже отключился.
Остаток ночи мы провели возле телефона, ожидая, что нам перезвонят и сообщат новости о Юлином самолете.
Новостей по телефону мы не дождались. По телевизору, который мы включили в надежде узнать что-то, должно быть, из-за позднего времени тоже показывали лишь шуршащий снег. Мы несколько раз звонили в аэропорт, но, поскольку не догадались спросить, что за дядечка разговаривал с нами в первый раз, постоянно попадали не туда, куда нужно, и нас посылали по адресу в… Ну, в общем, нас много куда посылали, но там нам тоже ничем не могли помочь.
Под утро мы задремали кто где. И проснулись от громких стонов, которые женским голосом вдруг начал издавать заработавший под утро телевизор. Мы немедленно уставились на экран, надеясь услышать что-нибудь про захваченный террористами самолет из Саратова. Но увы. Часам к десяти стало окончательно ясно: либо власти решили замять это дело, либо пилотам Юлиного самолета каким-то чудом удалось выкрутиться из переделки. Оставив Маришу на дежурстве возле телефона на случай, если вдруг позвонит Юля, мы с Инной отправились в университет на встречу с профессором Зайцевым.
Мне он представлялся симпатичным старичком лет под восемьдесят. С аккуратной белой бородкой и пенсне или в крайнем случае с золотыми очками на коротком носу. И обязательно почему-то в белом халате. На самом деле профессор оказался мужчиной в самом расцвете сил. Настоящим русским богатырем с окладистой рыжеватой бородой и усами. Морщин у него не было, если не считать веселых морщинок в углах глаз.
— Так это вы что-то там египетское раскопали? — таким приветствием встретил он нас. — Показывайте живо, у меня времени совсем мало. Я и так из-за вас на обед не пошел.
Инна поспешно начала стягивать перед изумленным профессором свои ботинки.
— На это нет времени, — попытался остановить ее профессор. — Разуваться нужно было раньше, еще в гардеробе. Вас что, не учили, что обувь переодевают еще в прихожей? И зачем вы по такой жаре таскаетесь в тяжеленных ботинках? Это ведь негигиенично.
Несмотря на богатырское сложение, нрав у профессора оказался какой-то склочный. Инна наконец вспомнила, что браслеты она еще дома переложила из тайника в ботинках во внутренний карман блузки.
Поэтому она оставила в покое свои ботинки. Затем, немного порывшись под блузкой, она вытащила браслеты. При первом же взгляде на них профессор вздрогнул всем телом. Так как тело у него было размером с внушительный шкаф, то не заметить его волнения мы просто не могли.
— Дайте! — неожиданно севшим голосом прошептал он.
— Смотрите, но только у меня в руках, — сказала Инна.
Профессор внимательно рассмотрел браслеты и немного успокоился. Он вытер вспотевший лоб и спросил:
— Откуда они у вас?
— Один знакомый продал, — сказала Инна. — Что вы про них можете сказать?
Вместо ответа профессор направился к полке с книгами и снял оттуда один альбом.
— Вот смотрите! — торжественно сказал он нам, показывая уже знакомый нам снимок с египетской гробницы.
— Это мы уже видели, — сказала я.
— Видели? — растерялся Зайцев. — Но что вы хотите от меня в таком случае?
— Откуда могли взяться в России браслеты с рук вот этого древнего египтянина? — спросила Инна, ткнув пальцем в книгу.
— Я могу всего лишь высказать вам свои догадки.
Хотите? — спросил профессор.
Разумеется, мы хотели.
— Ну так вот, браслеты, которые у вас, являются копией с египетского оригинала. Насколько я могу судить, весьма точной копией. Во всяком случае, что касается формы голов ваших рептилий. Их тела выполнены уже в другой технике, являющейся плодом фантазии более поздней эпохи. Но если не обращать на это внимания, то мастер, изготавливавший ваши браслеты, должен был видеть перед собой египетские подлинники. Головы обеих рептилий, бесспорно, являются точными копиями египетских. Я уверен, что человек, делавший эти браслеты, должен был иметь перед глазами оригиналы. Вот поэтому я так и заволновался сначала. Насколько мне известно, ни один музей мира или частная коллекция не может похвастаться тем, что является обладателем этих раритетов.
