Овидайя пошел дальше и наконец оказался у кофейни Джонатана. Когда он вошел в забитую до отказа комнату, в нос ему ударили ароматы табака, кофе и волнения. В то время как некоторые гости сидели за столами, читая «Меркюр Галант» или другие финансовые журналы, большая часть посетителей была на ногах. Они стояли небольшими группами вокруг биржевых торговцев с блокнотами и восковыми дощечками, пытаясь перекричать друг друга. Овидайя протиснулся мимо них к стойке.
– Большую чашку кофе, пожалуйста.
– Разумеется, мистер Челон, – ответил хозяин. – Сейчас принесу, только для начала открою новый бочонок.
Овидайя наблюдал за тем, как хозяин взгромоздил на стойку небольшой бочонок, пробил его и налил холодный кофе в несколько чайников. Затем Овидайя выудил из кармана сюртука кофейную монету с изображением султана Мурада и протянул трактирщику. Тот моргнул, а затем покачал головой:
– Сожалею, сэр. Эти мы не принимаем.
Вместо той монеты он протянул хозяину кофейни двухпенсовик, на сдачу получил еще одну бронзовую монету, опять же с изображением турка. Этот, впрочем, был не настолько мрачен, как Мурад Кровавый. Надпись сообщала, что это Сулейман Великолепный. Дожидаясь, пока нагреется кофе, он заметил, что кофейня порядком опустела. Человек, с которым он собирался поговорить, еще не пришел. Овидайя прошел к одному из столиков, сел на скамью напротив двух мужчин, просмотрел несколько писем, уже не первый день лежавших у него в карманах, а затем принялся рассматривать мужчин. Их дорогие, однако уже вышедшие из моды сюртуки и слишком вычурные для выхода в кофейню парики выдавали в них поместных дворян, приехавших на сезон в Лондон. Перед ними на столе лежали различные векселя и сертификаты. Вероятно, они пытались спекулировать чем-то. Овидайя пролистал «Гезетт», пробежал глазами одну из статей о хлебных восстаниях в Париже, дожидаясь, пока придет его мальчишка-посыльный.
– …Говорят, погода на юге еще хуже, чем здесь. Вероятно, туркам придется прервать осаду, пока не замело перевалы.
– Вы действительно полагаете, что Кара Мустафа просто отступит и предстанет перед константинопольским владыкой с пустыми руками? Нет, вот что я вам скажу: городу конец. Говорят, там уже вовсю бушует холера.
– Вы забываете, сэр, что деблокирующие войска все еще могут спасти императора. – Мужчина понизил голос. – У меня хорошие связи в Версале, и мне передали, что король Людовик собирает армию.
– Но зачем именно французам помогать Габсбургам? – спросил другой.
– Потому что речь идет ни много ни мало о существовании христианского мира. Нельзя называть себя христианнейшим королем и спокойно наблюдать за тем, как эти дьяволы еретики сметают все на своем пути.
Овидайя еле сдержался, чтобы не фыркнуть. Скорее ад замерзнет, чем Людовик XIV бросится на помощь императору. Как сообщили ему его многочисленные корреспонденты, с недавних пор даже папский легат униженно дожидался приема, чтобы убедить католика Людовика в том, что он должен поспешить на помощь своему австрийскому собрату по вере и спасти от турок. «Король-солнце» даже не принял легата.
Гораздо вероятнее, что французы воспользуются войной османов против Габсбургов, чтобы спокойно напасть на Испанские Нидерланды или Голландскую республику. В последнее время Овидайя вел оживленную переписку с несколькими натурфилософами из Германии, Польши и Италии. У многих из них были хорошие связи при дворах соответствующих стран. И все говорили об одном: ни у кого нет желания посылать деблокирующие войска на Дунай на пороге зимы. От немецких протестантских князей этого все равно было ждать нечего, а польский король, как известно, обязан своей короной Людовику XIV, который во время выборов Яна Собеского подкупил польский парламент. Короче говоря, все, что он слышал из «République des Lettres», указывало на то, что помогать императору Леопольду I никто не будет.
Несмотря на это, многие англичане верили в то, что континент каким-то образом будет спасен от турок в последнюю минуту. Не то чтобы для этого были основания – просто потому, что не может быть того, чего быть не должно. А вот Овидайя был реалистом. Один из его константинопольских корреспондентов даже видел османскую орду – турецкий Великий визирь, Кара Мустафа, гордо продемонстрировал ее иностранцам и дипломатам перед выступлением. По слухам, в войске было более ста пятидесяти тысяч человек. Никто и ничто не сможет остановить эту мощную военную машину, даже император Священной Римской империи германской нации. Империя падет. И Овидайя заработает на этом очень много денег.
В кофейню вошел мальчик-посыльный. Овидайя поднял руку.
– Цена на один фунт гвоздики в настоящее время составляет восемь фунтов, три шиллинга и шесть пенсов, сэр.
– Когда поступили последние котировки?
– Час назад, сэр.
Овидайя вручил мальчишке еще один фартинг. Вскоре после того, как трактирщик наконец принес ему кофе, к его столику направился мужчина. Именно с этим человеком он и договаривался о встрече: Брайант, биржевой торговец, специализирующийся на торговле специями.
– Добрый день, мистер Челон. Чем я могу быть вам сегодня полезен? Хотите снова инвестировать в тростниковый сахар?
Произнося эти слова, Брайант, внешне напоминавший бочонок в перекошенном парике с длинными локонами цвета воронова крыла, пытался выглядеть незаинтересованным. Овидайя услышал подвох в его словах. Идея использовать традиционно привлекательные в летние месяцы цены на сахар из Бразилии для довольно рискованного предприятия была одной из его худших и отчасти послужила причиной того, что ему пришлось переехать в комнатушку за городскими стенами. «Скоро, – подумал он, – ты распростишься со своей надменной улыбочкой, Джеймс Брайант».
– Нет, благодарю вас, мистер Брайант. Я хотел поговорить с вами насчет другого. Речь идет о гвоздике.
– Вот как? Вы что-то выставляете на продажу? В таком случае я заинтересован. Предложение нынче очень скудное.
– Я знаю. Уделите мне десять минут вашего времени. – И он взглянул в глаза торговцу. – Однако давайте подыщем для начала местечко поукромнее.
Брайант поднял кустистые брови.
– О, ну что ж! Пойдемте вон туда, за пустой столик.
– Согласен. Будете пить что-нибудь? Чашку кофе, например?
– Предпочту шоколад. С двумя яичными желтками и портвейном, пожалуйста. Врач говорит, это очень полезно при подагре.
Пока Брайант занял для них столик, Овидайя принес еще кофе для себя и шоколад для биржевого торговца. Затем они сели друг напротив друга.
– Значит, гвоздики по-прежнему немного.
Брайант кивнул:
– Склад в Амстердаме практически пуст. А суда Объединенной Ост-Индской компании привезут новый товар только летом, а то и позже.
– Из этого, мистер Брайант, можно заключить, что опционы
[5] на покупку гвоздики станут еще дороже, верно?
